Чардаш заводных игрушек (СИ) - Архонтова Вероника - Страница 58

— В каком смысле? — Дэниэл посмотрел на Китти. — Послушай, можешь слезть оттуда? Я несколько нервничаю по этому поводу.

Он подтащил стул к парапету и устроился поудобнее, опустив подбородок на сложенные руки.

— Не переживай, я не собираюсь прыгать. В то-ом, что-о... — Она откинулась назад. — Я всегда была верна ему. Им обоим. Была хорошей, послушной, не предавала и не шантажировала. Значит... Значит, в итоге я оказалась лучше. Китти Долна — победа техническим нокаутом! — Она вздернула руку вверх. — Йей.

— Даже если не собираешься... — проговорил Дэниэл, неотрывно глядя на нее. — Пожалуйста. И да. Я не знаю, как ты пришла к Ференку, но подозреваю, что примерно тем же способом, что и Ана. Но то, что я видел у тебя в голове, явно отличается от того, что было в голове у нее, хотя этого я как раз и не видел.

— Ну, я шла явно дольше. — Она спрыгнула с парапета. — Лет так с шести, когда меня завела сцена с людоедом из «Волшебника Страны Оз». И потом достаточно мучительно преодолевала каждый барьер собственной стыдливости. А Ана обходилась с ними, как стриптизерша со своим рабочим костюмом, — снимала быстро, эффектно, и явно наслаждалась тем, что за этим наблюдают.

— Она брала, что хотела, и ее не волновало, как она это делает, — пожал плечами Дэниэл. — Были еще другие, кого она вытеснила с их места? Ну, как тебя.

Налетевший ветерок трепал волосы Китти, и она плюхнулась на матрас, спрятавшись от ветра за парапетом.

— Не удивлюсь, если она метила на место Марицы. Но талант у нее все же оказался в другой области, видимо. Ты ищешь таких, как я, — кто ненавидел бы ее? К сожалению, мы не собирались в клуб хейтеров, потому я никого из них не знаю. Но разве то, что она шантажировала Ференка, не прибавляет ей одного-двух врагов?

— Судя по всему, Ференк не очень об этом распространялся даже среди своего окружения. А те же, кто знал и действительно ненавидел или боялся ее... не убийцы и не имеют отношения к этому. — Он помолчал. — Расскажи мне про Ференка. И про вас с Ференком.

— А я убийца, значит? — Она повернула к нему голову, сверкнув глазами.

— Ты — одна из тех, кто ненавидел ее. Я включил тебя в список. Кроме того, про шантаж я узнал уже после того, как вычеркнул тебя из списка. Но скажу тебе честно: то, что я видел тогда у тебя в голове, было просто огромной надписью на твоем лбу: «Я УБИЙЦА».

— А у остальных не написано... — кивнула Китти. — Это здорово, я полагаю. В кои-то веки я обзавелась отличительной чертой. Йей. Сегодня такой удачный день.

Она помолчала.

— Ференк — хороший человек. Иначе к нему люди так не привязывались бы. Ведь он не покупал их дружбу. Но я не знала Ференка как Ференка — я знала его как Мастера. И он был отличным Мастером. Он владел мной. Именно так, чтобы я забывала о том, что я просто Китти без отличительных признаков, а становилась Его Китти. — Девушка подтянула колени к груди и горестно вздохнула, глядя на игру сизых туч на небе. — С Марицей иначе. Я Ее Китти, но по-другому. Для нее я скорее Китти в первую очередь. А ее — уже потом. Понимаешь?

— Но не ты убила Ану. Так что... йей, как ты говоришь. Можешь заслуженно считать себя куда лучше огромного числа людей, которые с куда меньшим поводом делали намного худшие вещи.

Кармайкл закинул ногу за ногу. Вдалеке уже полыхали молнии, полгорода накрыла густая пелена дождя.

— Хороший человек, говоришь... — Он снова помолчал. — Наверное. Наверное, ты права. Это идиотизм, кстати, что я настолько предвзят по его поводу. Даже после того, как я получил столько логичных аргументов против того, что это Ференк ее убил или хотя бы спланировал ее смерть, я все еще периодически ловлю себя на мысли о том, что считаю его убийцей. — Дэн вздохнул. — Расскажи мне о вас с Марицей.

На лице Китти промелькнула смущенная улыбка.

— Я ее Котенок. Она любит меня. Это видно. Иногда у меня возникает впечатление, что когда она порет меня, или связывает меня, или унижает меня... она это делает не столько ради своего удовольствия, сколько ради моего. И я думаю: что, если она придумала целую Графиню только ради одной меня? Это лестно. И... сложно сказать, что я чувствую. Думаю, я тоже люблю ее...

— Надеюсь, что так. А почему медицинский? — вдруг спросил он. — Это не вполне имеет отношение к делу, так что можешь не отвечать. Просто интересно.

— У меня же родители врачи, — улыбнулась Китти. — А я сабмиссивна.

— Ясно, — рассмеялся Дэниэл. — Просто я, в связи с вашей компанией, на какой-то момент забыл, что люди могут заниматься чем-то, кроме бизнеса и искусства. Когда я узнал, что ты учишься на медицинском, это меня удивило.

Они помолчали, наслаждаясь живописным видом.

— Можешь кратко рассказать об остальных в этой компании? Иржи, Джани... Майя, хотя это из другой оперы.

— Ну, для меня они такими и были, — кивнула Китти. — Люди из другой оперы. Иржи — старый друг Ференка. Я так поняла, что именно он и привел его в «Тинкербель». Они похожи с Алкивиадом чем-то — ни одному из них это на самом деле не нужно, всего лишь способ проводить время в интересной компании. Думаю, Иржи там чувствует себя моложе. А Джани — старше. — Она хихикнула. — Но постоянных партнеров у них нет. Почти уверена, что Алкивиад — тщательно замаскировавшийся романтик. Ну, потому что он никогда не брал меня поиграть... Он знал, что для меня это тяжело. Майя... Ничего не скажу о ней. Не знаю.

Послышалось жужжание — вертолет заходил на посадку, и часть крыши отодвинулась.

Дэниэл снова задумчиво кивнул.

— У меня, пожалуй, больше нет вопросов.

— И у меня к тебе вопросов нет... Или я просто не хочу знать на них ответы. Идем?

Она зашагала к лифту.

— Жалко все-таки, что ты не настоящий священник.

— В каком смысле? Что я не жуткий тип в странном балахоне, который пытает людей за то, что они крестятся неправильной рукой? — Он зашагал вместе с ней.

— Нет. Не этот. А тот, который мог бы сказать: «Ступай. Ты прощена». Хотя на самом деле и так легче стало. Выговорилась.

— А, это. — Дэниэл рассмеялся. — Но тебе же не от меня это хочется услышать.

Они спустились по лестнице, миновали чердачное помещение и подошли к лифту.

— Ну, в этом же и прелесть священников. — Китти нажала кнопку вызова. — Они могут говорить за того человека, у которого ты не осмеливаешься спросить. А если ты не священник, то кто?

— В основном меня нанимают не для расследования убийств. Нет, и для расследований часто, но в первую очередь я занимаюсь другими вещами. Пытаюсь помочь людям.

Огонек над дверью лифта мигнул, и створки бесшумно раздвинулись, пропуская их внутрь.

— И был один человек, у которого в голове разверзся настоящий ад. Знаешь, с огнем, кровавыми озерами и так далее. И ему и правда нужно было, чтобы кто-то сказал ему: «Он простил тебя, тебе больше не нужно тут находиться», понимаешь? Ну, я и сказал. Что-то вроде этого.

— Ты простил его и даже не знаешь, за что? — удивилась Китти. — Какой же человек будет помещать в ад самого себя?

— Ты удивишься... — хмыкнул Дэн. — Почти каждый так делает. Просто выглядит этот ад по-разному.

— Ну, тут тебе виднее.

Сняв обувь, они прошли в комнату.

— Все хорошо? — спросила Марица, отвлекаясь от голотерминала.

— Все отлично, — ответила Китти. — И мы не отказались бы от чашки чаю.

— Тогда рассаживайтесь. — Солнце ее улыбки озарило комнату.

И Дэн присел на пол.

Графиня подала ему фрукты и какие-то восточные сладости, пока заваривался чай. Себе она налила кофе со сливками.

— Вы так толком и не рассказали мне о том, как вы познакомились с Аной. И как возникла идея привести ее в «Тинкербель», — сказал Кармайкл. — Собственно, хотелось бы услышать относительно подробную историю.

— Разве не рассказывала? — удивилась Марица. — Мне казалось, что рассказывала. На выставке. Ана ходила туда вместе со всей группой. А поскольку она привлекает внимание — она и привлекла. Мы разговорились, она мне понравилась, а я чувствовала себя одиноко, вот и решила заманить ее к себе и затащить в постель. Если вам интересно, Дэниэл, — да, я часто так поступаю с впечатлительными поклонниками. А если неинтересно — то не поступаю. — Графиня вытянула ноги, умостив их на коленях Китти. — Она осталась на ночь, а на следующий день пришел Алкивиад, и она осталась еще на одну ночь. Я сказала ей, что она может заглядывать, если что, — и она заглядывала. Если что. И я подумала, что, пожалуй, могла бы к ней привыкнуть. И так и сделала.