Ключи и тени (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 52

— Нет. Норы. Другой участницы экспедиции. Никто не понимал, откуда взялась капсула. Еще больше вопросов появилось после вскрытия, — профессор перешел на шепот. — Нора умерла за пару часов до обнаружения. На руке остался свежий след от прививки, которую команде делали в день отлета. А ведь прошло четыре месяца! Но и это не главное. В теле находился смертельный вирус. Не семь взрослых космонавтов с «Прометея», а девочка с пропавшей «Соломеи» — пациент ноль. Нора. Нора Хайди. Ее фамилией и назвали болезнь.

Дебра сжала зубы до хруста. Как же жестоко делать символом неизлечимого недуга юную девушку. Нора мечтала покорять неизвестные дали, а не становиться воплощением кошмара! Она точно бы не захотела, чтобы миллиарды людей вздрагивали при упоминании её фамилии.

— Чем закончилось расследование?

— Ничем конкретным. Постепенно болезнь переключила внимание на себя. Борьба с ней стала важнее поисков истины. Следователи… — Тревис запнулся. — Недуг распространялся и убивал слишком быстро. Первыми жертвами, не считая семи астронавтов, стали сотрудники Гивирены. В том числе, мои родители.

Марко вздрогнул. Недавно он обвинял профессора в черствости к жертвам Хайди.

— Почему не заразились вы? — парень постеснялся смотреть психологу в глаза.

— Я не успокаивался, придумывал теории исчезновения звездолета. По большей части безумные. Родители решили, что мне лучше уехать на время — для моего же блага. Отправили к родственникам в другой сектор. Я покинул столицу за неделю до обнаружения тела Норы.

— Когда вы узнали о вакцине?

— Десять лет назад.

— Почему остались с ними?

— Я не с ними.

— Но вы остались! — поддержала возмущение бывшего пристава Ингрид.

— Мне не в чем извиняться, — отчеканил психолог жестко. — Работая в Центре, я не могу спасти весь мир, но помочь единицам в силах. Мне жаль, что ваши одноклассники не вошли в их число.

Тревис замолчал, глядя в сторону остекленевшими глазами. Марко посмотрел на часы.

— Нам пора. Осталось пять минут.

— Отступать с боем мы, конечно, умеем, — попробовала разрядить обстановку шуткой Ингрид. — Но им ни к чему знать, что мы тут «гостили».

— Подождите! — Тревис вскочил и бросился прочь, чуть не врезавшись в кресло по дороге.

— Одну минуту. Я сейчас! — крикнул он из соседней комнаты. — Не уходите!

Гости переглянулись.

— Надеюсь, мы не зря теряем время, — Марко выразительно посмотрел на спутниц, но профессор спешил обратно, держа в руках…

Дебра ахнула.

— Синяя тетрадь! Вы говорили, ее не существовало!

— Верно, — закивал психолог. — Вероятно, подсказки в снах предназначаются тебе одной. Когда Энн Ди изводила меня расспросами, тетради не было в помине. Она появилась после исчезновения звездолета. Здесь я собирал информацию о «Соломее». Я отдам её вам в обмен на фотографию. Это единственный снимок Энн Ди с подписью.

— По рукам, — согласилась Дебра.

Фото им не принадлежало и дало все ответы, которые могло.

Глава 14. Внучка владыки

Дебра сидела на полу у открытой балконной двери и сквозь слёзы смотрела на дрожащее пламя свечей. Их было девять. По одной на каждого одноклассника, принесенного в жертву «великой» миссии хранителей. Последняя свеча горела в память о многолетней подруге из снов Энн Ди Френсис, узнать которую в реальном мире не довелось.

Дебра больше не желала быть сильной. Она выполнила задание и имела право оплакать погибших. В одиночестве. Ушла к себе, едва Квитон и Арвида перенесли их обратно на Земли. Разговор с Тревисом передадут хранителям Марко с Ингрид. Синюю тетрадь, которую еще недавно жаждала найти, Дебра сунула в руки бывшего пристава. Содержание утратило важность. Какая разница, какие сведения собрал профессор, если на планете перестал существовать тот, кто был для неё важнее всех.

Никто не остановил Дебру. Не пришел проведать позже. Наверное, Марко опять бродил неподалеку. Охранял на расстоянии, не докучая. Но сейчас его ненавязчивая забота не трогала. Глядя на огоньки свечей, похожие на пылающие лепестки, Дебра думала о тех, кто находился рядом десять школьных лет.

Детские ссоры и глупые насмешки больше не имели значения. Чувство вины рвало душу на части, впивалось острыми когтями в сердце. Одноклассники погибли из-за её дурацкой избранности. Никому не пришло бы в голову тащить ребят в Каста-Беллу на опыты, не учись Дебра в их классе. Они бы, по-прежнему, жили в Бриладе или переехали после экзаменов в крупные города и не подозревали, что каждый месяц получают спасительную вакцину от неизлечимой Хайди через тест-пластины.

Самое ужасное, не было никакой гарантии, что историю удастся переписать! Смерть могла остаться необратимой. И напрасной!

Дебра просидела на полу, пока длинные свечи не растаяли и не погасли. Когда догорела последняя, и легкий дымок от потухшего пламени унесся прочь, опухшие веки сомкнулись.

Приснился Дилан. Они вдвоем сидели с учебниками в руках под раскидистым дубом у школы. Каштановые с рыжинкой волосы друга падали на улыбчивое лицо. Дебра и Дилан вновь набедокурили и схлопотали дополнительное задание. Впрочем, уроки мало волновали закадычных друзей. Они, смеясь, о чем-то спорили и перебивали друг друга. Дебра почти поверила, что реальный мир там — в Бриладе, а не где-то ещё. Она проснулась и оправилась от кошмара…

— Дебра, вставай. Владыка велел тебя привести. Поднимайся! Ой! Больно!

Сон растворился вмиг. Дилан сгинул, разорвав в клочья надежду на благополучный исход. Взору предстала держащаяся за нос Ингрид. Ведунья смотрела обиженно, зато, наконец, не выглядела отстраненной и чужой.

— Извини, — пробормотала Дебра. Взгляд остановился на восковых горках, в которые превратились поминальные свечи. Вернулись и горечь, и чувство вины.

— Ничего, жить буду, — ведунья с шумом вдохнула воздух. — Кажется, нос не сломан. Идём, драчунья. Марко уже там.

День выдался по-летнему тёплым, по голубому небо плыла всего пара бледных облаков. Посёлок, купающийся в солнечных лучах, выглядел приветливее. Но в душе гостьи царил мрак. Она шла по серой дорожке из овальных камней будто на эшафот. Решительная незнакомка, в которую Дебра превратилась накануне в доме Тревиса, исчезла. Она снова чувствовала себя потерянной и бесполезной. Не добавляли позитива и местные жители. Здоровались с Ингрид, не замечая её подругу.

— Владыка был доволен вчера, — трещала ведунья, чтобы сгладить неловкость от поведения сородичей. — Твердит, как далеко мы продвинулись. Правда, толку-то. Еще целый вагон тайн остался.

Дебра не поверила ушам. Ингрид насмешливо отзывается о владыке? Может, стоит чаще бить ее по лицу? Глядишь, начнет вести себя по-человечески.

— Тебе не кажется, что Квитон возлагает на меня много надежд? — спросила Дебра, нечаянно вложив в вопрос больше волнения, чем собиралась. — Откуда ему знать, что я справлюсь?

— Иначе медальон не выбрал бы тебя, — завела ведунья старую песнь и, немного подумав, добавила: — Сомнения — это нормально. Опасней безгранично верить в свои силы. Так говорил мой дядя Арэн, когда я переехали к ним с тетей Далией в Бриладу. Мне было велено охранять тебя, и я жутко боялась всё испортить.

Уязвленная Дебра предпочла промолчать. Интересно, почему, постоянно переживая о собственной судьбе, она не задумывалась об участи Ингрид? Это глупость или эгоизм? Ведунья была ребенком, когда на неё взвалили ответственную ношу. Вряд ли девочку спрашивали, хочет ли она превращаться в персонального хранителя. Наверняка, поступили, как Ада с маленькой Маризой: щелкнули пальцами перед глазами, чтобы настроить на серьезный лад, и все дела.

— Извини, что не даю времени пережить горе, — с порога заявил Квитон.

Дебра иного от хранителя не ждала и покорно села за накрытый стол. Положила в тарелку вареный картофель с салатом исключительно из вежливости, но вдруг поняла, что здорово проголодалась. От запаха свежей выпечки закружилась голова. В последние недели Дебра частенько забывала поесть. Платья, подобранные Адой, стали слишком свободными.