На перекрестке миров (СИ) - Кандела Ольга - Страница 36

Я неожиданно оказалась у самого ханского ложа. Следующий, отнюдь не плавный, рывок заставил упасть на колени. Тануш махнул рабам, и музыка разом оборвалась. По всей видимости, правитель предпочитал предаваться утехам без свидетелей.

Музыканты тенью выскользнули из покоев, а вожак неуловимым движением переместился на кресле и подался бедрами вперед.

— Ну как, готова поработать ротиком? — и начал медленно расстегивать пояс на штанах.

Я машинально отпрянула. Да за кого он меня держит?! Не буду! Ни за что!

Ошейник болезненно впился в кожу, и, чем сильнее я упиралась, тем сильнее натягивался золотой поводок. Хамелеону тоже нравилось играть. Из глаз брызнули слезы — даже не столько от боли, сколько от обиды. Ощущение собственной беспомощности — что может быть хуже?

Я поискала глазами хоть что-то, чем можно защищаться, и углядела возле подноса с фруктами двузубую вилку на длинной ручке. На мгновение перестала сопротивляться натяжению цепи и, прежде чем ухнуть в объятия извращенца, успела ухватить холодный металл. А потом, не раздумывая, всадила вилку в мужское бедро.

— Ашша тхар ксы! — яростно взревел Хан, и в змеиных глазах отразилась неконтролируемая ярость.

Я увидела, как ингир коротко замахнулся, а в следующее мгновение голова моя чуть не раскололась от удара в ухо. Вокруг тотчас родился противный звон, в глазах поплыло, и я кулем осела на пол.

И почти тотчас вновь почувствовала, как сдавило горло.

— Ах ты, сссучка! Будешшшь делать то, что я прикажу, поняла?!

Хануш яростно дернул меня за ошейник, и я повалилась к нему на колени, уткнувшись носом в голый татуированный живот. Брезгливо зажмурилась и сжала зубы. Уперлась руками в мягкие подушки за широкой ингирской спиной.

Но что опытному воину мои слабые потуги?

Хан болезненно ухватил меня за подбородок, впившись длинными когтями в нежную кожу, а второй рукой потянул за волосы на затылке. Еле слышно зашипела, уже окончательно понимая, что сопротивляться бесполезно, и тут раздалось разъяренное:

— А ну убери от нее руки, грязная тварь!

Меня резко отпихнули в сторону, и уже теперь я окончательно распростерлась на ковре. Словно сквозь толщу воды донесся до меня отдаленный грохот, и, с трудом повернув ноющую шею, я увидела чьи-то ноги. Сандалии… и пальцы. Вполне себе человеческие!

Подняла взгляд и печально улыбнулась. Рей. Ты пришел мне в видениях, чтобы последний раз…

— Ах ты, хрен собачий! — рявкнул знакомый голос, злой и вполне себе реальный.

Воздух рассек свист плетки, а я, с трудом подтянувшись на руках, почти вползла в кресло Тануша и обессилено откинулась на подушки.

В покоях уже кипел настоящий бой. Отстраненно подумав, куда же делась стража, я испуганно смотрела, как кружат друг напротив друга эвриец и антреец. Оба пугающе сильные, ловкие, похожие на свирепых оскалившихся хищников. В руке Хамелеона невесть откуда оказался узкий изогнутый кинжал. Второй же рукой он застегивал пояс, и мне совершенно не к месту пришла мысль, что было бы забавно, если бы с эврийского владыки в такой момент сползли портки.

Я глупо хихикнула, а следом взвизгнула, почувствовав прикосновение к собственной шее.

— Тихо ты, — насмешливо фыркнули мне в ухо, — так и поранить могу.

Испуганно замерла, скосив глаза в сторону знакомого голоса. И уловила, как почти незаметно, но все же шевелятся рядом очертания руки и вихрастый профиль. Вот точно смотришь на сосульку на фоне вечерних огней.

— Ше-ед? — выдохнула испуганно. — Я думала, ты нас бросил…

И виновато прикусила губу, а потом до меня донесся неприятный скрежет.

— Ну вот, — горестно протянул эвриец, но в этой горечи мне послышалась скрытая насмешка. — Стараешься тут для них, стараешься, из штанов выпрыгиваешь, а в ответ никакой благодарности.

Я откинулась назад, позволяя полукровке свободно шуровать металлической палочкой в замке.

— Из… извини. Ты очень кстати.

Ошейник щелкнул, и я с облегчением покрутила головой. Принялась растирать натертую шею, продолжая наблюдать за поединком.

Тануш окончательно пришел в себя и выглядел сейчас сосредоточенным и опасным. Взгляд же Рея сверкал лютой злобой, а под глазом наливался свежий кровоподтек. Мать Прародительница, его что, били?

— А ты, — сдавленно обратилась я к полукровке, не сводя глаз с дерущихся противников, — помочь не хочешь?

— Нет, — невозмутимо прозвучало над моим ухом, и мочки коснулось горячее дыхание. — И не потому, что боюсь Хана. Хотя, надо признать, воин он отменный. Просто женишок твой с таким зверским видом прорычал «Он мой!», что у меня совершенно отпало желание ввязываться.

«Женишка» я пропустила мимо ушей, потому как Тануш, издав яростный клич, как раз ринулся в атаку, метя кинжалом в горло ингирвайзеру. Капитан увернулся и отскочил назад.

— Ух, ты. Опасно, — отстраненно возвестил Шед. — Н-да, с плеткой тут не развернешься, им больше открытое пространство подходит. Да и Хан, смотри, нарочно ведь в угол загоняет.

Руки сами сжались в кулаки. Шед что, издевается?! Рей там жизнью рискует. А этот… сидит тут, вещает себе. Секундант…

Загремел некстати попавшийся Фрею под ногу медный кувшин с длинной трубкой, капитан покачнулся, а я охнула, прижимая ладонь к губам. Впрочем, равновесие он удержал и, ловко пронырнув под локтем противника, снова выскочил в центр покоев.

Ох, чует мое сердце, еще немного и на звуки боя сбежится вся стража Золотой башни. Не может же быть, что беглецы, как бы у них там не сложилось, укокошили всех! И еще мантикора…

Вспомнив жуткую зверюгу, я передернулась и, пошарив вокруг глазами, подняла валявшуюся у кресла вилку. Ту, которой поранила правителя Каххара. И вот хоть бы захромал, мерзкая ящерица. Может, всадить ему еще раз… куда попадется?

Шед, разгадав мои намерения, с силой ухватил за руку:

— Не дури! Не хватало еще тебе вмешиваться. Растопчут и не заметят, дура ты светлокожая!

Он, конечно, прав, но как же сложно сидеть и ничего не делать! Я прикусила палец и, не чувствуя боли, постаралась не сорваться с места.

Рейнар и Тануш снова оказались в первоначальной позиции. Оба тяжело дышали и исподлобья мерили друг друга внимательными взглядами. А потом Хан нехорошо усмехнулся, молниеносно вскидывая руку, собираясь метнуть нож в противника. Кажется, мне снова стало дурно. Но ингирвайзер невероятным образом оказался проворнее звериных реакций эврийца. Воздух рассек свист плети, Тануш болезненно взревел, роняя оружие. Кинжал бесшумно приземлился в пышный ворс ковра, а Рейнар метнулся следом.

Схватив нож, он прыгнул прямо на эврийца, опрокидывая того навзничь. Тануш протянул ручищи, хватая капитана за горло, и я подумала, что проклятый Хамелеон сейчас просто свернет капитану шею. Но Рейнар успел первым.

Размахнулся и по самую рукоять вогнал кинжал противнику в сердце. А затем, для надежности, еще и провернул клинок в груди. Хан дернулся в предсмертной судороге, сипло втянул ртом воздух и захлебнулся собственной кровью. Она быстрым ручьем сбежала по подбородку, шее, грязным пятном растеклась по ковру. Пальцы Хамелеона вцепились в ворот туники Рея. На лице его читалась безумная жажда жизни, а в стекленевших глазах застыло неверие. Капитан оторвал от себя скрюченные эврийские пальцы, и тело противника мягко осело на пол. Тануш был мертв.

Ингирвайзер облегченно выдохнул и на мгновение прикрыл глаза. Тяжело поднялся. А потом, спохватившись, резко обернулся. Нашел меня взглядом и ринулся вперед.

Я даже пискнуть не успела, как мужчина подхватил меня с кресла и крепко сжал в объятиях.

— Как же я волновался. С тобой все хорошо? — Он отстранился и обеспокоенно заглянул в глаза. А затем, не дожидаясь ответа, стал ощупывать мое тело.

— Все нормально, — хрипло ответила я и предприняла никчемную попытку отпихнуть его руки.

Попытка должного эффекта, разумеется, не возымела. И пришлось терпеливо дожидаться, пока ингирвайзер лично убедится в моей невредимости.