Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна - Страница 60

Иногда все же приходилось рисковать: предъявлять по мере необходимости липовые паспорт и диплом, продавать по дешевке цыганам золотые колечки и отправлять Ринате весточки о дочери. Конечно, очень опасно было показываться в тихорецком доме. Но Белла написала, что у Ланы рак в последней стадии, и удержаться от неразумного поступка не хватило сил. Наташа все же решилась заехать в Тихорецк, чтобы проститься с изувеченной умирающей женщиной и подвести горестный итог — три на два! Из пятерых друзей в живых оставались только они с Ринатой.

Теперь последняя считала по-другому. Наташа тоже погибла, и против Кафлана она осталась одна. Боялась ли она его сейчас? Наверное, нет. Простила ли? Конечно нет…

Итак, опять Тольятти. Неугомонные сестры Смирновы прямо с вокзала отправились к Белле Гинсбург. Шли с подарками в руках и благодарностью в душе к той, что столько лет безупречно играла роль связной для их матерей и, не имея собственной личной жизни, с головой погрузилась в чужие проблемы, ведя переписку и не позволяя подругам потеряться.

Белла приняла девочек не так настороженно, как в первый раз, и тоже преподнесла Светлане удивительный подарок — пожелтевшую от времени заводскую многотиражку, на первой полосе которой, прямо под названием газеты, располагался черно-белый снимок. На нем крупным планом были изображены Павел Снежин и Георгий Бутов — победители социалистического соревнования по итогам третьего квартала 1985 года. Светка зачарованно смотрела на единственное сохранившееся изображение отца и учтиво — на Беллу. Теперь уже язык не повернулся бы назвать эту неказистую, но благородную женщину Белладонной. И она не отказалась еще раз помочь. Смирновых интересовал адрес Кафлана…

Девушки уже в третий раз подходили к кирпичному фасаду забора, не решаясь перелезть через него или просто нажать на кнопку электрического звонка, расположенного у металлической калитки. Они не знали, есть ли кто-нибудь в доме, потому что вокруг царило смущающее безмолвие, но некоторые окна были открыты, и ненастойчивый летний ветер лениво трепал яркие тюлевые занавески.

— Ну чего ты боишься, — увещевала сестру Светка, — он ведь с семьей живет. Не станет же он нас в своем доме убивать.

— Конечно нет, — парировала Женя, — просто вывезет для этой цели темной ночью в ближайший лесок.

И в этот момент кто-то ухватил их сзади за пояса одинаковых, купленных Ринатой Английских шорт. Девчонки забились, пытаясь вырваться из сильных мужских рук, старшая — молча, младшая — отчаянно визжа.

— Что вы тут высматриваете? — раздался вкрадчивый голос, — ко мне в гости таким вот образом не приходят. Мой дом всегда открыт.

— Только не для нас! Отпустите немедленно, — верещала Светка.

Но мужчина схватки не ослабил и потащил их к калитке, приговаривая:

— Пойдемте в дом, там и поговорим. Не бойтесь, я не насилую маленьких девочек.

— Да, вы только убиваете их матерей!

— Даже так?

Мужчина выпустил из рук пояса бежевых шорт, и девочки смогли развернуться к нему лицом. Это был Кафлан, без сомнения, он. Седовласый, импозантный, с лицом, изборожденным морщинами, но все еще очень красивый той особенной восточной красотой, которая позволяет многим горцам и в преклонные годы выглядеть привлекательными в женских глазах.

— Похоже, нам предстоит интересный разговор, — сказал Кафлан, вдумчиво вглядываясь в перепуганные девчоночьи лица. — Пойдемте в дом. Не бойтесь, у меня там такая же, как вы, в затворницах сидит, никак замуж не выгоню.

Хозяин первым вошел в калитку, и девчонки, озираясь, добровольно проследовали за ним по вымощенной диким камнем дорожке в направлении двухэтажного дома с затейливыми башенками из обточенного кирпича. У самого крыльца Светка, озирающаяся по сторонам, споткнулась и упала на колено.

— Вас и убивать не надо, сами убьетесь, — проворчал Кафлан, помогая ей подняться и сочувственно глядя на ободранное колено, из которого начала сочиться сукровица.

— Марина, принести йод и бинт, — крикнул он в пустоту громадного холла. — Наша гостья поранилась.

Со второго этажа по лестнице живо сбежала тоненькая темноволосая девушка, по виду ровесница Жени, в коротеньком трикотажном халатике на молнии. Она принесла склянку с йодом и упаковку со стерильным бинтом, передала их отцу, с интересом взглянула на незнакомок и спросила:

— Вариант номер два или вариант помер один, папочка?

— Давай, пожалуй, начнем сегодня сразу с третьего, — ответил тот и предложил сестрам располагаться.

Пока Женька обрабатывала морщащейся Свете колено, Кафлан исчез и они не успели даже заметить, за какой из многочисленных дверей он скрылся. Вернулся кавказец через несколько минут уже не в спортивных штанах — в светлых летних брюках и бежевой футболке. Из арки, соединяющей холл с кухней, появилась Марина, осторожно несущая на вытянутых тонких руках тяжелый поднос с конфетами, фруктами и стоящей в центре бутылкой коньяка. Наверное, это и был «вариант номер три». Она молча опустила поднос на журнальный столик и тут же удалилась, успев, однако, еще раз с любопытством окинуть девчонок с ног до головы оценивающим взглядом. А Кафлан неторопливо разлил коньяк по хрустальным крошечным рюмочкам, пододвинул две из них их гостьям и полувопросительно, полуутвердительно произнес:

— Дочери Ринаты и Наташи. Я угадал? Не думал, что когда-нибудь с вами увижусь. Как вас теперь зовут?.. Ну, говорите, с чем пожаловали.

— Да так, ни с чем особенным, — вдруг осмелела Света и без приглашения опрокинула в рот свою порцию ароматного обжигающего напитка. — Хотели кое о чем вас порасспросить.

— О чем? — вскинул густые брови Кафлан. — Любите загадки? Я тоже люблю. Так что можем договориться. Я отвечаю на ваши вопросы. Вы, если сможете, на мои. Дамам преимущество во всем. Начинайте.

— Это вы пятнадцать лет назад велели застрелить моего отца? — взяла с места в карьер Светлана, буравя мужчину прищуренными глазами.

— Нет, — спокойно ответил он.

— Вы получили тогда этот проклятый дипломат?

— Нет.

— Что в нем было?

— Полведра необработанных алмазов.

— Откуда вы знаете, если дипломат к вам в руки так и не попал?

— Долгая история…

— Это вы взорвали свою машину, в которой находилась Лана? — вступила в разговор Женя.

— Господи, конечно же нет!

Глава 12. Кафлан, свидетель и явление

Непостижимая загадка февральской трагедии, разыгравшейся пятнадцать лет тому назад, и до сих пор мучившая Ринату, долгие годы не давала покоя и Кафлану. Правда, в последнее время он все реже вспоминал о тех драматических событиях и все меньше задумывался над тем, почему случилось именно так, а не иначе. Слишком много воды утекло с тех пор, тем более что большинства участников февральской трагедии уже не было в живых.

Как и тысячи других граждан СССР, в восьмидесятые годы Кафлан мечтал покинуть страну, в которой ему, выпускнику московского вуза, дипломированному врачу и заведующему терапевтическим отделением городской стоматологической поликлиники, зарплаты хватало лишь на то, чтобы прокормить неработающую жену и двух малолетних дочерей.

Доктор понимал, что иммигрировать за рубеж без достаточных на то оснований будет сложно, ведь он не был ни евреем, ни политическим диссидентом. Тем более начинать в сорок лет все с нуля в чужой стране с пустым карманом не имело смысла. О той мелочевке, которой делились подрабатывающие на махинациях с золотыми коронками зубные техники, не стоило и говорить. И тогда они с шурином разработали план первоначального накопления капитала.

Брат жены носил кличку «Остров», потому что в детстве убеждал соседских пацанов, что назвали его в честь острова Артем, расположенного в Каспийском море. Мальчишка все мечтал, соорудив самодельный плот, отправиться с ребятами в самостоятельное плавание на этот чудо-остров. Не умея объяснить, что же в нем было чудесного, врал про банановые пальмы и разгуливающих там экзотических павлинов.