Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса - Страница 74

Фрэнк ничего не мог с собой поделать. Чем шире Роули улыбался, тем меньше ему нравился. — Да, — подтвердил он.

— Ну надо же, как здорово! — Казалось, Капитан был в полном восторге. — Чего ж лучше такой встречи! — Он потер подбородок. — Выходит, вы сдружились в Академии — вы, лорд Филип и Грасс, трое неразлучных друзей, прям как в песнях.

— Ну да. То есть, Филип и Кевин были неразлучными друзьями, а я так, за компанию, — уточнил Фрэнк. — У Филипа в Академии было вообще много приятелей, но… — …Его друзья плохо кончают, — закончил Кевин.

— К сожалению, многих действительно уже нет, — Фрэнку вспомнились веселые юнцы, что увивались за девушками в летнем саду того иного, юного мира. Аромат роз… Аромат Денизы…

— И вы трое, конечно, свершали вместе подвиги? — поинтересовался Капитан.

— Мы были почти детьми. Я точно ничего не свершил, а вот они, кажется…

— Мы спасали принцесс от драконов и драконов от принцесс, — перебил Кевин, громко и резко. — Мне доставались драконы, остальным — принцессы, и все были премного довольны.

— Ну, а коли серьезно? — Капитан игнорировал его, обращаясь к Фрэнку.

— Куда уж серьезней, — процедил Грасс сквозь сжатые зубы. Шрам на щеке задергался, словно живое злобное существо. — Еще мы избавляли мир от темных колдунов, базилисков, и людей, сующих нос не в свое дело.

Роули глянул на Кевина без особой нежности, потом снова нацепил ухмылку, не коснувшуюся черных въедливых глазок. — Зарываешься, Грасс. Но ничего, ради такого дня я тебя прощаю, -

Нет, ни у кого Фрэнк не видел такой неприятной улыбки, и дело было не в желтизне и кривизне зубов.

— Что же, я вас оставлю, обменяетесь воспоминаниями юности, столь сладостными. Ответишь на все вопросы Его милости, Грасс. А ежели Грасс падет под тяжестью сей сложной задачи, прошу, обращайтесь ко мне, мой лорд. Да, наши молодцы сейчас будут набивать брюхо. Вам поставить стол здесь, мой лорд, или же окажете мне честь отобедать со мной наверху, в моем кабинете? А может, послать за чем-нибудь особым для Вашей милости? Рядом неплохая таверна.

— Я не привередлив, — мотнул головой Фрэнк. — Поем вместе со всеми. Ему не терпелось поговорить с Грассом без лишних ушей рядом.

Отвесив короткий поклон, Роули развернулся и зашагал прочь.

Кевин проводил Капитана неприязненным взором. — Слизняк. А у вас, как погляжу, любовь с первого взгляда.

— Просто он очень хочет услужить Филипу, — Уж настолько-то Фрэнк в жизни разбирался.

Кевин интересовал его куда больше Роули. Было радостно видеть его живым и в одном куске. Он еще помнил лицо Грасса в их последнюю встречу — лицо человека, переступившего черту, за которой лишь хаос и смерть.

— Я часто о тебе вспоминал, — признался Фрэнк. — Как ты здесь оказался?

— Меня рекомендовал Оскар Картмор. Это ведь была его идея, наш отряд, пока племянник не решил поиграться с нами в солдатиков.

— У Филипа очень серьезные планы, — возразил Фрэнк. — Его беспокоит разгул преступности в городе.

— Что ж, вам виднее, что там у него на уме.

Беседа грозила разбиться о стену его неприязни, однако Фрэнк твердо решил выяснить отношения раз и навсегда. Он не знал, с чего началась эта глупая односторонняя вражда, но не желал, чтобы она продолжалась хотя бы день.

— Кажется, тебе не по душе, что мы будем служить вместе? — спросил он напрямую.

— Что я думаю, значения не имеет.

— Для меня — имеет. Я надеялся многому у тебя научиться.

— Коли не научитесь, то не моя вина будет, — Застывшие черты оживило подобие усмешки.

— Да, и с каких пор мы "на вы"? Хоть ты-то не начинай, — взмолился Фрэнк.

Но не тут-то было. — Будет странно, коли все тут начнут вам тыкать. Или вы хотите, чтобы у меня были особые привилегии потому, что мы вместе учились?

Фрэнк должен был признать, что в словах Грасса есть смысл. Он был командиром, Кевин — его солдатом… И все равно это казалось каким-то неправильным. Когда-то, совсем недолго, они были почти друзьями. Или ему это только казалось?

И все же он решился задать волнующий его вопрос, покосившись в сторону стола. Ищейки тоже бросали на них любопытные взгляды, но никто не решался подойти. — Скажи, как ты думаешь, мне удастся… поладить с ними? — По крайней мере, Кевин скажет ему суровую правду. — Как тебе удалось стать здесь своим?

— Ну, поначалу они цеплялись ко мне за то, что я из благородных, учился стишки писать и не вытираю нос рукавом. Но это продлилось недолго… скоро они возненавидели меня ради меня самого. А за вас, — с нехорошей улыбкой добавил Грасс, — я не волнуюсь. Вы сумеете подлизаться и к бешеному псу.

Фрэнк никогда в жизни ни к кому не подлизывался, но спорить не стал. Пусть будет так.

— Ну что, осмотрим дом? — предложил Кевин равнодушно. — Обед еще не подали.

Поднимались на второй этаж они по темной лестнице. Фрэнк придерживался за натянутую вдоль стены веревку, пока глаза не начали привыкать к полумраку.

— Ночуем мы там, — доносился сверху голос его проводника. — Раньше здесь были большие залы, но Кэп велел разгородить их на части, чтобы у каждого была своя конура. Боится, что коли мы будем жить в городе, нас перережут по одному в постелях. Ищеек в городе любят, коли еще не поняли.

— И что, на ваши жизни часто покушаются? -

К скрипу ступеней прибавился треск сухого смешка. — Ну, с местными бандами у нас взаимопонимание. Договор. Мы не слишком усердствуем, а они нас не трогают. Бывает, конечно, во время облавы злодей порежет кого-то, но героев еще ни из кого не сделали. Да, еще нашего Боба как-то жена едва не прикончила скалкой… — Значит, опасности никакой? — спросил Фрэнк с разочарованием, которое не смог скрыть.

И снова — колючий смешок. — Опасность есть, Ваша милость. Положитесь на мое слово.

Фрэнк не видел лица Грасса, но намек, кажется, уловил. — Отлично, значит, скучно не будет.

На втором этаже в обе стороны расходился узкий коридор. Бледный свет проникал в него поверх не достигавших потолка дверей, больше похожих на дверцы загонов. Кевин подошел к третьей слева и пнул ногой. Заскрипели петли.

— Это мое место. Никогда не входите без предупреждения — я поставил здесь кое-какие ловушки.

Фрэнк заглянул внутрь и невольно поежился — комнатушка напомнила камеры Скардаг, что сдавали тем из заключенных, кто мог наскрести денег на кровать, — но не больше. Его собственная была обставлена куда богаче.

Жалкий закуток с голыми стенами, унылый и неприютный, почти целиком занимала узкая кровать. В ногах — маленький сундук, запечатанный тяжелым замком. Оплывшая свеча, медный таз, медный поднос, кувшин, — вот и вся утварь, что скрашивала быт Ищейки. На изголовье лежала толстая книга.

— Ты тут живешь? — спросил Фрэнк, не в силах отделаться от ощущения, что перед ним — место заточения.

— Сплю. Вам не нравятся мои покои?

— Здесь очень… чисто. В этой камере и впрямь царили порядок и чистота просто безупречные, даже ночной горшок был начищен до блеска.

Грасс будто его мысли читал. — Что, в Скардаг было пороскошнее?

Фрэнк не стал отрицать. — Значительно. Я пользовался многими привилегиями. Мне отвели просторное помещение, а комендант одолжил собственную мебель. Но знаешь, я был бы рад спать на улице, лишь бы почувствовать траву под ногами и дождь на лице, увидеть что-то, кроме постылых серых стен.

— Чувствуется, что вы никогда не спали на улице, — усмехнулся Грасс. Прежде чем Фрэнк мог ответить, продолжил, неопределенно махнув рукою в сторону потолка: — Выше показывать особо нечего. На третьем этаже жить нельзя, крыша протекает. Правда, Кэп нашел местечко посуше под свой кабинет, но и там не на что смотреть, кроме тараканов, внушительной коллекции бутылок и одного потасканного пьянчуги.

Так вот что за стук доносился сверху — то прохаживался у себя капитан. Каблуки отбивали неспокойную дробь. Может, радостное возбуждение не давало сидеть на месте?..

— Есть еще башни. Одна — развалина, в нее ударила молния. А на вторую годами не поднимались — до меня.