Вторжение (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 55

Морпех напряжённо вглядывался в моё лицо где — то с полминуты, затем с силой прижал меня к себе.

Лина…

А я позорно заплакала.

Я понимала, что выхода, как пела группа Сплин в моём далёком детстве — выхода нет… Нигде нет. И всё же так не хотелось сдаваться.

— Тебе надо будет самостоятельно дойти до Наханни Бьют, — прошептал Шон будто — бы через силу. — Ты у меня девочка осторожная… умная и хитрая — у тебя всё получится.

Не разжимая объятий, морпех добавил:

— Я подготовлю тебе рюкзак с «подарками» к следующей вылазке. Твоя задача: надёжно спрятаться после отхода группы и покинуть город не позднее трёх-четырёх часов после того, как мы отойдем… Справишься?

Улыбнувшись сквозь слёзы, я слабо кивнула.

— Попробую.

А что мне ещё оставалось?

Космическая станция пришельцев.

Вынырнув из воды, я провела мокрыми руками по лицу, смывая с него пену…и в то же время, пытаясь примириться с тем, что случилось уже на следующий день после нашего разговора. Шон — единственный человек на всём белом свете, которому я доверяла больше чем себе, не сдержал своего обещания.

Я до сих пор не знаю, что изменилось за одну эту короткую ночь, но только уже утром морпех шепнул мне, что «свободное плавание» для меня ненадолго откладывается — он потом предупредит, когда всё будет готово… И перевёл меня из нянек для дошколят и санитарок для раненых в ударное звено своей группы. Эти ребята значительно отличались от ребят, с которыми я работала в Сиэтле: другие навыки, другая организация… Здесь не работали парами — группа не занималась проверкой «периметра» вверенной территории, а осуществляла настоящие диверсии в местах, контролируемых захватчиками.

За короткое время моего пребывания в группе, я успела побывать на Ниагарском водопаде; с вертолёта спуститься на крышу одного из небоскрёбов Филадельфии, и даже заминировать и подорвать Мат Зее! Впаде {один из мостов) в Коламбусе.

Я, прекрасно зная, что выбора у меня всё — равно нет, отдалась на волю судьбе, исполняя каждое задание как последнее. Я ведь не могла отказаться…просто не могла.

Тогда у меня вообще не было выбора. Наверное, именно это страшное ощущение захлопнувшейся ловушки помогло мне потом, когда пришлось в одиночестве шагать по глубокому снегу, умирая от голода… Помогло не сдаться, выжить.

Во время своих скитаний, я многое передумала, пытаясь представить себя на месте Шона. Почему он всё сделал именно так, а не иначе? Почему не отпустил меня сразу, а заставил ещё какое-то время работать с его группой… Хотел сбить пришельцев со следа? Отвести внимание захватчиков от Убежища и Вашингтона в целом? Или усыпить бдительность своих же коллег, которые, тоже слышали про поиски одной русской девицы…

Девица, да… что осталось от той девицы из Гагарина.

Я вспомнила, как за несколько коротких вылазок с группой потеряла больше пяти килограммов, как засыпала на кровати, не раздевшись и не сняв даже ботинки; как смеялась над грязными шуточками одного из парней — не потому что нравились шутки, а потому что не хотела выделяться из толпы…

Чувствуя себя, словно в клетке, я заставляла себя жить сегодняшним днём: не вспоминая о прошлом и не думая о будущем. Один день. Всего лишь один день, в котором и которым я жила. Помню, как вернувшись однажды с задания, я поняла, что потеряла мешочек, в котором хранила крошки камня… И ничего не почувствовала.

Сев в давно остывшей воде, я поняла, что достаточно «отмокла» и принялась намыливать тело и волосы, тщательно соскребая с кожи грязь и воспоминания из памяти. В конце — концов, Шон сдержал своё слово, сумев устроить побег посреди диверсионной операции. Это было в начале января — между Православным Рождеством и Крещением. Наша группа тогда отправилась в Питсбург, опять что-то подрывать… и Шон, сунув мне возле туалета сложенную в четверо бумажку, сообщил, что к моему побегу всё готово. Надо лишь в определённое время оказаться в строго определённом месте — там, возле одного из старых промышленных зданий будет небольшая вентиляционная решетка — мне следует её отодвинуть, забраться внутрь и не вылезать как минимум пару часов. А лучше, конечно, сутки…

Помню, как тяжело мне дался этот последний день в Сопротивлении.

Я смотрела на Шона и не могла даже жестом показать свои чувства… что уж говорить о «попрощаться». В назначенное время, при отходе немного замешкалась и — увидев угол здания с кислотной надписью на всю стену «$УЙ», улыбнулась находчивости Шона, нырнув в нужную мне дыру.

Нырнула, едва успев затаиться.

Не прошло и пары минут, а возле вентиляции уже послышались шаги. Затем я услышала голоса «наших».

— Где девка?

— Я думал, что с тобой.

— Она же за тобой побежала.

— Вот дрянь… не хватало ещё потерять её — босс с нас головы снимет.

Тихое тявканье прервало говоривших.

Краем глаза я видела как маленький тощий щенок, услыхав голоса людей, из последних сил ковыляет к ним…

— Надо же, живой, хотя и тощий, — удивлённо заметил один из парней.

Второй хмыкнув, выстрелил в щенка, ранив того в бедро. Щенок заскулив, упал в лужу собственной крови.

— Ты чего патроны тратишь, — возмутился первый парень. Стрелявший спокойно пожал плечами.

— Не терплю это блохастое дерьмо. Скорей бы они уже все подохли.

— Так застрелил бы на смерть — и всего делов…

— И не услышать жалобного скулежа подыхающей твари? — убирая пистолет в кобуру, поинтересовался стрелявший. — В этом же вся прелесть охоты.

Разговор парни закончить не успели — привлечённые звуком выстрела, их атаковали пришельцы. Мягкие человеческие пальцы не идут ни в какое сравнение с острыми, как бритва, когтями захватчиков… Легко расправившись с людьми, один из захватчиков опустился на землю и. не обращая внимание на грязь, поднял с земли скулящего, истекающего кровью, щенка.

Захватчик говорил что-то мохнатому малышу на своём языке, в то же время наводя на него какой — то прибор… Этот нелюдь — этот пришелец. захвативший вместе со своей расой нашу Землю, спасал маленького щенка, почти убитого воином Сопротивления.

Мыло, попав в глаза, заставило меня заплакать…

Идиотка! Куда я летела? К кому? Стали бы они меня слушать…

Яростно растираясь, я плакала… от мыла, конечно же, а не от собственной наивности и беспомощности. Только от мыла.

Плакала, пытаясь спустить воду из ванны и включить душ, чтобы смыть всё мыло с тела… Наконец, мне это удалось: после хитрых и долгих манипуляций, я сумела таки разобраться и тем, с этим… Вода стремительно уходила из ванны вниз, а вот душ — душ напоминал умный дождь, следующий за жестами «своего владельца».

Пожелав, чтобы вода стала холоднее — я несколько минут неподвижно простояла под ледяной водой — просто чтобы привести свои мысли в порядок. И только после этого выключила воду.

А вот полотенца в ванной комнате не было.

Дверь в ванну слегка — буквально на миллиметр — приоткрылась, и мягкий голос посоветовал мне встать на пол и провезти рукой снизу к верху.

— Мы не пользуемся полотенцами, — добавил Кейн, находясь неподалеку, но всё же не рядом с дверью. — Не стой мокрой. Алёнка, замерзнешь… Если ты, конечно. только к Аляске не готовишься… Или к Юкону.

Я замерла, рыкнув:

— Не смей подслушивать мои мысли.

— А ты не думай так громко, — фыркнул в ответ Кейн. — Халат я повесил с этой стороны двери. Как обсушишь тело — просто протяни руку.

Я… у меня ведь не было выбора, правда? Нигде, ни в чем не было выбора.

Я сделала так, как он сказал: вылезла из ванной и, проведя рукой снизу вверх. вызвала этим теплый поток воздуха, который удачно просушил не только волосы, но и всё остальное. И правда, зачем полотенца, когда есть это?

Я не удержалась и взглянула на себя в зеркало: худое, истощенное тело, скорбный, сломанный взгляд… хотя кожа, вон, порозовела, даже румянец появился. И что худая — совсем не плохо. Сколько раньше на диете сидела — всё никак не могла дойти до желанной х- чки. А сейчас — вон, безо всяких усилий.