Спартак — воин иного мира (СИ) - Вульф Владимир - Страница 36

Шестой удар… седьмой… восьмой… девятый. Ожидание становилось все тягостнее, боль — острее, а смерть — заманчивой перспективой и спасением. Удары плети подталкивали Томаса к краю обрыва. Он готов был вот-вот сорваться с него, полететь камнем вниз и разбиться об землю. Мальком не верил, что его побег увенчается успехом: это рискованное предприятие вело к единственному возможному концу — к верной гибели.

Характерный жест демона предвещал новую вспышку жгучей боли и окончание публичной порки. За все время наставник ни разу не проявил к человеку снисхождения: он с особым усердием орудовал плетью, будто наказывал провинившегося раба не за мелкую шалость, а за нечто большее. И последний удар не стал исключением — мастер-переводчик специально нанес удар по оголенной спине, куда прежде не раз бил.

Стражник и демон ослабили хватку и позволили Малькому обессиленно рухнуть на колени. Ноги и руки тряслись, тело било мелкая дрожь, во рту пересохло — каждый глоток буквально раздирал горло. Он изнывал от жары и жажды, живот сводило от голода; ему хотелось лечь на землю в позе эмбриона, забыться и даже умереть — лишь бы страдания прекратились.

«Не жалей себя! Если упал — отожмись! — безмолвно шевеля губами, Томас повторял слова тренера. — Не жалей себя! Если тяжело — стань сильнее! Если больно — терпи и продолжай двигаться дальше! Если ударили — бей в ответ, а не подставляй другую щеку! Запомни: ты чемпион, если победил не соперника, а себя!» — Эту речь однажды произнес тренер, Дэвид Лонг, когда Мальком собирался выйти на ринг и сразиться с сильным противником, который славился тем, что большинство своих оппонентов отправил в нокаут еще в первом раунде. Тогда парень не придал значения словам Лонга, проигнорировав их, а зря: он проиграл бой, позволив страху завладеть им.

Усилием воли Томас самостоятельно поднялся с колен и выпрямился, гордо подняв голову, чем удивил всех, кроме демона. Он с неподдельным уважением смотрел на человека, как на равного. Не было сомнений — товарищ по несчастью не ожидал от Малькома ничего другого. Что-то подсказывало парню, что им вместе предстоит преодолеть тернистый путь к свободе. И пройти они его могли либо как друзья, либо как непримиримые враги.

— Иди к лекарю, — приказал наставник и, проходя рядом с человеком, шепотом добавил: — В следующий раз ты так легко не отделаешься.

Парень поежился, представляя, что еще может быть хуже порки плетью, но тут же пожалел об этом: раны на спине моментально напомнили о себе. То, что осталось от рубахи, пропиталось потом и прилипало к телу, даря немало неприятных ощущений: ткань раздражала кожу, возникало постоянное желание чесаться и пощипывало раны. В общем, целый букет «цветочков», изрядно действующих на порядком расшатанные нервы Томаса.

Мальком искренне жалел, что позволил эмоциям править собой, из-за чего попал в столь опасное положение. Наставник наверняка пощадил его и обошелся с ним мягко по одной причине: ему скоро выступать на арене, а зрители не будут рады, если один из бойцов окажется изувеченным еще до боя, и не сможет дать достойный отпор противнику. Игрища затевают, чтобы развеселить публику и снискать благосклонность влиятельных гостей, как это делали в Древнем Риме, а не опорочить свою репутацию и разгневать народ.

«Возможно, только поэтому я еще жив», — Томас тяжело вдохнул и поплелся к хижине лекаря, осознавая, что с каждой допущенной оплошностью сам подталкивает себя к краю пропасти. Постоянно везти не может. Рано или поздно он исчерпает лимит удачи, и тогда ему придется по-настоящему туго.

«Мне следует все-таки начать играть по их правилам, чтобы остаться в живых, — размышлял парень, подходя к хижине, — хотя, если я погибну на арене, не придется забивать голову подобной ерундой!» — при этой мысли Мальком издал нервный смешок. Он все чаще стал намекать самому себе о смерти, хотя раньше о ней почти не задумывался. В те времена она казалась какой-то неестественной, нереальной и очень далекой, будто ее на самом деле нет. Теперь же для него все изменилось.

Рыжеволосый коротышка вышел из хижины, присел на крыльцо, вытащил из-под одежды резную деревянную трубку с чашей в виде ощерившегося волка. Потом он достал из кармана маленький мешочек, аккуратно развязал его и, поднеся к лицу, сделал глубокий вдох. Глаза дворфа заблестели, лицо озарила лукавая улыбка. Он сосредоточенно принялся набивать трубку табаком, отстранившись на время от окружающего мира.

Томас почти незаметно подошел к лекарю, когда тот прервался и печально посмотрел на него. В воздухе витал таинственный пряный аромат, который помог на время забыть о пылающих ранах на спине и расслабиться. Коротышка ладонью постучал по крыльцу, приглашая присесть рядом, а затем продолжил дальше набивать трубку душистым табаком. Мальком не стал отказываться от приглашения лекаря и тяжело рухнул на нижнюю ступеньку.

«Как же сильно они отличаются друг от друга, — подумал Томас, наблюдая за тем, как старательно и аккуратно рыжеволосый дворф накладывал табак. — Я так до конца и не понял, друг мне или враг мастер-переводчик, зато с ним все ясно — он добрый малый, одинаково хорошо заботится о рабах, невзирая на их принадлежность ни к народу, ни к миру. — Мальком вспомнил, как видел обеспокоенное выражение на лице коротышки, когда к нему принесли орка-каннибала. — Лекарь старается исцелить не только тело больного, но и его душу, когда остальные намеренно калечат и то, и другое!»

Лекарь закончил набивать трубку. Он ловко завязал мешочек с табаком, будто его большие мясистые пальцы нисколько не мешали делать все быстро, а наоборот этому способствовали. И то, что произошло дальше, немного шокировало Томаса. Дворф щелкнул пальцами и над указательным загорелся небольшой огонек. Он взял мундштук в рот и, водя пламенем по кругу чаши, принялся раскуривать трубку. Ушло у него на это всего пару секунд, зато результат был на лицо — лекарь выдохнул темно-серый клуб дыма, довольно улыбаясь.

«Я и не думал, что мне снова однажды доведется увидеть настоящую магию после того случая», — обрадовался Мальком.

Глубоко затянувшись, коротышка передал трубку Томасу, а сам с умиротворенным видом принялся медленно выдыхать через рот и нос дым. Он явно получал от этого особое удовольствие. Мальком повертел в руках курительную трубку, будто искал подвоха, но, заметив, что лекарь на него смотрит, зажал губами мундштук и медленно стал втягивать в себя дым. На удивление он оказался на «вкус» специфичным: слегка теплым, нежно-мягким, не вызывающим никаких неприятных ощущений. Томас неторопливо затягивался, наполняя рот дымом, а потом проглотил его. Он нежно обволакивал горло, оставляя необычное послевкусие, затем словно растворился в легких.

Мальком почти мгновенно ощутил странное действие табака: в напряженных мышцах возникла приятная легкость, сознание как будто прояснилось и освободилось от бесконечного потока мыслей — в голове воцарилась тишина.

— Хорошая вещь, — расслабленно произнес Томас, передавая трубку молчаливому коротышке.

Он взял курительную трубку в рот, кряхтя, поднялся на ноги и озадаченно посмотрел на спину человека. Она буквально вся была в огненно-красных полосках — в некоторых местах кожа лопнула и покрылась заскорузлой корочкой из крови. Лекарь недовольно покачал головой, осторожно убирая руками клочки рубашки, что прилипли к телу. Ему придется хорошенько обработать раны, чтобы не допустить инфекции, иначе Мальком может умереть, притом не самым приятным способом.

Рыжеволосый коротышка жестом попросил следовать за ним и, быстро засеменив, исчез в хижине.

Томас нехотя поднялся на ноги, корчась от боли. Он мысленно проклинал наставника, хотя и сознавал, что сам напросился. Мальком постоянно твердил себе, что позволять эмоциям вести себя — верный способ навлечь беду. Так и получилось.

«Жалею, что сейчас нет никого, кто бы мог сказать: “Я же тебя предупреждал!”», — ехидно подумал Томас.

Мальком, шаркая сандалиями, вошел в дом лекаря. Он сразу же попал в комнату, которая оказалась намного просторней той, что предоставили ему в качестве «временного» жилья: здесь спокойно могли разместиться пятнадцать человек, не меньше, еще и место останется. Вдоль противоположной стены в ряд стояло несколько шкафов, заставленных пузырьками с непонятными жидкостями разных цветов, пучками сушеных диковинных трав, стеклянными емкостями с порошками и другими разными принадлежностями. Чуть поодаль, почти в центре комнаты, стоял потрепанный и с засохшими пятнами крови массивный деревянный стол. На нем легко можно было расположить демона, а ведь он самый высоких из всех рабов-гладиаторов, что тренировались здесь.