Вторжение (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 52

Помню, как я заплакала тогда, прощаясь на время с мечтой вернуться на Родину…

Шон был честен со мной и прав в своём решении, в то время как я даже боялась рассказать ему полностью свою историю.

— В ближайшую неделю мы вернемся на материк, в Штаты { Убежище находилось в Северной части Канады), чтобы произвести последние две переброски детей в этом году. После этого, мы останемся работать в крупных городах, спасая тех, кого ещё можно спасти… Сюда я планирую вернуться будущим летом: привести продовольствия, и новых беженцев. Тогда же мы начнём заготовку мяса вместе с охотниками — здесь хорошие для этого места. И если ты вдруг к следующему лету не передумаешь — я смогу проводить тебя до Анкориджа… Мы как раз думали о том, чтобы сделать там Убежище номер два — так что когда охотники проверят местность, мы сможем туда даже долететь… Как, согласна подождать полгода — год?

С содроганием вспоминая своё одинокое путешествие, я тут же кивнула.

Выбора у меня всё — равно не было.

— Если хочешь, ты можешь остаться здесь, — великодушно предложил Шон. — Будешь помогать Анне. Она говорила, что ты хорошо ладишь с детьми.

— А можно с вами? — тут же спросила я, даже не пытаясь анализировать свои чувства. Зачем мне было куда- то ехать, если можно было оставаться в тихом, спокойном месте наедине с природой…

Только эту природу я уже боялась.

— С нами? — Шон внимательно посмотрел на меня. — Лина, это тяжёлая и опасная работа. Допустим, мы сумеем защитить тебя от выродков, но… поверь мне, иногда очень тяжело наблюдать то, во что превратились люди.

— Дети и… изнасилованные девушки легче пойдут на контакт со мной.

— Это правда, — кивнул Шон. — Но подумай хорошенько. У меня не будет возможность вернуть тебя назад до лета.

— Хорошо, я подумаю, — согласилась я, не сомневаясь ни минуты в том, какое решение я приму.

Это было моё искупление. Искупление за свою слепую любовь, за то, что находясь в объятиях Кейна, я не вспоминала о родных и близких; не думала о людях, пострадавших во время захвата и не заботилась о тех, кому я могла оказать помощь.

Теперь настало время это сделать.

Глава 17

Если бы у меня был старший брат — очень старший брат — или дядя, то я знаю, как он бы выглядел. Шон О’ коннелл, морпех в недавнем прошлом, сделал всё, чтобы подготовить меня к новой реальности.

Едва только доктор посчитал, что моё тело достаточно восстановилось и дал добро на тренировки, Шон принялся «лепить» из меня бойца Сопротивления, тренируя не меньше четырёх часов в день. Я научилась неплохо обращаться с холодным оружием, стрелять и даже пользоваться гранатами. Несколько человек делились со мной своими секретами выживания в мегаполисах, которые теперь стали прибежищем банд и ловушкой для порядочных людей.

Мне рассказывали, где чаще всего они находят рабов и детей на продажу — подготавливая к тому, что ни один рейд не будет легким.

Так оно и вышло.

Спустя пару недель, когда мы, воспользовавшись местным аэропортом, на стареньком кукурузнике, с несколькими остановками, долетели до Сиэтла, для меня началась новая страница моей жизни.

Оставив в канадской деревушки голубое платье служанки Агаты, я теперь носила исключительно серую полувоенную форму (легче сливаться с городским пейзажем), каждый свой день начинала с проверки оружия и утреннего обещания самой себе не плакать, чтобы не случилось.

А случалось всякое.

Это…

За время пребывания на корабле (плена или колонизации — как бы это кто не назвал), я видела всякое… Насилие со стороны пришельцев хотя и трудно, но всё же как- то можно было объяснить: они не нашего вида, они — не люди, и живут не по людским, а по своим правилам… Понятно, что никому не понравится чувствовать себя животным для разведения, но… это были инопланетные захватчики — не люди.

Люди оказались хуже.

После месяца «полевой» работы, я уже ничему не удивлялась. Вы когда — нибудь видели, как отец отдаёт новорожденного малыша захватчикам, хвастаясь, что у него ещё скоро будет ребенок от «второй жены»? Или вот ещё: бордели в подвалах, в которых женщины, прикованные цепями в разных позах, безразлично смотрят на то, как их насилуют… Но самое ужасное были дети. Их выменивали на еду у родителей, их крали, обманом выманивали из убежищ, пока взрослые отлучались на поиски еды… Их продавали пришельцам или… и того хуже.

Помню, однажды, во время ночного рейда, мы натолкнулись на один дом: все окна в нём были заколочены и занавешены темной, тяжелой материей. Однако, заметив небольшой отблеск света в бейсменте, я кивнула Стиву (парню, с которым я работала в паре), что хочу проверить этот особнячок…

Мы нашли там двух пьяных мужиков и маленькую двенадцатилетнюю девочку… которую давно и жестоко насиловали.

Она лежала на тонком загаженном матрасике и смотрела на нас совсем недетским взглядом. Не сдержавшись, я заплакала вместо неё.

Один из её насильников лежал оглушённый в гостиной, второго, прижав к стене, удерживал Стивен…

— Тварь. — прошептала я, наведя пистолет на самое дорогое, что могло быть у мужика — и отстрелила ему яйца

— Зачем патроны было тратить, я бы его и так пришил, — покачал головой Стив. брезгливо отталкивая от себя орущую тушу. — Добить?

— Не, пусть помучается, — кивнула я. — Добей первого.

— Забирай ребенка, — согласился напарник, зорко следя за тем, чтобы раненый насильник не причинил нам никакого вреда.

Чтобы не дать ему никакой возможности выжить, мы крепко его связали. не забыв про кляп.

— Сходни, сволочь, — сплюнув на лицо мужчине, произнес Стив. — Пусть тебя черти в аду насилуют.

И. закутав в найденного покрывало измученного ребенка, мы покинули дом.

В ту ночь Стивен напился до одури, а я, проревевшись в туалете с пару часиков. успокаивала девочку, как могла, рассказывая маленькой Мелиссе о том. что скоро мы её оправим в безопасное место, где у неё будет много друзей. уроки в школе и прекрасная преподавательница Анна.

С приходом холодов. пришельцы стали ещё более активными, посылая свои патрули внутрь мегаполисов — и теперь, в ходе рейдов, мы нередко сталкивались сразу с двумя большими угрозами: крепко сплочёнными городскими бандами и флипами захватчиков.

Шон, когда возвращался с Восточной части штатов (Еаз{ Соз{. как называли это здесь), всё время недоумевал, почему пришельцы активны только в этой части, и совсем не занимаются другой половиной.

Я долго не догадывалась, что, точнее, кто именно. является этому причиной, пока однажды, во время рейда я не услышала за два этажа от себя тихое кейновское

— Милая.

Я даже полезла за шиворот, чтобы проверить крошки. которые теперь хранила в мешочке на веревочке — всё было на местё.

Но голос Кейна спутать с кем — то иным я не могла. И если это не было галлюцинацией, то он меня нашёл.

В тот день мне очень повезло в том. что мы уже отходили в лагерь — отходили. зная местность как свои пять пальцев. а потому, несмотря на преимущество в скорости движений, пришельцы не сумели нас захватить.

Через пару дней, в ходе дневного рейда поднимаясь по лестнице, я увидела на стене одного из пролётов размашистую надпись на русском языке: Милая, вернись. я всё прощу, Кейн.

Тогда я поняла, что он играет со мной — играет, как кошка с мышкой. точно зная, за кем будет победа

— Лучше бы с бандами боролся, — рыкнула я и связалась с Шоном.

После вторжения, на орбите не осталось ни одного спутника: сотовая связь тоже не работала, но человечество и тут нашло выход, вернувшись к старому забытому способу: связи через радио.

Связь имелась далеко не в каждом пункте Сопротивления, но у нас она была — именно поэтому я сумела так быстро связаться со своим «старшим братом».

— Что случилось, девочка? — спросил Шон, когда его подозвали к приемнику. и только после этого поздоровался. — У тебя какие — то проблемы?

— Я хочу отсюда уехать. Это возможно?