Та сторона мира - Дембский Еугениуш (Евгений) - Страница 29

— Хей!

Я отвернулся от пальмы, и моим глазам предстал все тот же образец шведской улыбки. Я вздохнул.

— Хей-хей! — Я решил превзойти портье в вежливости и удивить его. — Do you speak American?

— Yes, I do, — охотно ответил он. Лишь позже я понял, что меня мог выдать автомобиль.

— Я бы хотел комнату на день-два. И немного поговорить.

— С первым проблем нет, что касается второго — приглашаю выпить холодной фанты. — Он показал на дверь бара и пошел впереди. Мне он сразу понравился; меня всегда приводили в бешенство хозяева, пропускавшие гостя вперед, из-за чего несчастный вынужден каждые несколько шагов останавливаться и выслушивать указания насчет следующих трех шагов.

— Вы знали оперного певца Александра Робинса? — спросил я и глотнул ледяного напитка. — Может, показать вам фотографию? — Я вытер губы, чувствуя, как ломит зубы. Фанта, или что там вместо нее, имела температуру космического вакуума.

— Нет, не нужно, я его помню. Он жил у нас десять дней. Тогда никто еще его не знал, лишь полгода спустя мы о нем услышали. Сын откопал несколько стандартных фотоснимков, которые мы делали для гостей, сообщил журналистам, и мы получили немного бесплатной рекламы. Паломничества сюда, правда, не было, но наш отель время от времени упоминали в прессе и по телевидению.

— Ну, значит, я попал куда надо. Я приехал как раз для того, чтобы поговорить с кем-то, кто его тогда видел. Можете что-нибудь о нем рассказать? Встречался ли он с кем-нибудь, что делал, может, вел себя как-то… странно или что-то в этом роде?

— Надо подумать, это было почти три года назад. Гм… — Он потер подбородок. — Знаете что? У меня сейчас есть кое-какие дела, может, встретимся позже, хорошо?

Выбора у меня не было, и я пошел в комнату, купив кое-каких мелочей в гостиничном киоске. Мне предстояло здесь немного пожить, прежде чем я сумею собрать какую-то информацию. Я залез в ванну со стаканом, в котором было лишь немного воды, которую я разбавил несколько опасаясь шведской чистоты, солидным количеством водки «Собеский». Насколько я помню, Собеский был какой-то исторической личностью, жившей полтысячи лет назад, и он действительно заслужил себе место в истории, если придумал или, по крайней мере, любил этот напиток.

Выпивка меня основательно взбодрила, я выбрался из ванны без посторонней помощи и натянул одежду. Почти час я гулял по окрестностям и вернулся в отель лишь к обеду. Чувствуя себя уже совсем хорошо, я пошел в бар, где велел поискать хозяина, а сам, чтобы не тратить зря время, заказал два бурбона. Не успел я сделать и двух глотков, как владелец отеля сам меня нашел. Я показал ему на его бокал, а потом на место рядом с собой.

— Я поговорил с сыном, сейчас он придет. — Он смочил губы в алкоголе, то есть как бы смочил, поскольку втянул в себя почти полпорции. — Он кое-что вспомнил. О! Уже идет. — Он показал на молодого рослого блондина, направлявшегося в нашу сторону. Что он окажется именно таким, я знал намного раньше. Так же как и знал, с чего он начнет разговор.

— Хей! — Он сел рядом с нами и посмотрел на меня. — Вы хотите что-то узнать об Александре Робинсе? А вы кто?

Молодой, энергичный, красуется перед старым. Я достал лицензию и сунул ее в протянутую руку. Он прочитал и вернул.

— Он приехал к нам семнадцатого июня, уехал двадцать шестого. Три первых дня провел в отеле, непрерывно шел дождь, потом он исчез на четыре дня, то есть позвонил и сказал, что познакомился здесь с какими-то людьми и проведет у них уик-энд, но комнату оставляет за собой. Его не было чуть дольше, чем он предупреждал, но, в конце концов, это его дело. После этого он особо никуда не выходил. Когда я спросил, почему он не рыбачит, он что-то пробормотал и через час отправился на мол. Поймал несколько плотвичек, — он показал не слишком широко расставленными пальцами размер, — и вернулся. Больше он уже рыбу не ловил. Прожил у нас еще два дня и уехал. — Он посмотрел на бокал с бурбоном отца.

— Минутку, у меня еще вопрос. — Я встал из-за столика и принес из бара очередную выпивку для всех. Как и подобает настоящим шведам, никто из них не повел себя невежливо. Мы дружно подняли бокалы.

— Никто его тут не навещал?

— Вот это-то как раз немного странно. — Парень поставил бокал и нацелил на меня палец. — Сначала он говорил, что никого тут не знает, а потом к нему пришли двое, и именно вместе с ними он ушел. Потом звонил, что он у друзей. Вернувшись, буркнул что-то насчет старых знакомых, которых тут встретил. Может, это и правда, поскольку это наверняка были не шведы. — Он снова глотнул из бокала. Я не стал спрашивать, откуда он знал, что это не шведы. Наверняка он почувствовал, что они не мылись по крайней мере уже минут двадцать.

— Как они выглядели, помните?

— Лассе. Меня зовут Лассе. — Он протянул мне руку. Похоже, он был уже пьян, поскольку даже не вытер ее после того, как мы обменялись рукопожатиями и он повторил мое имя. Отец в представлении не участвовал. — Как выглядели? Никак. Нормально. Не шведы. Почти одного роста, больше ничего не могу сказать. — Он развел руками и улыбнулся.

Мы еще немного поговорили, затем хозяева поняли, что халява кончилась, и ушли, сославшись на массу дел. Я расплатился и вышел из отеля. Прогулявшись по берегу и обойдя несколько карликовых рощиц и примерно столько же каменистых бухточек, я вспомнил, чем занимаются одинокие детективы на таких прогулках, и пустил по воде несколько камешков. Получилось, на мой взгляд, убедительно, но никто не бросился ко мне с предложением сыграть в новом суперфильме, так что я вернулся в отель. Добытую информацию я отметил остатками «Собеского», и этот вождь или политик во второй раз привел меня в отличное настроение. Великий человек!

Я бросил таблетку в рот, но пришлось запить ее целой бутылкой пепси. Отдав пустую емкость стюардессе, я попросил еще одну. Теперь я начинал понимать, почему этот Собеский совершал деяния мирового масштаба. Хорошо, что он вообще мог что-то после этой водки совершать. Такого похмелья у меня еще в жизни не было, и я пообещал себе, что больше и не будет. Я посмотрел на сумку, в которой вез подарок для Вуди, и злорадно усмехнулся, несмотря на то что каждое движение отдавалось в голове могучим эхом.

Три таблетки и восемь бутылок напитков. Я бы принял внутрь и больше, но самолет приземлился, и пришлось поднять двухтонное тело и пройти полтора десятка шагов до транспортера. Мне удалось это совершить, более того, я дотащился до медицинского кабинета. Витамины, калий, известь, сахар… И все такое прочее. Примерно минут через пятнадцать я вышел на площадь перед аэропортом и направился к стоянке, но что-то вдруг меня остановило. Вызвав компьютер, я велел доставить автомобиль к воротам, иронизируя над собой и своей свежеприобретенной в Швеции подозрительностью, но если это могло предохранить меня от бомбы… Добросовестно обыскав машину и ничего не найдя, я сел в нее и поехал. На воздух я не взлетел.

Езда, несмотря на пустые улицы, не доставляла мне удовольствия, но счастливое ее завершение привело меня в хорошее настроение. Отправив машину в гараж, я огляделся по сторонам и пошел к воротам. Видимо, чутье мое основательно притупилось, поскольку лишь у самых дверей квартиры я услышал какой-то шорох внизу. Я полез в карман и застыл, покрывшись ледяным потом. «Биффакс» остался в аэропорту; мне казалось, что я явственно вижу гостей в своей собственной квартире, а доносившийся снизу шорох окончательно лишал меня каких-либо сомнений. Я снял ботинки и осторожно переместился вдоль стены к лестнице, ведущей наверх, затем на цыпочках взбежал на этаж выше и достал ключ. К счастью, замок люка не оказывал сопротивления, я немного приподнял крышку, и та беспрепятственно пошла вверх. Я замер. Недавно я уже принимал участие в подобной сцене, только тогда я был наверху. Бросив взгляд по сторонам и низко опустив голову, я выбрался на крышу.

Пусто, но так могло продолжаться самое большее минуту-две. Когда находившиеся внизу свяжутся в конце концов с теми, кто был наверху, когда они установят, что я вошел в ворота, но в квартире не появился, рано или поздно кому-то из них придет в голову поискать меня на крыше. Я закрыл крышку, надел ботинки и, подойдя к краю, посмотрел на улицу. Перед воротами стояли двое, четверо стерегли улицу с обоих концов. Я перешел на другую сторону и посмотрел назад. Там стоял только один, опершись о стену — я видел только плоскую шляпу и плечи; с этой высоты и с этого ракурса он не выглядел опасным, но стоял он в самом удачном месте — под его наблюдением находились задний выход, пожарная лестница, широкие ворота, ряды кустов и площадка под пилоном. Я слегка отодвинулся и еще раз осмотрелся. Вспышки реклам освещали крышу, и это было нехорошо — в их свете я не мог спуститься на землю. Высунувшись еще раз, я оценил высоту, затем переместился под прикрытием крыши на несколько дюймов, так чтобы оказаться прямо над стражем, и вытер влажные ладони. Внезапно что-то коснулось моих ног, едва не столкнув меня вниз. Я медленно обернулся и едва не выругался от злости. Возле моего правого ботинка сидел небольшой серо-бурый кот. Он встал и потерся о мою ногу, явно намереваясь замяукать от блаженства. Я схватил его на руки и быстро погладил. Потом поднялся, прикусив губу, посмотрел в сторону пожарной лестницы, выглянул из-за свеса крыши и вытянул руки. Кот начал меня царапать, явно чувствуя недоброе. Я отпустил его и побежал к лестнице. По моим подсчетам, кот должен был падать примерно две с половиной секунды, прежде чем приземлится на голову стража и вызовет тем самым замешательство, которое даст мне шанс на спасение. Кот падал бесшумно, но уже через секунду я услышал глухой треск и сразу же после — мягкий удар пули о тело. Я был уже возле лестницы. Высунувшись из-за края крыши, я посмотрел вниз. Страж стоял, держа в руке пистолет и глядя на крышу в ожидании малейшего движения, теперь я уже знал, что он стреляет быстрее и лучше, чем кто-либо из известных мне людей. Оглядевшись по сторонам, он направился в сторону заднего выхода из дома. Ему явно что-то не нравилось. Я соскользнул на лестницу и, почти не касаясь ногами перекладин, спустился на землю и, не ожидая очередной возможности, метнулся к кустам. Первые несколько шагов я бежал так быстро, как только мог, набирая скорость, потом прыгнул чуть в сторону и затормозил. Сжавшись и дергаясь во все стороны, я приближался к кустам, а в голове все сильнее билось воспоминание о коте, который на несколько секунд отвлек от меня внимание. Первая пуля пролетела у меня перед самым носом. Когда до меня дошло, что стрелок вовсе не обеспокоен моими усилиями и целит в голову, я сжался в комок и почти остановился.