Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна - Страница 59

— Жень, ну почему все так несправедливо на свете устроено? В одних семьях никто не погибает трагически, не спивается, не теряется, не оканчивает жизнь самоубийством, не уходит в монастырь и не садится в тюрьму. Бабушки-дедушки по сто лет живут… А в других, вот как в нашей, например, одни несчастья следуют за другими?

— Наверное, просто рая и ада не существует, и Бог воздает всем по заслугам на ЭТОМ свете, а не на ТОМ.

— Ну по каким заслугам? В чем они провинились: Наташа, Рината, Лана?

Женя приподнялась и села, чтобы видеть собеседницу.

— Рассказать? Лана жила с чужим мужем, желая отнять у его детей отца. Рината пошла на ограбление магазина, прекрасно зная, что за это бывает. Кроме того, у нее плохая карма: над Ринатой довлел рок, ведь ее отец убил двоих собутыльников, а мать спилась и забросила своих маленьких детей. А…

— А ты вообще помолчала бы! В таком случае, ни тебе, ни твоему будущему ребенку вообще ничего хорошего не светит: у тебя мать — убийца! — выкрикнула Светка и зажмурилась.

По тому, как сжались у Женьки губы и сузились глаза, Свете показалось, что сестра ее сейчас ударит. Но та лишь громко выдохнула и отвернулась.

— Жень, прости, ну прости, а? Это я так, по дури. Запуталась совсем.

— Ну почему же. Ты права: моя мать — убийца. Если твоя — не врет. Теперь-то, когда Наташи нет в живых, говорить можно все что угодно. Никто не подтвердит, не опровергнет.

— Я думаю, Рината не врет. И нашу маму не осуждаю. Ну, кого она застрелила — бандита! Она ведь нас с тобой, маленьких, спасала. Другое дело, хотелось бы знать, не грозит ли нам и сейчас опасность.

— Это вряд ли. Столько лет прошло. Не думаю, что этот Кафлан все еще ищет свой дипломат. Или тогда еще получил, или уже забыл.

— А Рината говорила, он по-прежнему живет в Тольятти, частная клиника у него, — напомнила Света, кидая вожделенные взгляды в сторону бассейна и подавляя желание кинуться с разбега в голубую жидкость, обрамленную синим кафелем.

— И мы немедленно туда снова отправимся, чтобы разгадать все тайны, которые мучают твою мамочку до сих пор?

— Ох, никак не привыкну к мысли, что она — моя мать.

— Что, не понравилась? — усмехнулась Евгения.

— Не в этом дело. Она классная, только странно все это… Мы-то думал и, что у нас с тобой разные отцы, а оказалось — и матери тоже. Но я тебе одно скажу: я больше жить спокойно не смогу, пока не узнаю, что же тогда все-таки произошло. Почему погиб мой отец, что было в том проклятом дипломате, кто Лану взорвал…

— Все-таки надумала ехать в Тольятти по второму кругу?

— Такая уж у нас теперь карма. Бродяжки мы, сестра, бродяжки!.. А ты мне все равно навсегда родная сестра, и по духу, и по документам. И не отвертишься.

— Не собираюсь.

— Мороженого хочется, — вздохнула Света, в своей обычной непоследовательности резко меняя тему, разговора.

— А мне вот хочется поскорее увидеть Стаса и сообщить ему о ребенке. Чтобы он не смог спустя три года пройти мимо меня в толпе, сделав вид, что не узнал.

— Ты что-то так против бедного парня настроилась, будто он уже бросил тебя и отказался жениться… Еще в милицию на него заяви. Ты ведь, как выяснилось, родилась вовсе не в феврале, а в мае, так что, выходит, твой «Добрый вечер» склонил к сожительству несовершеннолетнюю…

— Ой, боюсь, что это я его склонила, — рассмеялась Женя, — наверное, у нас это наследственное. Я, наверное, в маму Наташу пошла.

— Мы будем искать твоего отца? Теперь-то это несложно.

— Вот еще, — фыркнула Женька, — не собираюсь!

— Слушай, а тебе не кажется, что в последнее время ты только и делаешь то, чего не собиралась делать?.. А я вот, пожалуй, прыгну-таки в воду.

После долгих препирательств сестры приняли решение. Но убедить Ринату в том, что им срочно надо уезжать, оказалось непросто. Женщина заметно расстроилась. Отворачивалась от девчонок, пряча глаза, на которые то и дело набегали слезы, тяжко вздыхала и робко пыталась уговорить их отдохнуть хотя бы еще недельку.

Хотелось по-детски попроситься: «Возьмите меня с собой», но она восприняла нежелание девочек остаться погостить неприятием ее личности и биографии и винила во всем только себя. И все же на прощание просила приезжать еще, напоминала, что в этом доме их всегда ждет комната, которую Рината даже в разгар сезона не сдает отдыхающим.

Господи, как же она их ждала, этих девочек, и вот три дня сумбурных и печальных разговоров — и опять они с Марией остаются одни. Такой же взрывной и сумбурной была их встреча с Наташей, когда та приехала к ней весной. Подруги юности вслух убеждали друг друга, что совсем не изменились с тех пор, как расстались февральским утром пятнадцать лет назад, но в глубине души обе понимали, что это не так. Тогда они были запуганными и ничего не смыслящими в жизни девчонками, теперь — зрелыми женщинами, которых основательно потрепала, но все же сохранила сильными и красивыми злодейка-судьба.

Наташа привезла десять тысяч долларов, велела расчистить двор, снести старый саманный домик матери Кишкина и деревянные «будки» сдаваемые летом внаем. Вместо этих строений предложила воздвигнуть основательную пристройку к кирпичному дому, построенному уже Кишкиным и Марией.

— У тебя осталось так много денег? — удивлялась Рината. — Я ведь просила тебя кормить девочек как следует, чтобы здоровыми росли, одевать их, не отказывать в удовольствиях.

— Я и не отказывала, — оправдывалась Наташа. — Но в первые годы не смела выходить за ограниченные пределы скромной жизни простой советской труженицы. — Потом уже, когда времена сменились и я начала вполне прилично зарабатывать, осмелела: купила одну квартиру, вторую… Да еще, честно говоря, я ведь тогда загребла и сбережения Решетникова… Ты уж прости за эти перчатки, я тебя не специально подставила. Хитрый старикан узнал меня, но сначала доброго самаритянина разыгрывал, а когда я уже собиралась уходить, схватил и попытался связать. Я вывернулась, ну и пальнула со страху… Надо было, конечно, пистолет унести, но этот гад на него упал, а я не смогла заставить себя перевернуть тело. Да и оставшиеся чистые бланки документов из его сейфа лучше бы тогда забрать с собой, чтобы опера не догадались, чем этот Решетников занимался и зачем я к нему приходила. Не сообразила, в шоке была.

— Однако прихватить денежки этого зубного техника шок тебе не помешал, — беззлобно заметила Рината и миролюбиво добавила: — Ладно, чего уж там! В конце концов, я перед тобой еще больше виновата. Не втрави я тебя тогда в эту историю, не пришлось бы тебе бежать в Екатеринбург, скрываться от милиции и вести подпольную жизнь. Жила бы, может, и сейчас в Тольятти, окончила бы свой институт, замуж вышла…

— А, ладно! Будем считать: «не мы такие — жизнь такая».

И подруги принялись чертить план новой кухни и трех дополнительных комнат, в которых рассчитывали уже нынешним летом поселить на время отдыха дочерей. «Остается только надеяться, что ты, моя хитро-мудрая беглянка, решишься привезти ко мне девчонок, а не скроешься опять вместе с ними», — подумала тогда умудренная печальным опытом Рината. Боясь оказаться в очередной раз обманутой, решила больше не рисковать. Ночью она залезла в сумочку осторожной подруги, извлекла паспорт и прочла адрес, по которому та была зарегистрирована.

Снежина всмотрелась в свое юное лицо на вклеенной в липовый документ маленькой фотографии и вздохнула: снимка Павла у нее не сохранилось ни одного. С годами черты любимого мужчины почти истерлись из зрительной памяти, в ночных видениях муж представал по-прежнему молодым, но каким-то расплывчатым, толком разглядеть его внешность никогда не удавалось. Да и где теперь раздобудешь фотографические памятки пятнадцатилетней давности? Белла написала в колонию, что Ба умерла, а Нюся продала квартиру и подалась в одну из религиозных сект, которых так много расплодилось в девяностые годы на Руси.

Во время долгих ночных бесед Наташа жаловалась подруге, как нелегко ей приходилось в бегах, как боялась ночных стуков в дверь и сооружала под ванной тайники для золота и валюты, как постоянно казалось, что за ней следят. Она не допускала пересудов с сослуживцами о своем прошлом, опасаясь проговориться, ведь любое неосторожно произнесенное слово могло выскочить за рамки ловко состряпанной легенды. Беглянка избегала случайных знакомств и однажды крайне удивила мужчину, который пытался познакомиться, медленно катясь на своей иномарке вдоль тротуара и заигрывая с ней. Перепуганная Наташа схватила тогда ведомую из детского сада Светку на руки и бросилась бежать, не разбирая дороги, рискуя переломать каблуки и ноги и слыша вслед: ненормальная какая-то!