Выбор ведьмы (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 110

— Всё, чи шо? Невже всё? — Стелла обвела мутным взглядом царящий вокруг разгром. Взбаламученная вода Днепра, по которой плавают оторванные драконьи хвосты, пестрые крылья крокодилобабочек, еще какая-то дрянь. Хорошо летавшие на них монстры, помесь людей со зверьем, рассыпались, будто и не было их. Хотя их объяснить было проще всего: чернобыльские мутанты, например. Или беглецы из секретных лабораторий.

— Явления в небе еще на мираж списать можно, — бормотала Оксана Тарасовна. — Рефракциятам… А вот какая рефракция могла мосты в дугу погнуть, я даже не знаю!

— Главное, чтоб на YouTube ничего не попало, от остального отбрешемся, — возникая рядом, по-военному четко отрапортовала Марина.

— Значит, летим обратно к Хортице, и пусть ее электронная подружка поработает. Может, заодно придумает и как мосты объяснить.

Потрепанный клин ведьм устало потянулся прочь. Над разбитой, будто ее забрасывали железными болванками, набережной, над перевернутыми машинами и вставшими поперек рельс трамваями, над выгоревшими до черноты деревьями бульвара. На одном таком дереве, обняв ветку, сидел человек и неотрывно смотрел в небо. Катерина спланировала к нему:

— Чего вылупился? Драконов никогда не видел?

— Не видел! — рассыпая с волос комья земли и пыли, человек помотал головой.

— Вот и правильно! — согласилась робленная. — Показалось тебе: мираж, галлюцинация, псих ты — иначе чего б на дереве сидел? А на меня чего теперь пялишься — ведьм не видел?

— Не ви… — начал мужик, сообразил, какой будет ответ, и исправился: — Сейчас смотрю!

— Молодец, соображаешь! — похвалила ведьма. — А раз смотришь, то давай! — она требовательно протянула ладонь.

— Чего… давать?

— Как чего? А за погляд? Или ты думаешь, я тебе тут за бесплатно на метле позирую?

— А говорили, за погляд денег не берут, — как завороженный, мужик сунул руку за отворот изодранного пиджака и вытянул бумажник.

— Это кто тебе такое сказал? Ты мне покажи этого халявщика, я с него вдвое возьму! — Катерина быстро обревизовала содержимое бумажника и довольно улыбнулась: — Если вдруг еще раз пересечемся, сможешь на меня бесплатно посмотреть! — И взмыла в воздух.

— Двадцать процентов мне! Тогда Оксане не скажу, — через плечо бросила Маринка. И после долгой паузы процедила: — Девки, а вы видели, какое на Хортице платье? Умеют же некоторые устраиваться — даже в Ирии!

Постанывая, Вук Огнезмей приподнялся на локтях, долго непонимающе смотрел на ковер из синеньких цветочков и зеленых листиков под щекой, с кряхтением встал и, волоча за собой меч, побрел по полю боя.

Протяжно выл на холме седой вожак оборотней, оплакивая павших волчат. Его рудый сын, тяжело вздымая плотно перевязанные бока, ковылял между телами, отыскивая уцелевших. Рядом, прихрамывая, шла вороная кобылица. Ягишиням в этой битве повезло, и теперь они таскали раненых — на спинах и в бабы-Язиной ступе.

Кружком стояли ламед-вовники и, мерно кланяясь, читали Кадиш[41] над лежащими у их ног телами. Только старый Хаим Янкель скукожился и, обняв себя за плечи, бормотал:

— Ох, Б-г, еврейский Б-г, почему уходят другие, уходят молодые и сильные, а старый слабый Хаим Янкель все коптит и коптит небо над всеми твоими мирами? Скажи на милость, где теперь старому еврею найти в нашем грешном мире столько праведников вместо тех, кого ты забрал? Нет, ты серьезно думаешь, что тебе больше всех надо?

Вук молча постоял со стариком и пошел дальше. Пришлось постоять и со старым китайцем, покивать в ответ на его горькое молчание — и снова ковылять, ковылять… Таньку он нашел сидящей на непонятно как уцелевшем стволе мертвого дерева. Рядом, как воробьи на проводах, устроились две змеицы, два молодых богатыря, Иркин кот, черная кошка Дару, девятиголовый кот бабы Язи и живая голова. Из опустевшей глазницы головы катились кровавые слезы.

— У меня и так ни рук, ни ног, ни тела нет, теперь еще и глаза не будет! Полный калека!

— Не скули, — мрачно проворчал лежащий на земле Андрей. Голова его покоилась на коленях Дины. — Другим и так-то не повезло.

Федька с Ерусланом и Мраченка с Белой Змеей дружно, будто по команде, шмыгнули носами. Танька подняла на Вука измученный, почти безнадежный взгляд:

— Вы Ирку не видели?

Вук помотал головой, тяжело опускаясь на ствол — тот мягко и противно хрупнул под его тяжестью.

— А вы, девки, это… Бабку тут такую не видали? Из ваших, из змейских? Затерханная старушонка, но лихая — куда там! — Вук восторженно помотал головой.

— Она… удалилась! — раздался сзади девичий голос.

Вук обернулся. Позади него стояла змеица в ало-голубом платье и с волосами, четко разделенными на пробор — на одно плечо падали пряди алых, на другое — нежно-голубых волос. Руку змеицы стягивала наскоро сделанная повязка с темными пятнами крови.

— Ага… — сказал Вук, внимательно глядя на перевязанную руку. — А вы, девушка-красавица, ей, извините, кем приходитесь?

Лаума слегка порозовела под его откровенным взглядом:

— Близкой… родственницей… очень…

Вук перемахнул через ствол и очутился рядом с Лаумой:

— А вот, к примеру, часто бабуля появляется?

— Только если случается какая-то беда. — Лаума затрепетала длинными ресницами.

— Ага… — снова повторил Вук. — Значит, не увидим почтенную древность. Беда вроде как закончилась, а свадьба, или там змееныши ежели пойдут это ж сплошное счастье!

— Какая еще свадьба? — возмущенно-растерянно рыкнула Трехликая Дочь Ливня и Крови, оглядываясь на подруг. Те с любопытством смотрели на Вука. — Какие змееныши?

— Предполагаю, что слегка лохматенькие. Наследие мамаши моей, оборотнихи, оно живучее! Славные, в общем, — серьезно-задумчиво ответствовал Вук.

— Мамаша? Наследие? — Волосы и платье Лаумы стали стремительно приобретать цвет чистой крови. А потом вдруг враз поголубели. Начали снова краснеть…

— Да вы не торопитесь, девушка! Я, конечно, уже все решил, но вы еще можете поделать вид, что думаете. Опять же конфеты-букеты-рестораны — ты ж меня потом загрызешь, если у тебя ничего этого не будет.

Над полем боя закапал легкий весенний дождик.

Сверкнуло, и сверху лунным бликом соскользнул здухач:

— Идут!

— Кто? — Танька вскочила, Иркин кот выгнул спину.

— Табити идет, Вольх, бабка Иркина, дядька Мыкола… — зачастил тот.

— А Ирка? — садясь обратно, прошептала Танька.

— Не волнуйся ты, — так же едва слышно выдохнул здухач. — Видишь же, все хорошо. Да и она не одна.

— Вот-вот… — проворчала Танька. — Каждый раз, когда они вдвоем, неизвестно, что придумают!

По поросшему цветами полю, опираясь на руку дядьки Мыколы, тащилась бабка. Ее злое ворчание было слышно уже издалека:

— Я, конечно, рада, что девочка справилась, но это же ужас — чувствовать себя такой беспомощной! Когда зелья кончились, от моей козы было больше пользы — она хоть бодаться может!

Коза задумчиво бродила вокруг, пощипывая цветочки.

— Ах, это еще что, Лизонька! — утешала Табити, хотя было видно, что бабкиным нытьем она весьма довольна. — А вот быть спасенной собственным бывшим мужем… даже не знала, что Вольх способен на такие порывы! — Она старательно кокетничала, но Танька отлично видела, как Табити шарит глазами по полю, то и дело останавливаясь на телах погибших драконов, и в глазах этих такая тоска, что страшно становится! Вольх Всеславич положил ладони ей на плечи, точно грея, и Мать-Владычица Ирия поникла, будто из нее вдруг выдернули стержень.

— Столько погибших… столько… — прижимаясь к Вольху в поисках опоры, прошептала она. — И заговор… и предательство…

— Я… должна сказать… — Таньке мучительно не хотелось добавлять страданий, но Табити здесь правит и она должна знать все. — Ваш средний подпостельничий… и младший архивариус… Гивр и Сэрвару… их тоже убили.

— Казались полными змейскими придурками — а надо же, на самом деле железные змеи! В смысле стойкие дядьки! — влез Богдан.