Око Волка (СИ) - Кузнецов Михаил "" - Страница 32

С этими словами наставник вышел из кабинета, не оборачиваясь.

Эд с глупым видом уставился на удостоверение. Складной кожаный зажим, порванный и потрепанный по краям. Внутри удостоверение личности с фотографией Джона, а на другой стороне — жетон маршала. Не щит, а мировой шар, вокруг которого друг за другом гонятся кот и голубь. А над ними выведена надпись: «жизнь священна» — девиз маршалов. «Жизнь человека священна во всех проявлениях» — гласил Единый Закон, но маршалы обобщили, посвятив себя всему миру. Эд посмотрел на сидящего за столом Попова. Бывший второй заместитель с интересом разглядывал молодого волка. Вот что могло добить Джона, не будь тут Эдварда. Не убийство дикаря, не ненависть высшего командования, а предательство боевого товарища. Ах как не вовремя здесь объявился Эдвард!..

Попов встал, расправил плечи. В тусклом свете он казался огромным, намного больше, чем Эд его запомнил. Попов знал, что создает такое впечатление, потому злобно улыбался. Одного его удара достаточно, чтобы убить Эда. Молодой волк спрятал удостоверение маршала в карман и улыбнулся Попову, признавая свое поражение. И тут же метнул цепь. Та секундой свистнула, обвилась вокруг шеи Попова, увлекая того куда-то за стол. Грузное тело повалило кресло. Из-за стола раздались приглушенные хрипы.

— Вот так сложилось, — начал Эд, доставая наручники. — Вы сильнее, живучей меня. Я бы Вас даже пальцем тронуть не смог. — Он зашел за стол и опустил глаза на корчащегося от удушья Алексея. — Только вот Вы теперь не древний и могучий миф, а дикий волк, и довольно молодой. — Он надел наруч на правую кисть Попова, завел руку за спину, затем другую. — Так что серебро для Вас неприподъемный груз. И ничего вы с этим не сделаете.

Он застегнул наручники за спиной у Алексея, потом размотал цепь, дав ему немного отдышаться, после чего накинул ее поверх и вытащил тяжелого бывшего заместителя из-за стола. Эд положил его перед входной дверью, слегка обмотав шею цепочкой.

— Ты думаешь, что все на этом кончится? — прохрипел Алексей, когда Эд собрался уйти. — Думаешь, повязал меня, и все на этом? Ты даже не представляешь, что будет. Волк проснется на севере и сожрет Луну, и посмотрит на всех нас сквозь дыру в небе, что останется от нее. И тогда все эти глупые придумки о Законе, волчьей чести, альтруистичном страдании закончатся. Ты сам начнешь рвать людей на куски, когда услышишь Его зов. А он позовет, и ты проклянешь себя второй раз. Ты ведь уже слышишь его, как все мы… — Попов засмеялся, хрипло и натужено.

Эд одним ударом пятки в лоб выбил из него сознание.

— Ну что за суки уродились. Где все кобели? — прорычал он, выходя.

Эд спустился к крыльцу Управления. Дождь стих, и неон города отражался на мокром асфальте, словно в зеркале. Москва шумела, но кругом — ни души. Лишь Джон стоял неподалеку, да возился с алой лентой на правой руке.

— Скажи, что это за пророчества о севере и волке, который сожрет Луну? — спросил Эд у него прямо.

Джон полуобернулся к нему, потом опять завозился с лентой. Он пытался сорвать ее.

— Была такая ведьма, вельва, — профыркал он, все больше натягивая волшебную ткань. — Она перед смертью предсказала будущее. Мол, появится Волк где-то на севере, оборотень, или реальный зверь, который поднимает восстание против богов. Мир будет разрушен, пусть и не до конца. И якобы перед тем, как подняться, он даст о себе знать, съев сначала Луну, а когда будет готов открыто выступить, то съест Солнце. тогда и наступит Рагнарек, смерть богов.

Джон напрягся всем телом и сорвал ленту. Оба замерли. Наставник поднял ленту на уровень глаз, осмотрел.

— Только по мне это все бред безумной старухи, который умудрился записать какой-то скальд и сделал из этого пророчество на потеху себе и людям, — он посмотрел на Эдварда и кинул ленту ему в ноги. — Спасибо тебе за все, чем ты пожертвовал и чем пожертвуешь. Когда-то я спас тебя, а теперь ты — меня. Но сейчас хватит всего этого. Передай туда, — он показал пальцев вверх, — что если меня кто-то попытается найти, то я убью любого. — Он, не мигая, воззрился ученику прямо в глаза. — Любого. Прощай.

Джон повернулся и уверенно зашагал прочь. Пожалуй, настолько уверенным Эд никогда его не видел. Молодой волк дождался, когда бывший наставник скроется из виду, и только потом поднял алую ленту. Она больше не светилась, но слегка дрожала и была мягка на ощупь. Словно натертая чем-то жирным и скользким. Эд прислушался — от ленты исходил еле уловимый звук. Он поднес ее к уху и услышал топот кошачьих ног.