Неожиданность (СИ) - Попов Борис - Страница 145

— Почему это?

— Пока вспомнишь, какие ты буквы придумал, откуда их взял, снесут тебе башку, не помилуют.

— Думаешь?

— Уверен! Поэтому заложил твое имя — тут тебе голову ломать не надо.

— Вл и ад?

— Попроще. У тебя короткое имя — Вова. Вот и будет: во! — включил, ва… — выключил. Другой кто-то скажет, не подействует, надо чтобы ты сам в уме произнес, четко зная, что это за звуки. Тут и придет силушка, как у Забавы.

Мне не терпелось.

— Начнем? Проверим, как работает?

— Э, э! Не особо то тут горячись! Начнешь, как у вас в семье принято, в воздух меня кидать, я всю голову об потолок расшибу. Пойдем, от греха подальше, на двор выйдем. Да и там гляди, не пришиби кого-нибудь ненароком.

— Забава же никого не калечит!

— Ты с ней не равняйся, она с детства к своей силе привычная, годами училась себя сдерживать. И силища к ней пришла постепенно, не торопясь. А тебе враз эту мощь дали. Так что — поосторожнее там!

И сразу реакция убыстрится втрое. Черный враг скорости тебе поубавил, а ты внезапно бац! — и прибавил. Плюс сила. Глядишь, чего и получится. Потом и Ваню с Матвеем так же усилю.

— А почему ты так уверенно рассказываешь о Невзоре, откуда знаешь, что он и как может сделать? Имел с ним дело раньше7

— Я таился, и в мелкие дрязги между белыми и черными не ввязывался. А вот мой учитель знал его прекрасно. Он мне и сказал, кто нас будет поджидать, и все, что можно о враге. Ладно, пошли.

По пути к нам пристроилась Забава. На дворе Олег прощался с лошадьми, гладил, говорил им ласковые слова, Иван и Наина обнимались у кирпичного сарая, Доброслава тщетно пыталась загнать поумневшую Марфу в будку, чтобы провести к Игорю очередную клиентку из приемного покоя. –

Завидев меня, регистраторша стала махать руками и призывать меня в этом интереснейшем процессе поучаствовать.

— Хозяин, эта псина окончательно одурела! Не загоню ее никак! А бабы ее трусят, уж больно здорова.

Я взглянул на часы. Ого-го! Через полчаса уже ужин. А работоголик Игорь сегодня начал лечить раньше, чем мы двинулись на утреннюю прогулку. Сколько же он народа за день принял? Перекусил ли в обед? Загонит ведун себя такой нагрузкой, запалит, как лошадь. Да и Доброслава явно перерабатывает. Служба охраны труда в моем лице будет со всеми этими вопиющими случаями нарушения КЗОТа беспощадно бороться.

— Доброслава, на сегодня прием закончен.

— А ведун говорит…

— Сколько он сегодня народу принял?

— Эта бабенка двадцатая будет.

— Не будет. Вышибай всех, и запирай регистратуру.

— А Игорь велел вести всех до последней пациентки!

Я вздохнул. Так уже хочется проверить новую возможность организма, а меня отвлекают пустопорожними разговорами!

— Ты сейчас на чьем дворе стоишь?

— На твоем, — ответила еще не уловившая сути дела регистраторша.

— А в чей дом хочешь вести больных женщин?

— В твой, — отозвалась уже понурившаяся Доброслава.

— А кто тебе получку будет платить? — собеседница ойкнула и унеслась.

Закончив производственные дела, начал озираться, ища чего бы этакого несусветно тяжелого поднять. Как назло, кроме аккуратно сложенного и готового к отправке на строительство церкви кирпича, на глаза больше ничего не попадалось. Кирпич кучей не ухватишь, просто на земле лежит. Эх, был бы он на поддонах, совсем другое дело — играючи бы поднял!

Или обделался бы с натуги, все может быть. У меня опыта в этих делах никакого. А Илья Муромец может и печь богатырем пролеживал, только слабоходящим? Подлечили, он и пошел силою играть. Сказка не история болезни, красиво не соврешь, историю не складешь!

Кстати, в историях о богатырях вечно они лошадей себе на плечи кладут, это у них, как визитная карточка. Есть лошадка на тебе — ты богатырь, нету — не ври тут нам про силу невиданную! Да и то сказать, какая-нибудь кобыла (по данным моей невиданной памяти) как шестеро здоровенных мужиков весит. Подыми-ка такую!

А я подойду к лошадке исподтишка, без глупых выкриков, вроде: эх, подыму! Попробую. Если легко пойдет — плечищи готовы. Если нет, мало ли чего хозяин у коника решил поглядеть, нагнувшись.

Кого же выбрать? Лошади все возле конюха, в конюшне никого не осталось. Жеребцы все порывистые, нравные, рванется — получишь от него копытом в лоб за свои штангистские замашки, мало не покажется. С Зарницей я дела не имел, ее ахалтекинские привычки мне неведомы. Остается одна безответная, тихая и любящая меня Зорька, которая стерпит любую блажь или причуду от хозяина. Решено!

Итак, приступим. Подкрался к лошадям, примерился, как ухватить свою первую в жизни кобыленку, на которой я и сделался всадником. Вроде все приемлемо. Можно давать команду.

Во! Да пребудет со мною сила! И силища пришла, разлилась по жилам, охватила все мое существо, забурлила неистовой мощью. Я чувствовал себя невиданным силачом и богатырем из богатырей.

Э-эй, ухнем! Подсунул руки под лошадку, легко вскинул их вместе с ней вверх. Каких-то особенных усилий это не потребовало. На плечи класть лошадь не хотелось, так и держал ее на вытянутых вверх руках. Глядя на мою удалую могучесть, народ разинул рты. Зорька недоуменно заржала. Видимо, хотела сказать: хозяин, ты чего? Это мне положено тебя возить, а не тебе меня носить!

В это время у регистратуры поднялся крик.

— Мы тут целый день ждем! Не уйдем никуда! Примут, как миленькие!

— Хозяин велел! Вас собака не пустит, — пыталась унять наглючек регистраторша.

— А нам плевать! Растопчем обоих!

Калитка распахнулась, превосходящие бабские силы втолкнули внутрь двора пытающуюся остановить нашествие бунтовщиц-склочниц Доброславу. Мы с Зорькой повернулись к вновь пришедшим.

— Что-то хотели, женщины? — ласково спросил я.

Здоровенная Марфа грозно рычала, уже заняв боевую позицию справа от меня. Видимо, наш вид — богатырь с лошадью на руках и при нем грозный волкодав, нарушительниц сильно впечатлил. Крики стихли. Уже в полной тишине, Доброслава решила внести свою скромную лепту.

— А вон и хозяйка стоит! Она у нас богатырка!

Боевой дух у новгородских воительниц стремительно угасал. Они уже кланялись в пояс, и звучало:

— Прощенья просим. Погорячились! Ошибочка вышла…

В левом ухе зазвонил колокольчик. Эх, как жаль… Недолго радость длилась… Пришла пора расставания с силой.

Я бережно опустил Зорьку на землю, поддернул задравшиеся рукава. Бить будет! — расценили пришлые нахалки мои незатейливые действия, и их, охваченных паникой, вымело со двора.

— Распоряжений больше не будет? — уважительно спросила Доброслава.

— Да нет, беги домой.

— Сейчас уйду, ведуну только скажу, чтоб не ждал зря, — и медработница ушла в дом.

— Так вот ты какой оказался! — неожиданно рявкнула сзади Забава. — А все слабосильным прикидывался! Я такой как все…, — передразнила она меня. — А сам мощней моего отца!

После этого гневная супруга тоже унеслась в избу.

— Не волнуйся, — заверил меня Богуслав, — махом помиритесь. Такое женское буйство долго не продлится.

Тоже мне, знаток человеческих душ, средневековый психоаналитик!

Олег глядел как-то оторопело. Потом произнес:

— И от такой силищи, ты хочешь моих братьев-оболтусов сторожами нанять? Вас богатых не поймешь!

И подался дальше возиться с лошадями.

Да, при наличии меня в городе, это глядится очень странно — богатыря и богатырку по ночам караулят три оболтуса. Кто-то явно с жиру бесится…

Подлетел Иван.

— Владимир, ты богатырь!

— К сожалению, нет, — объяснил я юноше. — Эту силу мне дали для коротких рывков в нашем походе, в основном для схватки с черным волхвом. Видел, сколько я Зорьку на руках держал?

— Недолго.

— А больше мне нельзя, страшно болеть буду. Перетяну еще, — вовсе помру.

— Ну а хоть эту коротенькую силищу, кто мне может дать?

— Я, — вмешался Богуслав. — Завтра и у тебя такая же будет.

Столковались заняться этим с утра, сразу после конной прогулки.