Лемминг Белого Склона (СИ) - Альварсон Хаген - Страница 55

Парни бросили Кьятви и дали дёру. Другие выхватили оружие, но это мало им помогло: Форни быстро и метко клал стрелы, Хравен плясал и каркал, словно ворон меж трупов, с хорошим скрамасаксом в одной руке и с коротким рыбацким ножом в другой. Алый плащ на плечах сыпал жаром в глаза, точно пламя. Старый хёвдинг тоже не стоял без дела: рубил и колол, захлёбываясь хохотом. Его окружили, но тут Хравен забросил шляпу на столб у ворот двора, и словно из-под земли возникла дюжина чёрных человечков в алых шапочках. Милые создания бросились на постояльцев, отгрызли им ноги, разорвали животы и стали лакомиться дымящейся требухой. Хравен усмехнулся и тоже подошёл нарезать свежатины. Отхватил кусок печени у какого-то бедолаги и сунул было в рот, но передумал и протянул вождю:

— Тебе — первый укус, добрый повелитель!

— Ты хоть бы пожарил, прежде чем в рот совать всякую гадость, — поморщился Арнульф, — я не питаюсь тухлятиной. У меня тут найдётся мясо пожирнее! Форни предложи.

Бледный лекарь покачал головой:

— Разные разности видел сын Литте, но такое — впервые! Что за тварей ты призвал, сейдман?

— Шам ты тфарь, — проворчал один из карликов с набитым ртом, — а ты, ковдун, мог бы рашшедритша и на пвашч! Шовковый, небошь?

— Как же вас тут допекли хозяева, добрые ниссе, что вы жрёте постояльцев? — сокрушённо вздохнул «ковдун». — Раньше, бывало, нальёшь домовому молочка, угостишь пирожком, и никаких тебе хлопот, живи да радуйся! Видать, какой бонд, такой и ниссе. Всё заржавело. Всё прогнило. Смердит на все девять миров, или сколько их там…

— Ну прямо Weltschmerz, — захохотал домовой, — а за шапку — спасибо. Мы теперь свободны. Парни, двигаем отсюда! Носить — по очереди…

— Погодите, — Арнульф снял свою роскошную шляпу с пером, протянул коротышке, — на вот, прими, как от хозяина — весь этот город теперь мой.

Ниссе недоверчиво принял подарок, понюхал и расплылся в зубастой улыбке:

— Вот это я понимаю, вот это благодарность!

И был со товарищи таков.

— Ты раньше не мог их позвать, колдун? — буркнул Форни, глядя, как Хравен ест сырую печень. — Где вас только этому учат?

— Не мог, — чародей поднял на лекаря полные мрака глаза, — учат в Чёрной Школе, но тебе, думается, поздновато.

— Ты тоже посещал это заведение? — усмехнулся вождь.

— Семь годков, — безразлично бросил Хравен, — от звонка до звонка. Колокольного. БОМММ!!!

Тем временем Кьятви Мясо пришёл в себя. Будто и не пил. Сидел, глядя безумными глазами на побоище, и плакал, словно дитя малое.

— Арнульф, я… боги, как я рад. Это он, Харальд. Он говорил. Он обещ…

Седой врезал побратиму ногой по зубам.

— Насрать. Я не хочу слышать, что обещал Харальд Белый Волк, и сдержал ли он слово. Мне безразлично. Не желаю больше слушать это. Хравен?

— Извольте, Ваше Морское Величество! — сейдман поклонился, затем достал из-за пазухи коробок с рыболовными крючками, сунул один в рот Кьятви, подцепил толстый неповоротливый язык и высунул его наружу, точно лису из норы. Потом отрезал белёсый кусочек плоти.

И съел его.

— Собственно, я думал, ты на него заклятие какое наложишь, — пробормотал озадаченный Арнульф, — но и так сойдёт. Форни! Займись им. Отведи на пристань, свяжи, приставь охрану. И — сделай так, чтобы он дожил до утра. Чтобы кровью своей поганой не захлебнулся. Ты лекарь, тебе виднее, как это сделать.

Форни только сплюнул под ноги, кликнул братьев Тенгильсонов и с их помощью увёл трясущегося Кьятви прочь. Завыл рог, созывая стаю. Вожак обвёл полным пожара взором своё перемазанное кровью, грязью и потом войско:

— А теперь, братья, мы наконец-то по-настоящему пойдём грабить!

И добавил:

— О, Хаген, какая у тебя красивая кольчужка. Ты в ней такой нарядный…

— Рати, сбегай к Бьёлану, спроси, не нужна ли помощь и что у него там вообще происходит. А ты, Самар, разыщи Ньёрун — с тем же делом. Люди Мара удрали? А и хрен с ними. Нашли его тело? Нет? Искать. Энгуль, Модольф — займитесь!

— Нет больше Энгуля, — тихо обронил Фрости, — повеселился на славу.

— Тогда братья Вестарсоны…

— Нет больше братьев Вестарсонов, — эхом откликнулся Сигбьёрн.

— Кого ещё нет? Орм?

— Иринг Алмарец, — сорванным о приказы голосом прохрипел Орм Белый, — Торвид Морж, Ярнсети Днище, Сьярек Селёдка, Берси Китобой… Прочие пока живы.

— Восьмеро за пару-тройку сотен? — горько усмехнулся Арнульф. — Я думал, будет хуже! Модольф, Свегдир, отыщите всё-таки Мара и прочих наших павших. А вы, волчата, принесите побольше щитов да копий! Лейф, поди сюда.

Линсеец подошёл, опираясь на сломанное копьё. Через лицо тянулся свежий порез.

— Я гляжу, твоему носу не везёт, — усмехнулся Седой, — как рука? Шевелить можешь?

— Халльдор дал мне лиф-стейн, а Форни положил его в лубок и заговорил, — благодарно кивнул юноша, — перелом меня не беспокоит.

— Это пока молодой. Как Бьярки, держится? На него не находило безумие?

— Копьём тычет, как в бабу, но пену не пускает.

— Это хорошо, что не пускает… — задумчиво проронил Арнульф. — Ладно, ступай.

Вот принесли тело Мара Тощего — он по смерти стал ещё худее, — а с ним его оружие и секиру Атли Ястреба. То был добротный твенскегг, короче, легче и ухватистей, чем Хродгарова «ведьма щитов». Его при сноровке можно было держать и одной рукой. Арнульф осмотрел секиру и подозвал Бьярки:

— Ты предпочитаешь меч или топор?

— Я не владею ни тем, ни другим, — честно сказал юноша.

— Тогда держи, — и протянул ему твенскегг, — этой секирой сражался сам Атли Ястреб с острова Клиндтхольм! А ну, сделай свирепую морду. Нет, не так! О, вот это дело. Теперь зарычи…

Бьярки смутился было, но потом понял, что вождь не шутит, и весьма сносно изобразил припадок боевого безумия. Аж губу прокусил. Все глазели да хохотали.

— Сейчас мы полезем в глубокую задницу, — пояснил Арнульф, — в которой водятся черви. Хочу, чтобы ты их перепугал, и нам не пришлось пачкаться сверх меры. Сможешь?

— Думается мне, — проворчал Слагфид из Бьёрндаля, — пачкаться всё равно придётся.

— Охотник! — ухмыльнулся Седой. — Скажи-ка, ты можешь стрелять на звук? Там будет темно.

— Сильно темно? — деловито спросил Слагфид.

— Как в заднице, тебе ж северным языком говорят! Ладно. Хаген, Торкель, Лони, Слагфид, Бьярки, Хравен, Кьярваль — вы со мной. Кетиль, тащи сюда свой плоский зад, он тоже нам пригодится. Прочие — идите на площадь перед хольдом и делайте вид, что вам очень весело. Всем одеть броню и носить щиты. Сделайте вид, что хотите штурмовать цитадель, но не штурмуйте, всё равно ничего не выйдет. Отвлекайте их, пока не дам знак. Тогда ломите в двери, как овцебыки. Все видели овцебыков? Вот так и ломите! Орм — за старшего.

— Я с вами, — заявил Хродгар.

— В другой раз, Тур, — улыбнулся вождь, — от тебя в тесноте толку не будет. Уж поверь.

Хродгар кивнул бритой головой и пошёл искать себе броню по размеру.

— А какой знак, Арнульф Иварсон? — осведомился Орм.

— А какой знак, Хравен Увесон? — спросил вождь колдуна.

— А чёрный ворон прилетит и в клювике принесёт, — рассмеялся сейдман.

Эрвингард, как и всякий порядочный город, управлялся советом, громко именовавшимся Эрборгенрад. Избирались туда самые зажиточные и уважаемые люди. Совет заседал в Радасаллире — роскошных палатах на серединной городской площади. Там же возвышался хольд — обомшелая пузатая башня под остроконечной черепичной шляпой. Ныне туда набились, как сельди в бочку, те самые зажиточные и уважаемые советники с домочадцами да вооружённой челядью, дрожа от страха, но больше — от изумления и возмущения.

Никто, никогда не осмеливался грабить их город!

Охраняла Эрвингард, как положено, городская стража во главе с херсирами — по сотне на фьёртинг, или четверть. Херсир южного фьёртинга погиб ещё в начале нападения, северного — чуть позже, в стычке с людьми Бьёлана Тёмного: предводителя стражей случайно подстрелил Рэфкель Лосось, после чего доблестные ополченцы разбежались. Охрана восточной четверти напоролась на восставших рабов и щитовых дев. Последним почти не пришлось участвовать в сражении: трэли взломали стену щитов, щедро оплатив этот успех, но херсир успел перестроить ряды, сам стал во главе клина и переломил ход битвы, превратил её в резню. Рабы дрогнули, бежали на корабли. Ньёрун их не остановила — незачем: три четверти ополчения восточного фьёртинга вымостили телами улицы родного города. Валькириям осталось лишь добить оставшихся. Херсир же западного округа оказался более удачлив: успел собрать людей и без особых потерь добрался до хольда, где и занял оборону.