Талисман для героя (СИ) - Бабакин Валентин - Страница 67

— Мощно держится, — удивленно произносит детина. — Еще дозу закатить? Хотя опасно. Сердце может не выдержать.

— Не надо, — словно сквозь вату доносится до меня голос Разнарядкова. — Он ничего не скажет. Это фанатик. В камеру его.

Меня подхватывают под руки и волокут куда-то. Сквозь мутную пелену в глазах едва различаю сумрачный коридор. Лестница вниз, дверь. Она открывается предо мной. За ней темнота.

* * *

В тесной одиночной камере глухие бетонные стены дышат холодом. Я лежу на жестком топчане, уставившись в потолок. Тишина давит на уши.

Часов у меня нет, и я не могу определить, сколь долго пребываю здесь, но мне кажется, что очень долго.

Мысли бурно распирают мне черепную коробку в поисках выхода из той тупиковой ситуации, в которую я попал. Жанна была права. Я попал под каток проверки моей личности. По ходу дела вскрылась оплошность службы безопасности завода, а как уж она вскрылась, тут уж приходилось только догадываться. Может быть, этот лейтеха сдал своего начальника, чтобы продвинуться по службе, а может какой осведомитель доложил. Черт его знает. Короче, тайное стало явным.

Все эти вещдоки с моими шортами, майками и прочим барахлом можно объяснить моим сумасшествием. Но как объяснить мой телефон, который при детальном рассмотрении действительно не имеет аналогов в этом мире? Вот они и расценили его, как некий шпионский аппарат индивидуального изготовления, сопоставили факт моего пребывания с ним на секретной территории, и я для них мгновенно стал агентом иностранной разведки. Все остальное с их домыслами о вербовке агентов, нашем сотрудничестве с Америкой и планами по разрушению СССР это полный бред.

Впрочем, какие выводы еще они могли сделать? У них работа такая выявлять врагов всегда и везде. Этот следователь Разнарядков бодро отчитается о раскрытии масштабного шпионского заговора и пойдет на повышение. Он уже все для себя решил. Моя правдивая песня о параллельных мирах здесь совершенно не прокатит. Мне конец, и кончат меня здесь без сомнения. Да и черт со мной! Жаль только, что со мной кончат двух ни в чем неповинных, хороших ребят. Где они сейчас? Может быть, из них ногами выбивают признание? Да уж, здесь из кого угодно могут сделать кого им угодно.

И ведь ничего нельзя сделать и что-либо объяснить. Полный идиотизм. Да, Валера. На этот раз ты проиграл.

Черт! Холодно здесь.

Я вскочил с топчана и забегал из угла в угол камеры, чтобы согреться.

* * *

Лязгнул засов. Дверь распахнулась.

— На выход! — послышался командный голос.

Поднимаюсь на ноги. Выхожу. За дверью четыре конвоира.

— Привет, — нагло улыбаюсь им. — А когда здесь кормить будут?

— Иди! — один из них толкает меня по сумрачному коридору.

— Вас так много на меня одного, — ухмыляюсь я и получаю весомый удар прикладом в спину.

— Заткнись, гнида!

Иду дальше молча. Двое конвоиров шагают впереди меня. Двое дышат в затылок.

Несколько раз нам навстречу попадаются какие-то люди в блеклых одеждах напоминающие собой крыс.

— Стоять! — всякий раз при встрече с ними приказывали конвоиры и тут же утыкали меня лбом в шершавую стену.

Спустились по лестнице.

Снова коридор. Большая железная дверь справа.

Входим. За ней широкое помещение без окон под сводчатым потолком.

Справа от двери возле стены скамья. На скамье сидят Кожура и Роман. У Кожуры синяк под левым глазом. Во всю правую щеку Романа красуется багровая ссадина. Рядом с ними несколько охранников с автоматами. В нескольких метрах от скамьи стол под красным материалом. За ним мрачный тип в старомодном бежевом кителе сталинских времен лениво перелистывает стопку бумаг. На столе черный допотопный телефон. Неподалеку от стола в углу на стуле военный с погонами майора.

Слева от меня помещение утопает в темноте.

Конвоиры усаживают меня на скамью рядом с Кожурой и Романом.

Переглядываемся. В их глазах нет страха. Лишь мрачная обреченность и холодная пустота.

— Не разговаривать, — предупреждает один из конвоиров.

Человек за столом отвлекается от очередного листка бумаги и поднимает на нас тяжелый взгляд. Наверное, так смотрит палач на свою жертву.

— Я судья по чрезвычайным закрытым делам. Моя фамилия Бешенцев, — представляется он. — Вы находитесь в зале приговоров. Мне переданы материалы по результатам следствия, и я буду вершить правосудие. Итак, из результатов детального расследования, очевидно, что агент буржуазной разведки под вымышленным именем Валерий Назаров, имитируя облик сумасшедшего, проник на территорию режимного объекта с целью детальной фотосъемки секретных материалов и передачи их посредством индивидуального прибора через спутник врагам. Совершив задуманное, агент пытался ликвидировать прибор, но во время совершения данного процесса был обнаружен охраной секретного объекта.

Судья читал текст по бумажке. В принципе он мало отличался от того бреда, что излагал мне следователь Разнарядков, но вместе с тем в нем имелись новые детали.

— Как следует из правдивых показаний пособника агента — начальника охраны объекта полковника Зуева, настоящее имя агента Индиана Джонс.

— Что за бред! — решительно вырывается у меня. — Индиана Джонс это известный герой американских боевиков. Его играет знаменитый актер…

От удара прикладом в затылок голова идет кругом.

— Подсудимый! Еще раз откроете рот без разрешения, вам залепят его скотчем, — предупреждает меня судья. — Итак, по сговору полковника Зуева и агента ЦРУ Индианы Джонса последний был направлен в центр психологического оздоровления нации. Далее…

Судья порет несусветную чушь. Все это было бы умопомрачительно смешно, если бы не было так печально. Он в деталях зачитывает, как я завербовал Кожуру и Романа, как по сговору майор Хромченков направляет нас в армию. Он читает, читает, читает, и я перестаю вслушиваться в его слова. Да и зачем? Я прекрасно сознаю, что весь этот спектакль всего лишь фарс. Какой суд? Здесь нет ни прокурора, ни адвоката. Здесь нет свидетелей. Нет вещественных и документальных доказательств. Так называемый судья, дочитает все эти записки сумасшедшего и огласит приговор.

Мне казалось, что все это происходит не со мной. И само это действо напоминало собой какой-то театр теней полного абсурда.

— На основании изложенного чрезвычайный закрытый суд СССР полагает вину обвиняемых в тяжких преступлениях против государства СССР полностью доказанной и неопровержимой, — донесся потусторонним эхом до меня гнусный голос. — Подсудимые, вам предоставляется последнее слов. Подсудимый Дуров, вам есть, что сказать суду?

— Есть! — мрачно отзывается Роман, поднимаясь со скамьи. — Все, что тут происходит это полный бред! То, что вы тут несли — чушь несусветная! Это не суд, а судилище.

— Подсудимый, подбирайте выражения! Я лишаю вас слова! — гневно рычит судья.

— А что тут подбирать! — выкрикивает Роман. — Я был в сумасшедшем доме, но даже там не видел такого умопомрачения, как у вас здесь.

— Заткните его! — вопит судья.

— Уже молчу, — ухмыляется Роман, присаживаясь.

— Враг народа, истинный враг народа, — бормочет судья, вытирая платком потную шею. — Подсудимый Кожура! Ваше последнее слово!

— Мое слово от того кто свыше всех нас, — важно заявил тот с гордым видом. — Он выше всех и над всеми. Он над всеми мирами, которые есть, были и будут. Только он ведает что грядет. В сих мирах ничто не происходит случайно. Тонкие нити событий переплетаются и созидают незримую ткань мироздания. Я верю, нет, я знаю, что воин Валерий Назаров прибыл к нам из другого мира, и прибыл не волею случая, а по посланию высшему, ибо так оно и есть. Да, он агент, но не агент вражеской разведки, а истинный агент Создателя миров. Он Воин Создателя, и если вы его убьете, то совершите преступление перед человечеством, как некогда совершил его Понтий Пилат, отдав на крест Иисуса Христа. Это говорю вам я, будучи в миру Анатолий Кожура, а по наречению свыше Серж Николаев-Ачинский.