Беллона Карлеаль, или сестра изгнанника (СИ) - "AlmaZa" - Страница 102

— Но ведь, между нами, на самом деле, ничего хорошего и не было…

— Так и ненависти открытой не было, разве не так? Разве мы ссорились, дрались детьми, подсыпали друг другу яд или пытались распустить о другой отвратительные сплетни?

— Нет… — растеряно согласилась Беллона. — Но оснований доверять вам и верить в ваши добрые намерения у меня нет.

— Мне вас жаль, ваше высочество. — Принцесса вспыхнула. — Я, конечно, тоже сталкиваюсь с завистью и дворцовыми интригами, однако во мне ещё осталось что-то светлое. Но вы, как я вижу, настолько замучены людской жаждой причинить вред и отобрать что-то у кого-то, что не можете поверить даже в такой маленький и настоящий поступок.

— Почему же, могу, но не от вас я его ожидала, — честно призналась Беллона.

— Давайте забудем свои детские фантазии, в которых, я уверена, каждая из нас рисовала другую сущей ведьмой и напыщенной стервой. — Обе девушки с пониманием посмотрели друг другу в глаза, так как, действительно, именно так и думали всё то время, что жили на Феире. Беллона была искренне удивлена, что о ней думали то же самое, так как никогда не рассматривала себя со стороны, как какое-либо проявление зла.

— Даже не знаю, что и сказать, Матильда. Сейчас я начинаю понимать, что у меня не было никаких причин ненавидеть вас. Скорее, я терпеть не могла вашу мать, и это чувство перенесла на вас. К тому же, иногда я завидовала вашей красоте. — Беллона удивилась своей прямоте и чуть было не пожалела о своих признаниях, но услышала подобную исповедь от второй девушки:

— Да, моя мать не сахар и иногда я сама уставала от её вездесущности, любознательности, излишней опёки. Будете смеяться, но я часто сравнивала себя с вами, думая, кто же всё-таки красивее. Банальные девичьи занятия… Но мне было из-за чего вас невзлюбить. Моё тщеславие и желание быть первой не могли смириться с тем, что я должна подчиняться вам. Я хотела быть самодостаточной и служить только себе, а не кому-либо.

— Вполне понятное стремление.

— Теперь я почти не от кого не завишу. По крайней мере, не от другой женщины, — Матильда многозначительно повела бровями, — поэтому вполне могу быть доброй и благосклонной, а не исходить желчью и пытаться занять чьё-то место. Думайте что хотите, но я забыла всякие недоразумения между нами, которые имели место быть на Феире.

Беллона, в который раз проклиная свою доверчивость, всё-таки махнула рукой на предрассудки и приблизилась к своей бывшей фрейлине. Взяв руку той и крепко её пожав, полувопросом она произнесла "мир?"

— Мир, конечно, мир. — Матильда обняла девушку и радостно отметила про себя, что теперь они почти на равных.

Принцессе ужасно о многом хотелось поговорить с графиней, поэтому она с нетерпением ждала, когда же закончится распаковка вещей и день подойдёт к концу. Везде была такая суматоха, поэтому никуда не хотелось выходить, и Беллона даже носа не высунула за дверь до позднего вечера. Уже наблюдая за тем, как Яна гасит свечи и уходит к себе, наследница Гейтс ин Лива пожелала Доре спокойной ночи и выскользнула из отведенной ей комнаты в соседнюю — помещение, где располагался альков графини Льюмен.

— Матильда, вы ещё не спите? — В ответ раздался бодрый голос, приглашающий приблизиться и присесть. — Я не чувствую в себе желания спать, хотя день и был насыщенным. Однако мне хочется поговорить с вами, вы не против?

— Против ли я? Нет, конечно, — фрейлина олтернской королевы-матери подложила подушку под спину и села в кровати, — если честно, то мне здесь давно не с кем поговорить по душам. Особенно после того, как я стала любовницей короля Элиоса. О, я не смутила вас этим высказыванием?

— Нет-нет, — попыталась себя вести раскованно и обычно Беллона, — я краем уха слышала об этом, но не знала, что о таком можно говорить так просто и…без какой-либо окрашивающей интонации. В общем — да, я немного смущена.

— В таком случае хорошо, что я сразу вас шокировала и теперь мне больше нечего скрывать…впрочем, почти ничего. — Матильда улыбнулась своей милой и прекраснейшей улыбкой. И как принцесса раньше не замечала, сколько прелести и чего-то неуловимо притягательного в этой леди? — А насчёт серости моей интонации…с какой нотой в голосе я могла вам об этом доложить? С хвастовством? Вряд ли будущая королева Голубого квазара найдёт чему позавидовать фаворитке королю Олтерна. Со стыдом? Но ведь я не вашего мужа любовница, а вы не королева Эстель.

— Вы так логично и трезво мыслите, что мне даже страшно. — Беллона сложила ладони на коленях, будто была маленькой девочкой рядом со старшей сестрой, хотя бывшая фрейлина всего на два года опережала принцессу по возрасту.

— Я думаю, что каждая замужняя женщина должна так рассуждать, иначе что она из себя представляет?

— Кстати о замужестве, — резко опомнилась Беллона, — а где же Джордан?

— Мой благоверный? — Матильда грустно усмехнулась и стала рисовать на подушке пальцем что-то невообразимое. — Он у себя в имении. То есть, в нашем имении, конечно. Это где-то в трёх сутках езды отсюда. Глушь, провинция. Он стал почти сельским помещиком — ни больше, ни меньше. От прежнего представительного рыцаря не осталось и следа.

— С ним…всё в порядке? — Беллона не могла представить себе того самого Джордана Льюмена в обычной одежде грубого пошива, прозябающим на диване в своём пыльном кабинете за сотни километров от двора и блеска высшего света. — Что-то серьёзное случилось?

— Случилось? Нет, если за что-то серьёзное брать настоящие происшествия, трагедии, вроде смерти или болезни — он в полном порядке. На него сильно подействовало его исключение из ордена. Он не особо разговорчив со мной, но, судя по всему, Стеллу я ему не заменила. — Матильда печально рассмеялась. — Но что мне его мнение, когда сам король говорит, будто я та женщина, которая может заставить забыть обо всех идеалах и королевах? Конечно, это пустые слова, которые говорят все мужчины в минуты страсти и всё это проходит…

— Наверное, на Джордана помимо всего прочего повлияла смерть его лучшего друга…

— Друга?

— Графа Аморвила… — Беллона попыталась сдержать себя и не подать вида, что это имя ещё что-то значит для неё, но Матильда как-то странно посмотрела на принцессу и уже открыла рот, видимо, желая передать одну из сплетен о дочери короля Робина Третьего и казнённого рыцаря, но раздался стук в дверь, который прервал беседу девушек.

Сонная служанка выбежала из-за ширмы и растворилась во мраке тёмной прихожей. Через пару мгновений она вернулась и тихо объявила, что там принц Лукас Дьюс-Лоис, который спрашивает её высочество. Беллона извинилась перед графиней и, накинув халат, вышла к мужу. Наследник притянул к себе супругу и, не дав сказать ей ни слова, сладко поцеловал.

— Графиня Льюмен была права, я быстро соскучился, а её покои найти было не так трудно. Как ты устроилась?

— О, всё просто замечательно! Матильда очень добра и гостеприимна.

— Я рад. — Лукас никак не мог разнять объятий. — Но как же я жалею, что мы снова разделены…

— Я тоже, но мы ведь ненадолго на Олтерне?

— Ох, если бы! Боюсь, нам придётся пробыть здесь ещё минимум дней пять. Это же целая вечность! — молодой человек достал из-за пазухи маленькую коробочку. — Передай эту брошь графине, в знак благодарности за её участие и помощь. Она была так любезна! Передай ей мою искреннюю признательность.

— Конечно! — снова почувствовав маленький укол ревности, Беллона всё же погасила его. — Спокойной ночи, дорогой! Мы увидимся завтра?

— К сожалению, едва ли, потому что у меня где-то десять встреч со всевозможными правителями и государынями! Если только так же поздно… около полуночи.

— Что ж, я буду рада и этому! — супруги снова поцеловались и простились до следующего дня.

Вернувшись в комнату фаворитки Элиоса Третьего, принцесса застала её у стола на котором стоял графин с вином и бокалы, в два из которых Матильда наливала вино.

— Это вам, графиня, — Беллона протянула миниатюрную коробочку с дорогим ювелирным украшением, — мы, я и Лукас, весьма признательны вам.