Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 74

– Грейнджер, – позвал Драко. Она моргнула и посмотрела на него. В воздухе Крам что-то прокричал Монтегю, тот воодушевленно отозвался, послышался звук ударяющегося о границу кольца мяча. – Иди за мной.

Она насмешливо изогнула свои идиотские брови, и Драко снова попытался понять, что же в ней может привлекать его? Что?

– Не в этой жизни, Малфой.

Драко вздохнул. Подошел близко-близко, так, что его тренировочные ботинки ударили по носкам ее кедов.

– Или ты пойдешь за мной, или я сделаю то, что хочу, прямо здесь. При всех.

Грязнокровка моргнула. Она несколько секунд всматривалась в его лицо, словно пытаясь найти в нем намек на шутку. Искала и не находила. Драко не дышал, он разглядывал ее подбородок и ее губы, он чувствовал тяжесть в низу живота, эта тяжесть наполняла его и растекалась по телу приятным предвкушением.

Он развернулся и пошел в сторону трибун – самых дальних, за которыми обычно сидели учителя во время игр. Он шел, размахивая руками, и слышал, как перебирает ногами Грейнджер, пытаясь поспеть за ним.

О, он мечтал, чтобы она вот так ходила за ним всегда. Бегала за ним. Чтобы она ступала шаг в шаг и не отходила в сторону никогда. Он хотел ее в полное свое пользование, чтобы он приходил домой и видел ее – обнаженную и мокрую в его постели. Чтобы он мог брать ее, трахать, когда пожелает, не чувствуя сопротивления, не боясь, что следующий раз может оказаться последним, и она больше никогда на него не посмотрит.

Драко нырнул за трибуны, Грейнджер пошла за ним. Приходилось то и дело наклоняться, чтобы не ударяться головой о балки. Внизу, под трибунами валялись бумажки от конфет и прочих сладостей, которые студенты поглощали во время игр, снимая стресс.

– Стой, – услышал он, когда ушел так далеко вглубь, что свет почти перестал пробиваться в щели. – Малфой, я дальше не пойду! Чего ты хочешь?

Он замер. Медленно повернулся к ней, посмотрел, не веря.

Она не знала? Не знала, чего он хочет? Она что, слепая? Как можно не видеть этого, как можно спрашивать?

– Ты трахаешься с ним? – спросил, чтобы снова получить этот взгляд, полный ненависти и презрения. – Трахаешься? Его член был в тебе или…

Она замахнулась, чтобы ударить его, но тут же сама опустила руку, крепко сжав пальцы в кулак.

– Я не буду пачкаться о тебя, – заявила она, и Драко на секунду показалось, что из ее рта выпрыгнула змея и сейчас душит его. – Ты пытаешься вывести меня на эмоции, но ты не заслуживаешь моих эмоций. Так что не смей провоцировать меня, понял?

– Ты же смеешь меня провоцировать! – рявкнул он и, подойдя впритык, прижал ее к одной из балок, вцепившись в дерево трясущимися руками. – Каждый день. Каждый день, Грейнджер, мне кажется, у меня крыша едет.

– Тебе не кажется, потому что ты псих!

– Не ори! – он заткнул ее рот ладонью. Она не сопротивлялась, но лучше бы делала это – так были бы хоть какие-то эмоции. Сейчас же он видел только равнодушие, только холодную злость в ее темных, как шоколад, глазах. Он снова представил ее – такую хрупкую, будто хрустальную – в объятиях Крама. Под ним. Блять, да он же раздавит ее. – Я хочу тебя.

Грейнджер перестала дышать.

Сука, она перестала дышать, и Драко подумал, что хотел бы так же – раз, и вмиг не чувствовать ничего к ней. Ничего. Не хотеть ее, не смотреть на нее, не разлагаться, подобно гниющему трупу, думая о ней каждую ебаную ночь.

Он убрал руку.

Грейнджер быстро облизала пересохшие губы, надавила ему на грудь ладонью, пытаясь отстраниться.

Драко припал к ее лбу своим.

– Тебе насрать, кому давать, Грейнджер, так в чем проблема? Я быстро кончу, я давно хочу, просто сделай это.

Она сцепила зубы.

Драко пожалел о каждом только что сказанном слове, но он не мог остановиться. Его ломало, его выкручивало без нее, без Дозы, без капли её запаха под кожей. Он лишился себя, лишился смысла жить, ведь когда-то смысл был совершенно в другом…

– Я тебя ненавижу, – прошипела она. Грейнджер не плакала – она убивала его иначе. Она смотрела стеклянным взглядом, сухо, без эмоций, а Драко не знал, как ему выжить.

Он встряхнул ее за плечи так, что она запищала. Встряхнул, руками скользнул вниз, по бедрам и заднице, и вскоре огладил мягкие ягодицы, едва сдерживая стон.

– Пошел вон, – прошипела она, но сделала это тихо, едва слышно. Драко едва не расхохотался от облегчения. Она не сможет. Она не заорет, не позовет на помощь, для нее унижение – в другом. Если. Кто-то узнает.

– Я хочу тебя, – повторил он. – Но, знаешь, я могу потерпеть, а вот ты – нет.

– Что ты несешь? – ее рот был так близко, что Драко едва сдержался.

– Ты будешь плакать, – прошептал он в ее губы. – От наслаждения, Грейнджер. Я тебе обещаю.

Она сделала еще одну попытку вырваться, но Драко пригвоздил ее к балке, надавив на шею.

После чего он опустился перед ней на колени.

Иногда ему казалось, что все не так плохо. Как сейчас. Были мгновения, когда он чувствовал, что может дышать.

Когда она отвечала ему. Проклинала его, ругалась (иногда даже матом), но хныкала и дрожала, принимая его язык в себя, раздвигая шире ноги.

Она была солоноватой на вкус. Драко долго, мучительно гладил ее языком сквозь трусы, водил ладонями по заднице, сминая кожу. Ее задница была такой маленькой, умещалась в ладонях, а стоны… Стоны, которые издавала Грейнджер, были невыносимыми, они не давали спокойно мыслить – да черт возьми, они не давали мыслить вообще!

– Прекрати, – прохрипела она, но Драко видел, как ей хорошо, как трясутся ее коленки и пальцы рук. Он видел, как она раскраснелась, и улыбался, чувствуя себя нестерпимо, запретно хорошо. – Пожалуйста, Малфой.

– Зачем я буду прекращать? – серьезно спросил он. Смотреть на нее снизу вверх нравилось ему не меньше. Он видел ее ноги перед собой, задранную к поясу юбку, видел простые черные трусы в полоску – дурацкие, вообще не соблазнительные трусы, они сейчас были насквозь мокрые, потому что он истязал ее. Он играл с ней, он смачивал ткань слюной, крепко сжимал губами пульсирующий бугорок и вылизывал кожу над резинкой, чтобы она стонала. Чтобы она скулила и была омерзительна самой себе, чтобы она почувствовала себя в его шкуре. Ведь он был омерзителен себе каждый день, когда видел ее и не мог отвернуться, не мог оторвать взгляд. – Тебе же нравится.

– Я тебя ненавижу.

– Ты повторяешься, Грейнджер.

Он снял с нее трусы и… запихал их к себе в карман. Блять, он псих, он ненормальный, но его еще сильнее возбудила мысль о том, что ее мокрые трусы будут у него, что он сможет оставить их себе, Мерлин!

Потом сделал вдох и, прикрыв глаза, приложился губами к влажной плоти. Грейнджер пискнула, загребла ртом воздух и укусила себя за запястье. Глупая. Она надеялась сдержать стоны.

Он хотел бы, чтобы она зарылась пальцами в его волосы и направляла. Но, разумеется, она не сделает этого, потому что и без того уже показала свою слабость перед ним. Драко не представлял, как опустился так низко, как так получилось, что он на коленях перед Грейнджер и отлизывает ей, словно она достойна этого. Падать ниже было просто невозможно, но ее выдохи, ее тихое «ох, Мерлин», и он знал, черт возьми, он знал, что никто с ней прежде не творил ничего подобного. Как и он сам ни с кем такого не делал, и это был их момент. Он чувствовал, что в ту секунду, когда его язык проникал в нее, когда он толкался им, сжимая ее бедра руками, они были одним целым. Всего на несколько мгновений. Мир застыл, никого вокруг не было, даже воздух не колыхался, были только они вдвоем. И Драко не презирал себя, он наслаждался тем, как она реагировала, тем, как она поскуливала, краснея от стыда, раздвигала ноги и кончала, едва не плача.

– Не позволяй ему прикасаться к тебе, – прошептал он, когда все закончилось. Он встал и одернул на Грейнджер юбку, потом провел пальцами по ее раскрасневшейся щеке. Хотелось оставить ее вкус на губах навсегда, и ему было плевать, насколько это грязно и отвратительно. Насколько это противоречит всему, во что он верил всю свою жизнь. Было похуй. Она была красива. Она была его в эту секунду, и, скорее всего, через пять минут все снова станет как прежде – ее губы будут улыбаться Краму, а Драко будет смотреть на нее со стороны, но сейчас… Сейчас она дышала запахом собственного оргазма от его губ и языка. Она смотрела на него, задыхаясь.