Око Волка (СИ) - Кузнецов Михаил "" - Страница 30

— Они из серебра. Для диких волков серебро невыносимо, потому и давят.

— Так я дикий волк, — его губы тронула легкая улыбка. — Хорошо, что есть хоть кто-то знающий.

— Ты и сам неплохо разобрался, — проворчал Джон. — Мы нашли твои записки.

— Да толку с них, — вздохнул дикарь. — Читал, выписывал, столько денег выкинул, а ни в одной книге не писали, как это на самом деле. Я был словно во сне… Кошмар.

— А зачем вообще в это влез? — спросил Эд.

— Вы сами сказали — хотел бессмертия. Когда-то давно попалась мне в руки книга, старая, рукописная…

— Эта? — достал Эд книгу. Джон покосился на нее, но ничего не сказал.

— Да. Из нее и вычитал всякое. Заинтересовался, начал искать еще. А потом как помешался. Читал и читал, и выписывал. В какой-то момент начал думать о бессмертии. Прямо бредить. Дальше… сам себя проклял… — Парень совсем поник. — Затем как в тумане. Ужасы снились, гадость всякая.

— И что снилось?

— Будто я в лесу бегаю, и сыро как-то, жарко. И звуков всяких полно. Я нападал на людей… и вот словно в другом лесу, и напали уже на меня, но я сбежал… — Он замолчал.

— Что потом?

— Потом совсем какой-то бред. После того, как на меня напали, Луна будто пропала, а на ее месте — огромный такой глаз, желтый. И на меня смотрит. Вой услышал, будто этот глаз зовет охотиться. А дальше добрался до дома, несколько дней жил так, покупал мясо на рынке. И вот вы пришли.

Эд отвернулся и впал в задумчивость. Остаток пути ехали молча.

Четверо мужчин сидели в полутемной келье, устроившись кому как удобно. Изредка кто-то из них молча разливал водку по рюмкам. Пили не чокаясь. Все четверо погрузились в свои мысли, анализируя, планируя, представляя. Часто поминаемая при Эде русская водка оказалась далеко не таким губительным и ужасным пойлом, каким он ее себе представлял. Мягкая, чистая, словно родниковая вода прошлась по пищеводу и ударила в голову приятным хмельцом. После второй, Царев протянул волку соленой огурчик и подмигнул. Не сказать, чтобы Эд не мог дотянуться до стола с закуской, но примирительный жест его порадовал.

Эдвард уставился на карту России, что висела прямо над креслами, где развалились Царев и Джон, и думал, как будет везти дикаря в Штаты. Потом он вернется к себе в Мэн и будет пить без продыху неделю, и не эту отличную водку, а какой-нибудь паршивый джин в местном баре. Он думал, как его затаскают на допросы, прогонят на детекторе лжи, как колдуны-солиманты начнут навивать сны, ломать сознание, чтобы он сказал правду. Почему вернулся Джон? Почему дикарь жив? Что произошло в Саратове? С кем виделся Эд? Что ему стало известно в России? Расспрашивать будут долго и с пристрастием. Но он справится, расскажет им много интересных историй и ни капли правды. В их плане с самого начала затесалось много «если». Если это окажется волк, если его найдут, если Джон сорвется, если волк не выживет — подобный план должен был исполнять или очень ловкий агент, или очень удачливый. Видимо, Эд оказался достаточно ловок, чтобы сдержать полоумный гнев Джона до поры, и будь он больше привязан к Управлению, то не было бы всех «если». Старый волк опасен для них. Он опасен из-за своего возраста, своей силы, опыта. Своеволия. Насколько бы хорош ни был детектив, если он срывается с поводка, то становится огромной проблемой для Управления. А поводок Джона трещал на последних ниточках.

— Увезете этого олуха к себе? — голос Царева словно выстрелил в тишине.

— Вам он здесь без надобности, — ответил Джон устало. Он словно провалился в глубокое кресло.

Царев только вздохнул.

— И все? Никаких возражений? — прищурился на него Дураков.

— Да делайте, что хотите. Мне теперь по боку.

— У нас лучше устроены суды над таким как он, — пробормотал Джон. — И резервации имеются. У вас тут нет условий…

— Да брось, не в этом дело, — оборвал его Дураков и разлил водку. — У нас этот волк не выживет. Забьют в камере, пока будем решать, что с ним делать. Волков здесь вывели лет пятьсот назад, не меньше. Он здесь никому не нужен, и вы это знаете.

Эд принял от Дуракова рюмку, понюхал. Резкий водочный запах приятно общипал ноздри. Порой все же удается побыть человеком, хоть на чуть-чуть забыв о крутом нраве того, кто сидит впотьмах сознания. Он залпом осушил рюмку, чуть сморщился и потянул дрогнувшую руку за тостом с черной икрой.

— Наши медведи так этим кичатся, — сказал Царев, подхватив на вилку кусочек соленой селедки. — Что повыгоняли волчьи стаи от Днепра до Урала. — Он с удовольствием положил селедку в рот. — Но стоит напомнить им о волках сибирских, как их суровые клыкастые морды делаются ну прямо угнетенными. Отчасти потому и хочу перевода за Урал. Как я слышал, в Красноярском Отделении служат белые волки.

— Брешут, — отозвался Джон, разглядывая рюмку. — Белые волки — культисты. Им нет дела до наших проблем.

— Это у вас, в ваших Канадах и Алясках нет дела. А у нас могут и служить.

— Ты плохо знаешь культуру оборотней, — Джон поставил рюмку на стол. — Белые волки служат только духам, которым поклоняются. За Уралом есть только дети Амарока.

— Это какие-то сектанты? — спросил Эд.

— Тотемопоклонники. Восхваляют духов Волка и Луны, почитают их как высших сущностей. Это они когда-то давно накостыляли вашим медведям. И накостыляют снова, если к ним кто сунется.

Царев только усмехнулся и разлил водку. Эдвард взял свою рюмку, но пить не стал, а задумчиво посмотрел на карту России. Подумать только, есть целые стаи волков, поклоняющихся Луне…

— Пять месяцев и четыре трупа, — пробормотал он, смотря на огромное пятно посреди страны, выделенное желтым цветом.

— Что ты сказал?

Эд опустил глаза на насторожившегося Джона:

— Прошло пять месяцев, а наш дикарь убил четверых, а это значит…

— Он пропустил Луну, — закончил Джон.

Теперь напряглись все в келье.

— Что это должно значить? — спросил Дураков.

— Когда мы сидели здесь перед арестом, я рассказывал, что дикий волк под Луной начинает сначала беситься, а потом охотиться. — Эд задумался. — В полнолуние дикарь не может совладать с инстинктами и не убить. А этот не убил. Он не мог просто так остановиться посреди своего обращения.

— Значит, что он напал, но не смог убить в свою третью Луну, — подытожил Джон. — Напоролся на кого-то сильнее себя.

— Четыре жертвы растерзанные на куски, Джон, — Эд смотрел прямо на наставника. — Дикие волки уже на третьей Луне начинают охотиться. Значит…

— Последние две жертвы разорвал не наш дикарь. Помнишь, он рассказывал, что на него во сне напали? Он покусал кого-то в Москве, а этот кто-то отбился.

— Это что же, в Москве второй оборотень, что ли? — Царев пристально посмотрел на Джона.

— Да, и последние двое — его жертвы, а не этого дикаря. Значит, где-то есть еще два трупа, которых задрал уже этот мажор.

— Или, дикарь сам справился с Луной и никого не убил, — мотнул головой Эд.

Джон пытливо смотрел на него несколько мгновений.

— Или так. Но с этим разберемся потом. Сейчас надо вернуться к Попову и рассказать обо всем. — Он встал.

— А что с вашим волчонком? — спросил Дураков.

— Заприте в одиночной камере. Позже заберем.

— Бог в помощь, мужики, — прошептал детективам Царев, когда те уже вышли из кельи.

После темных и тихих чертогов Дуракова, залитая солнечным светом улица ослепляла не хуже прожектора в глаза.

— Бони, Барфи, — позвал Джон, протирая веки.

Но мариды не появились. Эд обернулся кругом — никого. Джон позвал второй раз, но лишь молчание.

— Может, здесь им тоже нельзя находиться? — предположил Эд.

— Нет, они не являются сознательно. Видимо, мы подобрались к чему-то очень крупному, и их вмешательство только все испортит. Надо попасть в Москву.

— Аэропорт?

— Скорее всего, на сегодня уже нет билетов. На поезд.

Эд кивнул и последовал за наставником.