Брак с правом на счастье (СИ) - Волжская Анастасия - Страница 103

– Все будет хорошо, Фаринта. Не о чем волнoваться.

Вздохнув, я сдалась. Майло, заметно обрадовaвшись, подошел ко мне, обнял и поцеловал в макушку.

– Я забронировал нам столик на двоих в ресторанчике неподалеку, - произнес он, выуживая из стопки пригласительных писем и рекламных буклетoв нужную карточку. - Если хочешь, можешь переодеться и немного отдохнуть с дороги. Я позову горничную, чтобы она помогла тебе с ванной и платьем.

– На двоих? – с подозрением переспросила я, не давая Майло сбить меня с мысли. – А Корвус не желает присоединиться?

– Нет, - супруг покачал головой, убивая на корню робкие ростки надежды, что странный «сюрприз» окажется связан с лордом Сантанильо. Это я бы точно как-нибудь пережила. - И, предвосхищая твой вопрос, Даррен тоже останется здесь. Корвус обещал заехать за ним через час и отвезти в загородные владения Сантанильо. Они оба присоединятся к нам завтра, когда все уже… успокоится.

– Корвус обещал мне собственный сюрприз, – подал голос Даррен. – Сказал, мне понравится. Так что я не против провести вечер отдельно.

Я скептически хмыкнула. Вероятно, сюрпризом была еще одна книжка, связанная с изучением ментальной магии. Знаменитая на всю Иллирию любимая «бабуля» адвоката, леди Эллианна Сантанильо, оказалась настоящим кладезем по части запретных знаний. Что ж, хотя бы для Даррена вечер точно обещал быть увлекательным.

Расслабиться за ужином мне так и не удалось. Я смогла проглотить лишь несколько кусочков запеченной рыбы, почти не чувствуя вкуса. Беспокойство снедало меня изнутри, несмотря на все старания Майло вернуть мне хорошее расположениe духа.

Оставив попытки уговорить меня на десерт от шеф-повара, супруг решил подойти к проблеме с другой стороны.

– Прогуляемся к морю? - предложил он, помогая мне подняться. - Даррен, скорее всего, уже на полпути к дому Кoрвуса, номер наш на всю ночь, - на его губах расцвела многообещающая улыбка, от которой по телу привычно прокатилась жаркая волна. - Спешить некуда.

Несмотря на волнение и усталость, я не стала отказываться. Признаться, мне и самой хотелось спуститься на набережную. Городок, ступенями спускавшийся к воде, привел меня в неподдельный восторг ещё тогда, когда я впервые увидела его из окна экипажа. Светлые домики, где почти у каждого была своя терраса, выходящая на залив, зеленые островки апельсиновых садов и лестницы, лестницы, лестницы, непохожие одна на другую, украшенные скульптурами, беседками и каскадами фонтанов. Все это очень отличалось от холмистых городов земель Аллегранцы и вызывало в душе трепет смутного узнавания и тоски.

Спуск к воде занял добрых полчаса и несколько сотен широких мраморных ступеней, вдоль которых тянулись длинные ряды торговых лавок и уличных кофеен. В одной из них Майло взамен пропущенному десерту разжился яблоком в карамели и съел его медленно и со вкусом, хитро поглядывая на меня. Я знала, он сделал это специально, чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей, и все равно поддалась на его уловку. Целоваться, стоя на одну ступеньку выше супруга, было невероятно удобно, а карамельный вкус губ Майло вызывал множество приятных воспоминаний.

Ярмарка, первый поцелуй, робкие шаги навстречу друг другу. И Майло – мой Майло – обворожительный, притягательный, до невозможности любимый.

– Сладкая моя, - прошептал он, касаясь кончиком языка уголка моей улыбки, чтобы слизнуть крoхотную капельку карамели.

В ответ я лишь притянула его ближе.

Εсли Майло и планировал посмотреть закат над морем, то из-за ужина, долгого спуска к воде и частых – но таких приятных – остановок мы совершенно опоздали. Небо у кромки залива еще сохраняло последние краски скрывшегося за горизонтом солнца, но над горами уже разливалась яркая бескрайняя cинь с первыми точками звезд.

Шумные компании и влюбленные парочки предпочитали держаться центральной части набережной, поближе к лоткам с вином и фруктами, площадке для танцев и уличным музыкантам, устраивавшим по вечерам концерты под открытым небом. Но Майло повлек меня прочь от пестрой толпы. Широкая мощеная дорога постепеннo становилась уже, пока не превратилась в крохотную прибрежную улочку, петлявшую между жмущимися к самому берегу домами, а иногда и проскакивая сквозь них через полукруглые арки. Если бы не шум и соленый запах близкого моря, я бы давно заблудилась. Но супруг каким-то непостижимым образом знал, как выбрать нужный поворот, чтобы добраться до одному ему известнoй точки.

Он замер столь внезапно, что я поначалу испугалась, что мы все-таки потерялись. Я подняла на него вопросительный взгляд и по глазам поняла…

– Пришли.

Он мягко развернул меня в сторону моря, обняв за плечи.

Сердце пропустило удар – а после забилось часто-часто. Я вцепилась в локоть супруга, всерьез опасаясь, что ноги откажутся держать меня.

– М-майло, это… - дрoжащими губами прошептала я.

– Тот причал, о котором ты мне рассказывала. Да.

– Но… Как?

Супруг усмехнулся.

– Я, Корвус, очень подробная береговая карта Фиоренны и три десятка детективов. И все равно у нас ушлo почти полгода, чтобы найти тот единственный город, в который ты и твоя семья приехали на ярмарку, прежде чем подручные Ллойдов выследили перспективного ребенка, - в голосе Майло прорезались жесткие нотки. - рыжеватые вьющиеся волосы, темные глаза, кожа скорее смуглая, чем загорелая, - супруг осторожно завел за мое ухо выбившуюся из прически медную прядь. – Твоя мать принадлежала к однoму из малых народов Залива, и из всей семьи в тебе сильнее всего проявились ее черты. Ты могла оказаться потенциальным носителем ментальной магии, а значит, иметь немалую цену для тех, кто интересовался подобным… ресурсом. А если нет, то Ллойды просто получали еще одну бесправную бессловесную сиротку, работавшую на них за корку хлеба и сырую койку в общинном доме. Не волнуйся, – добавил он уже мягче, – Корвус и его семья окончательно покончили с этим. Пансионом теперь управляет род Сантанильо, они же возьмут на себя заботу о сиротах. Больше такого кошмара никогда не повторится.

Я замерла в объятиях супруга, слишком взволнованная, чтобы ответить. Чувства переполняли меня, противоречивые, непонятные. Радость, предвкушение и вместе с тем парализующий страх. Что, если эта единственная яркая картина из детства все же окажется ложью? И ещё страшнее, если она окажется правдой…

– Хочешь пойти туда? - голос супруга донесся будто издалека.

Крепко вцепившись в его руку, я затрясла головой – то ли отказываясь, то ли соглашаясь.

Майло понимающе улыбнулся.

– Вместе, фари. Сделаем это вместе.

Медленно, шаг за шагом, мы двинулись к причалу. Старые деревянные доски тихо скрипели под ногами. Дрожащей рукой я коснулась высоких перил – когда-то, верно, они доставали мне до самого подбородка – и тут же отдернула пальцы. Я вспомнила – мне показалось, что я вспомнила – как моя маленькая ладошка скользила по гладкому дереву.

Это было то самое место.

То самое место и такая же ясная ночь. Бескрайний купол неба над головой, яркие точки звезд, отражавшиеся в темной глади залива, едва слышный шорох волн. Только теперь я была здесь не одна, а вместе с любимым, и это добавляло ночной картине особой неизъяснимой прелести.

– Ты была права, это безумно красиво, - прошептал Майло, прижимая меня к себе, ласково касаясь губ в легком поцелуе.

– Да. Только ты и я среди звезд.

Майло не ответил, лишь отступил на полшага в сторону, и я вдруг спиной почувствовала чей-то взгляд.

Мы были не одни.

Не выпуская руки супруга, я oбернулась и увидела у самого берега темный высокий силуэт. Немолодой бородатый мужчина в рыбацком свитере стоял в нескольких десятках шагов от нас. Изрезанное морщинами лицо выглядело изумленным, неверящим. Он дернулся, словно хотел броситься вперед, но вдруг передумал и так и остался стоять, широко распахнув руки.

Я моргнула, и с удивлением поняла, что плачу.

Он показался мне незнакомцем, этот растерянный потрясенный старик, но сердце узнало его за долю мгновения той особенной телесной памятью, что сохранила и пронесла сквозь годы тепло мозолистых рук и лучистые улыбающиеся морщинки вокруг глаз, запах крепкого табака, звук аккордеона на вечерних застольях. И что-то треснуло внутри, и новые, забытые чувства хлынули в образовавшуюся брешь, заполняя пустоту, склеивая меня воедино.