Вторжение (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 56

Я закусила губу, не желая, чтобы Кейн услышал «настоящую» правду. О том, как я подыхала в одиночестве от голода где — то в заснеженных лесах Пенсильвании, о том, как я пряталась в подвалах от бандитов и просто выродков… как хоронила убитых людей и по десять раз на дню проверяла последнюю пачку печенья в рюкзаке.

Мне не хотелось быть жалкой в глазах Кейна.

И больше не хотелось бояться.

Спустя полгода выживания, испытаний, голода и стресса я поняла, наконец, простую истину: Выхода, как пела группа Сплин, нету — выхода нет.

И свободы нет. По крайней мере, для меня. Если не пришельцы и Кейн, то Сопротивление точно наложит на меня лапы, а если даже и удастся сбежать от них, то бандиты… мужики, которым при новой жизни отчаянно не хватало баб, в конце — концов, сумеют настигнуть меня врасплох. Да им это уже и удалось, если бы не Кейн.

Я усмехнулась, прекрасно понимая, какое будущее меня бы ждало: насилие, рабство и ранняя смерть.

А альтернативы ведь всё — равно не было.

И я, посмотрев ещё раз не себя в зеркало, наконец ‚решилась. Пусть завтра настанет завтра, а сегодня — сегодняшний день я проведу в своих мечтах. Без прошлого, унесённого куда- то вместе с грязной водой, без будущего, которое, я точно знаю, невозможно. Пусть это будет всего лишь один счастливый день — точнее, одна счастливая ночь, о которой я столько думала и мечтала.

Я подмигнула своему разрумянившемуся отражению в зеркале. Пусть завтра будет совсем другая жизнь — но сегодня я получу свою первую брачную ночь с человеком, которого люблю.

И решившись, я рванула на себя дверь, даже не вспомнив о халате на её ручке.

Серебряный… нет — стальной взгляд Кейна скользил по моему телу. оставляя на нём почти осязаемые следы прикосновений.

Прикусив от напряжения губу, я медленно двигалась от двери ванной комнаты внутрь. Шаг, второй, третий…

Боже, как же неловко. Почему он стоит и ничего не делает? Почему замер, как истукан?

Казалось бы, чего я только не пережила за это время, чему только не была свидетелем за эти нескончаемые последние шесть месяцев: и плен, и насилие — в самых ужасающих его формах… Меня саму вытаскивали голую из душа и бросали на утеху распаленным похотью мужикам. Да и сам Кейн…

Память услужливо подсунула момент из прошлого, когда он проверял мою «нетронутость» на корабле с «колонистами».

Я совершенно точно покраснела от этих воспоминаний — сама почувствовала, насколько я красная сейчас… Глупо, конечно: Кейн, поди, об этом случае уже и думать забыл — подумаешь, ещё одна голая девица в его жизни (сколько их у него было…}, так что краснеть и смущаться из-за мимолётного эпизода совершенно не стоило. И всё же…

Я глубоко выдохнула и — облизав ставшие вдруг необычайно сухими губы — вдруг некстати вспомнила о том, что нормальные дамочки, которые хотят соблазнить мужчину, готовятся к этому действу заранее — а не выползают из ванной «а-ля натюрэль». Когда решаешь вопросы жизни и смерти, не до мелочей… Однако сейчас именно эти мелочи заставили меня ойкнуть и прикрыть ладошкой то самое — «срамное».

А Кейн всё так же стоял, застыв возле стены — и лишь крылья его носа часто и широко раздувались словно у хищника, готовящегося к нападению.

Я тоже замерла — так и не решив, что буду делать дальше… — если он откажется…

Память запоздало напомнила также и о девицах Кейна — об Агате и ещё одной бпонди, с которой Кейн был в тот самый день, когда я впервые его увидела из окна: обе необыкновенные, ухоженные до кончиков своих аккуратных ноготочков, красавицы… и я, со всеми этими своими кутикулами, неровно обрезанными волосами и потрескавшимися губами. То же мне, богиня обольщения… Идиотка: не больше — не меньше.

Я сильнее прикусила губу: мне не хотелось… я не была готова к тому, чтобы завтрашний день наступил без этой ночи. Моей ночи. Мне хотелось ещё что-то почувствовать… что-то испытать — может быть, самое важное и самое удивительное чувство, какое случается в жизни. Хотелось ещё побывать живой. И всё же…

— Моя глупая девочка, — прошептал Кейн, оказавшись вдруг в один момент рядом.

Его глаза сейчас сверкали куда ярче обычного: в полумраке комнаты они словно светились белым светом, притягивая к себе мой взгляд… моё сердце остановилось, и. пропустив пару секунд, ударило вновь с первым прикосновением Кейна к моей коже.

— Ты сама это начала, — вырисовывая диковинные узоры своими пальцами по моему телу, рыкнул Кейн. — А я, в конце — концов, не железный.

Наши взгляды встретились: его — взгляд иноплапланетного захватчика, могущественного наследника огромной космической империи, хищника, открывшего охоту на человеческую расу и мой взгляд — взгляд русской девчонки, которая так не смогла вернуться назад в свой маленький городок. Впрочем, я не знала, что видел в моих глазах Кейн — он так и не сказал ничего вслух, предпочитая «говорить» прикосновениями.

Это было волшебно… так, будто и не было всех этих страшных шести месяцев — не было захвата Земли, высылки людей для колонизации, жестокости пришельцев, людей и прочих страшных вещей… Мы как будто снова оказались в парке Денвера — или в одном из его отелей, где можно было не подавлять свою страсть. Впрочем, теперь я знала, что причин сдерживаться у нас больше не было — как и не было нашего совместного будущего, которое я себе тогда напридумала…

Рыкнув, Кейн с силой притянул меня к себе. практически впечатав моё тело в своб.

Его руки хозяйничали повсюду, лишая меня воли, его язык… его язык вытворял внутри моего рта такое, что я уже забыла и своё имя, и место своего рождения, и даже место. где мы находились. Какая разница где, если — с ним…

Мужские руки, подхватив меня под ягодицы. заставили обнять мощное тело Кейна. состоящее из одних мускулов — и повиснуть на нём, пока пришелец нёс меня куда — то… как позднее выяснилось, к кровати.

— Моя хорошая. — опустив меня на кровать. Кейн немного отстранился, чтобы раздеться — но этого было уже достаточно. чтобы заставить меня зарычать от разочарования.

Тихий мужской — почему- то очень довольный — смех заставил меня вскинуть голову.

— Ты восхитительна, — прошептал мой мужчина, одежда которого уже лоскутами валялась на полу. Впервые я видела его обнажённым… Огромный, мускулистый. он совсем не напоминал статуи греческих атлетов — нет, скорее, его фигура могла принадлежать какому — нибудь знаменитому гладиатору. выигравшему не одну тысячу боёв — не меньше…

Я не смотрела вниз — туда, боясь, что это испугает меня. испортив нашу ночь.

Светящие родные глаза, оказавшись в одно мгновение прямо надо мной, заставили забыть обо всех страхах. о гладиаторах и атлетах, о Греции и о Земле… обо всём. что не касалось нас двоих.

Сильная рука Кейна, протиснувшись между моих бедер, вынудила их раздвинуться. давая место соскальзывающему вниз мужскому телу.

— Наконец-то ты там. где должна быть. — выдохнул Кейн, врываясь с яростным поцелуем в мой рот… и тут же, пока я не пришла в себя от его напора. сделав первое движение внизу — навсегда разрушая последнее свидетельство моего девства.

От боли я судорожно вздохнула — но мужчина, так и не выпустив мои губы из своего плена, выпил этот вздох словно редкий нектар.

Затем, на короткое мгновение Кейн замер, давая мне время привыкнуть к его размерам.

— Потерпи, солнышко, скоро всё пройдет. — пообещал мужчина, который, наверное, и не помнил, как оно всё происходит в первый раз.

Однако именно благодаря этому — благодаря его опытности, я сумела быстро прийти в себя… его ласки сводили меня с ума. а движения… я была много раз свидетелем того, как мужчины исполняют это с женщинами, но не знала. что это может быть насколько приятно.

Настолько хорошо…

Кейн довольно рассмеялся, продолжая совершать мерные толчки внутри моего тела… Я чувствовала его в себе, чувствовала как часть себя — как самую чувствительную часть себя — и это сводило меня с ума. Мне хотелось этого всё больше и больше — как будто какое-то напряжение, словно тугая пружина. свернувшись когда-то давно внутри моего тела, так до конца и не раскрылась. заставляя меня страдать от напряжения…