Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" - Страница 55

И я вскрою. Обещаю.

Те, кому жизнь даётся легко, ещё и не жили вовсе, я вас уверяю. Простая и беззаботная жизнь – это, по сути, и не жизнь. Сложности, препятствия просто обязаны быть на нашем пути. Как ни странно, они раскрашивают наш путь и придают всему хоть какой-то смысл. Именно когда что-то идёт не так, нам интересно. Мы не пойдём на тот же фильм, если будем знать, что весь сюжет будет о том, как хорошо и замечательно живётся главным героям. Мы хотим видеть, как они справляются с проблемами и переживают все свои потери. Почему же мы тогда не можем смириться с тем, что у нас тоже есть свои проблемы и к ним стоит относиться более спокойно и лояльно? Так хотим жить спокойно, без всяких трудностей, но сами же не ищем лёгких путей.

Ой, сколько же вопросов и мыслей сейчас в моей голове… Да и пусть. Зато я наконец-то поняла, какой же дурой была всё это время. Обманывала себя и всех вокруг. Предала самого родного и любимого человека. Сыграла на доверии многих близких людей, желая лишь спастись от огромной дозы боли. Спаслась? Конечно, нет. Зато причинила ее не только себе, но и другим.

Дура! Дура! Дура!

Но я все исправлю. Все ошибки «жестокого» прошлого. Свои личные ошибки.

[…]

— Ой, это кто у нас тут такая красавица? Кто у нас такая малышечка? — Гагарина, подлетевшая ко мне, как только я вышла из подъезда, в буквальном смысле выхватила из моих рук Тасю и не смогла сдержать широкой улыбки, увидев эту маленькую девочку. — Полька, какая же она у тебя хорошенькая. Боже мой! На фотографиях совсем другая была.

— Так она там ещё и маленькая совсем была, — добродушно усмехнувшись, я направилась в сторону машины, едва слыша, как подруга малюсенькими шагами идёт следом и что-то шепчет Таське. — Теперь я за рулём, дорогая, — открыв дверцу машины, я облокотилась на неё и с нежностью смотрела на вмиг подобревшую блондинку с моим счастьем на руках. Картина была чересчур даже милой, скажу я вам.

— Да без проблем, никто тебе и не мешает. Да, Таисия? Пусть наша мамка за рулём едет, пыхтит там, а мы с тобой рядышком отдыхать будем, — кинув удивлённый взгляд на Гагарину, я лишь немного посмеялась и спокойно села в машину.

И всё-таки я до безумия люблю эту женщину.

— А автолюльку я для кого, спрашивается, покупала? — дождавшись, пока Полинка вместе с моей дочкой сядет на пассажирское сидение, я кивнула головой на задний салон авто, где красовалась шикарная автолюлька, купленная специально для Таси.

— Так, мать, не ворчи давай. Поехали лучше за вашими вещами, потом ко мне и только после этого пойдём в парк – гулять, — интонацией выделив последнее слово, Гагарина ясно дала понять, что нас ждёт очень долгий и «увлекательный» разговор, избежать которого явно не получится.

Да, если честно, избегать и не хочется. А зачем? Смысл? Сейчас мне, наоборот, нужна поддержка и советы подруги. За пару минут моя жизнь кардинально изменила своё направление, и никто, кроме Полины, не в силах помочь мне разгрести все, что накопилось за целых полтора года. Хотя, наверное, вернее сказать, всё то, что я накопила за целых полтора года.

[…]

Медленно гуляю по парку, я наслаждалась красотой нашей чудной и, казалось бы, невозможной природы. Если внимательно присматриваться ко всем мелочам на улице, можно заметить уйму прекрасных вещей. Попробуйте. Это действительно так. Когда-то моя мама научила меня видеть красоту в простых и обыденных вещах. За это я буду благодарна ей до конца жизни. Честно.

Знаете, а мне даже грустно как-то осознавать, что совсем скоро наступит долгая и прохладная осень. Вообще, раньше я как-то нейтрально относилась ко всем временам года, но в последнее время стала замечать, что тёплые и жаркие деньки мне гораздо больше по душе, нежели холодные и зимние вечера под огромным одеялом. Да и само лето у меня ассоциируется с чем-то светлым и лёгким, а вот осень – с чем-то нагнетающим и тяжёлым. Ну, что ж, с годами вкусы и взгляды меняются, и с этим, увы, ничего не поделаешь. Остаётся только смириться.

Стрелки на часах потихоньку близятся к вечеру, и это означает, что мой муж вот-вот прилетит в Москву и поднимет катастрофический бунт, когда обнаружит, что ни любимой жены, ни крохотной дочери дома нет. Если честно, я так и не придумала до конца, как объясню ему своё отсутствие на некоторое время… Некоторое. О каком, интересно, таком некотором времени я говорю вообще? Собралась уходить – имей смелость хотя бы в этом признаться. Мало того, что сбежала из дома, как самая наглая преступница, так ещё и пытаюсь прикрыться липовыми причинами и отговорками. Ханова-Ханова!

Остановившись у одной из свободных скамеек, Полинка с великим удовольствием на неё присела и, убедившись, что Тася спит в своей колясочке, которую мы, кстати, успели прихватить из дома, когда заезжали за вещами, внимательно уставилась на меня.

— Ну, давай, рассказывай, подруга, — тяжело выдохнув, я шмыгнула носом и присела рядом с девушкой, усердно пытаясь собрать все мысли и слова воедино. Сложно. Правда. Да и учитывая ещё то, что я уже заранее знаю, что конкретно после моего монолога мне скажет Гагарина…

Минута. Две. Три.

Гробовое молчание перебивают лишь разговоры каких-то прохожих и приятный шум деревьев.

Напрягает. Сильно.

— Поль, я ведь не кусаюсь. По крайней мере, пока. Чего ты так нервничаешь? Просто объясни мне, что такого там произошло, что так резко заставило тебя поменять своё мнение. Ты сначала стояла и переживала, как бы тебе от мужа засосы свои спрятать, а сейчас, по-моему, тебя это вообще не волнует. И ко мне ты едешь не потому, что чувства Вани поберечь хочешь, а просто потому, что понимаешь, что больше не можешь находиться с ним рядом. Не твой он. Не нужен больше, — будто остриём ножа по самому больному месту.

— Полин, что значит «больше не нужен»? Ты так говоришь, будто я им поигралась и теперь бросаю при первой возможности. Ты же знаешь, что я действительно пыталась его полюбить. Я строила с ним семью, я надеялась, что у нас все получится. Должно было получиться. Просто всё пошло не так. Может, ничего бы и не изменилось, если бы я не вернулась в Москву, — на пару секунд остановившись, я с осторожностью перевела взгляд на Гагарину и со спокойствием выдохнула, когда увидела, что в её глазах нет никакого осуждения, и она и действительно готова к разговору. — Он всё понимал, когда шел со мной в ЗАГС. Полин, он с самого начала наших отношений знал всю историю с Димой. Я не давала ему никаких гарантий и обещаний. Я не говорила ему о безграничной любви и бессмертных чувствах. Я предупредила обо всем сразу. Он знал, на что идёт. Да, я виновата перед Ваней, и очень долго буду ещё обвинять и терзать себя. Ты даже не представляешь, какого это – чувствовать себя дрянью перед человеком, который готов ради тебя на всё. Но, знаешь, ещё больше я буду мучить себя, если продолжу врать и ему, и Диме. Год назад я совершила ужасную ошибку, за которую продолжаю расплачиваться. Я одним решением решила всё и за всех. Не спрашивая, не думая о том, а будет ли так лучше остальным, я перечеркнула сразу несколько судеб. Мои принципы о семье, о крепкости брака оказались сильнее. Понимаешь? Да, я знаю, у меня не было никакого права так поступать с несколькими людьми. Ты предостерегала меня, предупреждала, а я, дура, сделала все по-своему, — не заметив несколько слезинок, которые безжалостно покатились по моему лицу, я продолжала смотреть в одну точку, в один момент внезапно почувствовав тёплую ручку Гагариной на своём плече.

Только она знает, как мне сейчас больно и тяжело. И даже несмотря на мою подлость и виновность, она все равно мне поможет и поддержит.

— Я знаю, как сильно виновата перед всеми. Знаю, Полин! Мне хочется изменить всё. Да я даже готова абсолютно на всё, лишь бы хоть как-то исправить все ошибки, которые когда-то натворила. Сказал бы мне кто-нибудь, как это сделать. Я бы сделала. Клянусь. Пошла бы на всё, что угодно. Честно, — а Полина настойчиво молчит. Лишь внимательно слушает. Как всегда. Дожидается, пока я выскажу всё до последней мелочи, и только тогда вставит «своё слово». — Знаешь, сегодня, когда Дима прошёл мимо меня, облив неким наигранным безразличием, меня будто током ударило. От одного взгляда захотелось разбиться на мелкие осколки. Осуждение – именно это было в его карих стальных глазах. Я не рассказала ему всю правду год назад, потому что боялась ненависти и отречения с его стороны, а когда увидела все эти чувства в его взгляде сегодня, испугалась. Испугалась настолько сильно, что дыхание перехватило. Тогда вмиг всё стало безразличным. Стало плевать на все мои сомнения и страхи. Меня трясло. Слёзы было очень сложно сдерживать. А когда я ещё услышала Димин разговор с Аксютой… Меня и вовсе унесло. Ты понимаешь, даже после моего скотского поступка он защитил меня, принял «удар» на себя. Он видел, как мне тяжело было выслушивать слова Юрия Викторовича, и сделал всё, чтобы я этого не слушала. Да, вроде бы ничего сверхъестественного он и не сделал, просто лишил меня возможности выслушивать замечания от Аксюты, но… Но мне это во многом помогло. Я вернулась в то время, когда всё ещё было хорошо, когда я ещё была совсем другая. Дима, сам того не осознавая, помог мне вспомнить, кто я и какая я. Наверное, этого было вполне достаточно, чтобы повлиять на мое мнение и позицию. Я не хочу больше врать, играть чужую роль. Я хочу вернуть то, что сама потеряла.