Водный мир (СИ) - Райот Людмила - Страница 68

Никто не двигается с места — возможность катаклизма кажется такой нереальной, что даже вышколенным арзисам требуется время, чтобы осознать случившееся.

— Но как же наше оборудование, директор? — спрашивает один из сотрудников и показывает в сторону коридора, ведущего внутрь корпусов. — ТАМ вся наша жизнь… Годы работы…

— СЛУШАЙТЕ МОЙ ПРИКАЗ! — рявкает Салкас. — Брать только то, что находится в доке и прилегающих к нему помещениях! Вглубь не заходить, это слишком опасно. Борк, Магарони — вы со своими людьми соберите то, что успеете. Цисса и остальные члены команды готовят крешейк к отплытию. Так… А где Андо?

Недоуменные интонации в голосе директора заставляют меня выглянуть из-за плеча Тима. Я нервно прочесываю взглядом столпившихся вокруг атлантов с набилианцами и тоже не нахожу Ника. Его нет на палубе. Последние остатки покоя слетают с меня. Вряд ли в такой момент он стал бы отсиживаться в каюте, а это значит…

Мне чудится легкое похлопывание по руке — я оборачиваюсь, чтобы лицом к лицу встретиться с ней. БЕДОЙ. Ее присутствие ощущается также отчетливо, как и присутствие обычного человека из плоти и крови. Ей надоело подсовывать намеки и дурные предчувствия, и она решила явиться мне во всей своей убийственной красе, скаля острые, как бритва, зубы и издавая легкий запах тления.

Символично то, что своей вестницей беда избирает не какого-нибудь, а Даяну. Сопрано набилианки звенит встревоженным колокольчиком, когда она озвучивает мою страшную догадку.

— Къерр отправился в старые корпуса — хотел еще раз проверить одно место. Он оставил мне сообщение рано утром…

— Никель ушел один? — Магарони не верит своим ушам. — Знаешь, куда конкретно?

— Нет, он не сказал.

Руководитель экспедиции удивленно приподнимает брови и замолкает, словно раздумывая. У него есть все причины отложить или отменить отступление из старого ЛИКа, но Салкасу требуется не больше пяти секунд, чтобы принять окончательное решение. Мало!..

— Самонадеянный кретин… — бормочет он себе под нос, а потом обращается уже ко всем. — Готовьтесь к отплытию.

— Стойте! — я вылетаю вперед и хватаюсь за собравшегося уходить атланта. — А как же Ник?! Вы должны помочь ему выбраться!

— И каким же образом? — чуть насмешливо спрашивает Сал, смеривая меня неприязненным взглядом. Похоже, созерцание моей опухшей от слез физиономии не вызывает у него удовольствия.

— Отправьте за ним какого-нибудь… Снарядите группу… — в голову не лезет ничего путного, а смелость разбивается об стену ответного равнодушия, превращаясь в оторопелое отчаяние. Еще даже не договорив, я уже понимаю — Салкас не станет спасать Никеля.

Директор высвобождается из моих рук и отворачивается. Неужели он когда-то казался мне милым и добродушным? Теперь от него разит невыносимым, промораживающим до костей холодом. Его следующие слова — приговор. Сухой, безэмоциональный, не подлежащий смягчению или обжалованию.

— У всех, кто остался внутри, есть двадцать минут, чтобы выбраться из корпусов самостоятельно, а затем мы уплываем. Отсчет пошел. ЗА РАБОТУ!

Никто не осмеливается ему возразить. Палуба быстро пустеет. Арзисы стремглав бросаются в разные стороны — кто-то в рубку, кто-то собирать только-только выгруженные с корабля ящики. В доке тем временем начинается спланированная, слаженная суматоха. Издалека доносится еще один хлопок, и атланты начинают бегать стремительнее. Мимо быстрым шагом проходит Асти, и я с трудом отрываю ставшие пудовыми ноги и догоняю его. Мне кажется, будто вокруг разворачивается муторный, мрачный сон. Обстановка все страшнее и непонятнее, а меня будто отключили от блока питания: конечности слабеют и не слушаются, в голове туман, а вместо сердца черная, затягивающая остатки мыслей и эмоций, пропасть.

— Треор!

— Вы слышали, что сказал директор, Варри. Здесь нельзя задерживаться. Возращайтесь на крешейк и ждите нас там, — командор качает головой. — Тимериус, идем. Ты нужен нам в доке.

Удивительно, но все это время хамелеон был рядом. Пока я все глубже погружалась в пучину липкого ужаса, он стоял подле и держал меня за руки, а я даже не заметила этого — все мысли были только о Нике.

Тимериус сжимает мои ладони и прижимает их к груди, прежде чем броситься вслед за Асти.

— Иди в каюту, Варри! Прошу тебя! — горячо шепчет он. В его глазах мольба вперемешку с паникой: не смотря ни на что, он не желал такого Никелю. — Мы ничем не сможем ему помочь. Он либо выйдет сам, либо… Иди же!

— Да, да… — рассеянно отвечаю я и правда скрываюсь внутри крешейка. Немного стою за дверью, прислушиваясь к беготне снаружи и беспрерывному топоту ног, а потом снова выскальзываю на палубу, чтобы затаиться в том укромном уголке, где мы уже прятались с ним сегодня.

Минута следует за минутой. Они растягиваются, превращаясь в вечность, и в то же время бегут с ужасающей скоростью, просачиваясь сквозь пальцы и ускользая из моей судорожной хватки. Я неотрывно смотрю в сторону арочного прохода, ведущего из дока вглубь подводных корпусов. Из него периодически появляются новые и новые группы атлантов, прибывших из лабораторий. Они поднимаются на корабль, и от гула множества голосов начинает раскалываться голова. Среди них есть старики, мужчины среднего возраста, совсем молодые юноши и даже несколько женщин. Кажется, сотрудники и правда успели выбраться из лабиринта корпусов, превратившихся в западню — все, кроме Ника. Его одного нет и нет. Меня начинает разбирать истерический смех. Это самые страшные двадцать минут в моей жизни.

К чести Салкаса и Асти, они ждали даже немного больше, чем обещали. Но вот раздается гулкое урчание, и каждая частичка крешейка откликается легкой вибрацией — арзисы запустили двигатель. Свалка на палубе становится сумасшедшей, я накидываю на голову капюшон, пряча лицо в тени, и выхожу из укрытия. Проталкиваюсь через толпу, уже не боясь, что меня кто-то узнает или остановит — команде сейчас явно не до землянки — скольжу мимо трапа, по которому из рук в руки передают последние уцелевшие коробки с оборудованием. Достигаю противоположного, безлюдного края кормы и спускаюсь по вертикальной лестнице. Она не достает основания дока, остается еще около полутора метров, и я спрыгиваю вниз. Падаю на попу, тут же подскакиваю и прижимаюсь к холодной поверхности крешейка. Осторожно огибаю его, прячась за массивными ногами-подпорками, напоминающими сложенные лапки гигантского паука. По ним уже бежит дрожь, передаваемая от двигателя к понтонам — еще чуть-чуть, и они придут в движение.

На мгновение прислушиваюсь к себе и с отстраненным удивлением понимаю — мне больше не страшно. Как только пришла пора действовать, эмоции оступили на задний план, а на первый вышла сосредоточенная и спокойная решительность. Единственное, о чем я беспокоюсь сейчас — как сделаться по максимуму незаметной и успеть преодолеть док до того, как выходы будут задраены, а насосы не начнут подавать воду. Дождавшись, пока на крешейк не поднимется последний атлант, я делаю первые робкие шаги в сторону тоннеля, ведущего в ЛИК, и только тут замечаю — вняв моим неосознанным молитвам, транс-форма сама изменила цвет, сменившись с зеленого на буро-серый, под стать мрачному антуражу дока. С каждым мои движением она немного меняется, преврашая меня в неяркую, сливающуюся с пейзажем фигурку.

Теперь я почти что невидимка.

Позади глухо лязгает металл, шум сопровождается низким гудением и жужжанием — крешейк начинает перестраиваться: сгибает подпорки и прижимает их к корпусу, постепенно утапливая внутрь кормы, а над опустевшей палубой расправляются пластины, превращая судно в подводную лодку. Посчитав это знаком свыше, я срываюсь в бег — несусь навстречу тоннелю. Влетаю в него и мчусь дальше, все глубже и глубже вонзаясь в темную кишку коридора. Лишь когда легкие начинают разрываться от боли, приостанавливаюсь и тяжело опираюсь руками об колени, восстанавливая дыхание.

Никто не бросается за мной следом — судя по темноте, заполнившей тоннель со стороны входа, док уже наполняется водой. Я вернулась в погибающую лабораторию, в то время как все поспешили ее покинуть. Мой план удался, вот только не знаю, радоваться этому или печалиться.