Время не ждет (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 56

Лёгкая неадекватность видна и постоянным посетителям пивной. А ещё кафе, баварского ресторанчика, кегельбана… Плотно обложили, да. В каждом из заведений, любимых вождями нацистов, свои люди.

Кельнер[103], повар, полотёр… Способов донести препараты до адресата полно. Для человека понимающего.

И… куратор усмехнулся… окружение. Новые люди среди нацистов, такие бравые парни… только «слабозадые». Многие педики неровно дышат к военной форме, маршировке и прочим атрибутам мужественности. И к мужественным борцам… за что бы то ни было. Главное здесь — униформа и аура мужественности.

Предпочтения не выпячивают, да и… кого этим удивишь? После Рёма?

А чуть погодя может получиться очень, очень интересно. Куратор усмехнулся… и почти тут же насторожился. Что его напрягло, он и сам поначалу не понял.

— Дружище! — Плютцер придерживал Адольфа, которого изрядно развезло, — А давай ко мне?

Лицо гиганта дышало искренней заботой и симпатией, а голос… воркующий.

Куратор перевёл взгляд на фройляйн, которая смотрела на это торжествующим взглядом.

— Дура… — Простонал он, вспоминая, что девице всего девятнадцать, и понятия о дисциплине у неё нет… Впрочем, как нет и понятия о конечной цели акции. Компрометация? Ну вот она… на глазах.

Что ещё нужно? Подвернулся шанс, она и воспользовалась, ломая тем самым сложную многоходовку.

Резким жестом мужина подозвал фройляйн.

— Тёмного, к нему колбасок! — И уже много тише, — что подсыпала?

— Диу…

— Что будет в результате!? — Рыкнул куратор.

— Педику — возбуждение и снятие тормозов! Предателю, — В голосе звенит торжество, — заторможенность сознания и покорность.

Мужчина простонал сквозь зубы… впрочем, ещё не всё потеряно. Что-то такое они и намеревались сделать, просто чуть позже и не наспех.

Выскользнув из пивной, он подал условленный знак наблюдателям. Наспех, всё наспех…

* * *

— Перестарались любовнички, — С суховатой брезгливостью констатировал криминалист, снимая перчатки.

— Вы хотите сказать…

— Я сказал ровно то, что хотел, — Отрезал криминалист, собирая инструменты, — После вскрытия могут всплыть какие-то подробности, но насилия не было, всё по… хм, любви. Сфинктер смазан, во время акта был расслаблен, синяков и царапин нет.

— А от чего тогда подох?

— Скорее всего, наркота, — Пожал плечами криминалист, — Намешали всякой гадости, и вышла передозировка. Или сердце слабое, а его амфетаминами и кокаином подстегнули. Частое явление в этой среде.

— По самоубийце что?

— Застрелился, — Усмехнулся криминалист, поправив перед зеркалом в прихожей седые усы щёточкой, — Точнее только патологоанатом скажет, но предварительно.

— Герр комиссар! — Косясь на вредного криминалиста, доложил сотрудник, установили личность затрах… убитого. Некий Гитлер…

— Дева Мария, — Выдохнул комиссар, представивший себе груз ответственности. Сейчас начнётся… чтобы он ни сделал, а недовольные в таком деле будут всегда. Политик, чтоб его!

Покосившись на искажённое лицо убитого, «поплывшее» от жары, с трудом удержался от ругательств.

— Политическая полиция, Мюллер[104]! — В квартиру вошёл невысокий кареглазый человек, бритый почти наголо. Только небольшой пучок волос, разделённый прямым пробором, «украшал» голову, — мы забираем это дело!

— На здоровье, — Не скрывая облегчения, сказал по-русски комиссар, отсидевший два года в плену, — удачи!

* * *

— Твою мать! — Выругался сквозь зубы Дан, сворачивая к обочине, — Извини, милая.

Хорошенькая блондинка чуть смущённо кивнула, принимая извинения. Встречаться они начали недавно, но молоденькой барышне из хорошей семьи отчаянно нравился порой грубоватый, но очень искренний мужчина.

— Подойду поближе, — Сказал он, вылезая из автомобиля, — Посиди пока тут ладно? Гляну, много ли там народа, а то в объезд уж больно долго.

— Здорово, парни! — Сдвинув шляпу на затылок, издали поздоровался он с взвинченными копами, преграждающими путь демонстрантам. Чемпиона Олимпийских игр по тяжёлой атлетике в звании лейтенанта полиции узнали, и немного успокоились.

Поздоровавшись с каждым за руку и рассказав несколько коротких баек для сброса напряжения, Дан Ларсен пробился к лейтенанту Эйбу, возглавляющему полицейских.

— Что там?

— Коммуняки, — Выплюнул Эйб, — глянь!

Дан легко влез наверх импровизированной баррикады, за которой стояли полицейские, и присвистнул. Красных флагов и впрямь избыток… Не то чтобы там сплошь коммунисты или хотя бы социалисты, вот уж нет!

* * *

Спасибо университетским знакомым, в политике теперь Дан разбирает недурственно.

Настоящих социалистов там — раз-два и обчёлся. Флаги здесь скорее символ сопротивления ненавистному режиму. Хотя… кто знает!

— Мда… — Шляпа ещё больше сдвинулась на затылок и Дан спрыгнул, — поеду я, пожалуй… или нет.

Вздохнув, Ларсен покосился на Эйба, с ненавистью вглядывающегося в приближающихся демонстрантов. Крови будет много… порукой тому автоматы в руках копов, и хорошо известная жестокость Эйба Винслоу, люто ненавидящего «комми».

— Слышь, Эйб, — Тронул он копа за плечо, — А давай я с ними поговорю? Может, и послушают.

Щека Винслоу дёрнулась, но после короткого раздумья он кивнул. Жестокость и ненависть к комми приветствуется властями… но и меру надо знать!

— Попробуй.

* * *

Вразвалочку выйдя за баррикаду, Дан снял шляпу и, обмахиваясь ей, направился к демонстрантам. Завидев переговорщика, да ещё столь именитого, передние ряды остановились.

— Дан…

— Дан Ларсен…

— Тот самый…

— Чемпион…

— Народ, — Начал коп, — все ваши требования я знаю и…

— Что ты знаешь? — Возмутился худой озлобленный мужчина, решительно раздвинувший ряды демонстрантов, выходя навстречу, — А знаешь, каково это, когда детям жрать нечего? Жрать, чемпион! Не мяса купить, а хлеба не на что?!

Худой, почти истощённый мужчина контрастно смотрелся с атлетичным Даном, и толпа начала заводиться.

— Куда ему!

— Гля какой здоровило! Этому и дубинки не нужно, чтобы народ гонять!

Ларсен вспотел… на такое отношение он никак не рассчитывал. Думалось почему-то, что выйдет, расскажет несколько баек, посочувствует немного, да и уговорит разойтись. С менее радикальной публикой это могло пройти, но не сейчас.

— Парни! — Упрямо набычился коп, пытаясь найти слова, и неожиданно нашёл…

— Не нарывайтесь! Сейчас, — Выделил он голосом, — не нарывайтесь.

— А то что?! — Истерично поинтересовались из толпы, — пулемёты? Нам, знаешь ли, всё равно помирать — от голода. Так лучше от пуль сдохнуть!

— Выборы! — Повысил голос Дан, — Выборы, народ! Среди вас найдётся кто-то, кто поддерживает Гувера? Нет!? Я почему-то так и думал!

Он поднял руки, пытаясь отыгрывать баптистского пастора.

— Я не прошу вас прекращать борьбу! Боритесь! Ведите агитацию в пользу кандидатов, которых считает своими. Разъясняйте… А с демонстрациями потерпите. Немного! Выборы скоро, тогда всё и решится!

Стоя навытяжку перед комиссаром полиции Нью-Йорка, Дан молчал. Молчал и комиссар. Выдохнув шумно, комиссар ожил и завозился с бумагами, перекладывая их на столе.

— Даже не знаю… — Сказал он наконец, подняв глаза на подчинённого, — Уговорил разойтись воинственно настроенную демонстрацию — молодец. А вот как… Нет, нарушений закона нет, молодец… Но резонанс… мда… Из контекста получается, что служащий полиции настроен против действующего президента.

— В другое бы время… — По спине Дана потекла струйка пота, но комиссар покачал головой, — Но нельзя…

Сцепив пальцы, комиссар уставился на нервничающего подчинённого, пытаясь принять решение.

— В провинцию, — Выдохнул он наконец, — агитационная поездка по штатам! И для полиции польза, и тебя, чемпиона, увольнять не придётся. Ступай!