Убить, чтобы жениться (СИ) - Баянъ Олеля - Страница 70

Запуталась в одеяле и упала на пол. Васим помог подняться и сесть на кровать.

Я огляделась. Мы с ним находились в его спальне. Окно было распахнуто. В него заглядывала встревоженная морда ящера.

— Шас, — я кинулась к нему, но отец остановил меня.

— Ты еще слаба, — возвращая в постель, проговорил он. — Полежи немного.

— Как Шас? — поинтересовалась я у него, хотя уже получила мыслеобразы от друга, где знакомый нам лекарь дал нам противоядие и перевязал раны ящеру.

— Яд довольно распространенный, — пояснил аль-Алиабисса. — Лекарь быстро сумел подыскать противоядие. Но если бы твой ящер не прилетел с тобой сюда, то скорее всего, вы бы…, — сказать страшные слова своему единственному ребенку он не сумел.

— Спасибо, — я обняла его, целуя в щеку.

Этот проживший две трети своей жизни мужчина покраснел и отвел взгляд в сторону. Со стороны окна послышалось смеющееся урчание.

— Спи, — Васим укрыл меня одеялом. — После случившегося я тебя никуда не отпущу.

Он вышел и притворил за собой дверь.

Шас довольно заурчал. Мне передалась его энергия. В этот момент я передала ему свою, и мы оба замерли. Раньше мы могли только по очереди так делать. Взглядом отыскала сюртук. Он висел на спинке кресла. Осторожно вылезла из-под одеяла и на носочках прокралась к сюртуку. Достала из кармана книгу про наездников. Открыла ее и… захлопнула. Снова раскрыла.

Ни-че-го!

Листы были чистыми, неисписанными. Пролистывая пустые страницы, я подошла к окну и села на подоконник.

— Шас, ты что-нибудь понимаешь? — вопрос был задан из уважения.

Ящер помотал головой.

— И что делать?

— Давай посмотрим помедленнее, — предложил он.

— Ты умеешь говорить?! — ошарашенно спросила я очевидное, возвращаясь на место.

— Ты начала меня понимать?! — удивился тот в ответ и уставился на мой рот.

Я тоже свела глаза к переносице и поинтересовалась:

— Чего смотриш-шь? — и повторно свалилась с подоконника.

Мой язык удлинился и раздвоился.

Не веря своим глазам, поискала дверь в ванную комнату и ломанулась туда. В мужской спальне редко когда можно было обнаружить зеркало, но в ванной оно непременно было. И вот я осторожно высунула кончик языка. Еще чуть-чуть. Фу-ух, нормальный.

— Ну как? — уточнил Шас.

— Нормально, — и шарахнулась от зеркала.

Язык снова раздвоился.

Придвинулась к зеркалу и высунула язык. Подумала о родителях и том, что я им расскажу, и язык стал обыкновенным. Стоило представить, что я хочу поговорить с Шасом, то язык раздвоился, как у ящерицы, только был толще, чем у нее.

Вот это да-а!

Похлопала глазами. Еще немного побаловалась с языком, наблюдая, как он то раздваивается, то снова становится нормальным.

— Ас-сь! — позвал меня обеспокоенный Шас.

— Иду, — откликнулась я и вернулась обратно.

Ящер облизывал валявшуюся на полу книгу про наездников.

— Пафматли, — он подтолкнул книгу ко мне. — Она фелфавая, — и высунул язык, демонстрируя царапины.

— Ну и зачем ты ее облизывал? — скривившись, двумя пальчиками я взяла книгу и подняла, чтобы рассмотреть.

Оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы вытереть ее, но ничего не нашла. Пришлось положить справочник на подоконник. Подцепила удлинившимся ногтем обложку и откинула ее. Листы как были чистыми, так и остались незапятнанными.

— Она пахнет кровью, — предупредил меня Шас.

— Может, тогда лучше обратиться к кому-нибудь из вурдов, — предложила я вслух и задумалась о том, как я с ними буду связываться. — Не получится. Надо самим как-то разбираться.

— Помедленнее, — возмутился ящер, толкая меня мордой под локоть.

— Ай! — негромко вскрикнула я, потому что порезалась пальцем о лист.

Капелька крови упала на пожелтевшую страницу и впиталась.

Мы с Шасом посмотрели друг на друга и снова взглянули на книгу. На открытой странице стали появляться слова, словно кто-то невидимый писал их.

— Приветствуем тебя, раксак! — прочитала я первую строчку. — Кто это, Шас? — поинтересовалась я, не поворачиваясь к нему, а продолжила следить за появлявшимися словами.

— Не знаю, — последовал ответ.

— Раксаком нельзя стать по принуждению. Им не станешь, если с умыслом обменяться кровью с другом, — прошептала я и задумалась. — Лишь с единственной целью — спасти друга своего. Лишь тогда наездник становится раксаком.

Мы оба призадумались, а я снова разместилась на подоконнике, но уже с опаской.

— Мы с тобой обменялись кровью? — уточнила у него.

Ящер закивал мордой.

— Салют. Когда ты необдуманно применила силу источников, а могла бы использовать огненную стихию, — укорил меня он. — Я потерся мордой и капли крови попали мне в рот.

— А я, получается, получила ее, когда отсасывала яд, — добавила я, потирая подбородок.

— А кто стрелял, ты видел? — спросила я, тот замотал головой.

Так и знала, но спросить надо было.

— И зачем в нас стреляли? — задала второй мучавший меня вопрос.

— В меня стреляли, — поправил Шас.

— Но пострадать могли мы оба, если бы ты не нашел полянку, — заметила я. — И какой смысл в яде, если противоядие против него легкодоступно?

— Этому радоваться, а ты расстраиваешься, — укорил ящер.

— Может и так, но что-то тут не сходится, — не согласилась с ним. — Ладно, давай спать, — я зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. — Завтра будем разбираться, — и юркнула на кровать.

Только я прикрылась одеялом, как дверь тихонечко отворилась. Сквозь слегка разомкнутые веки, разглядела Васима, обеспокоенно рассматривавшего меня. Шас благоразумно высунул морду и улегся под окном, свернувшись калачиком. Отец, бесшумно ступая, подошел к окну и затворил ставни, чтобы холодный ночной воздух не мешал спать. Он поправил одеяло и вышел, неслышно притворив дверь.

Утро началось с недовольного шипения Шаса. Окно было закрыто. Пришлось зевая сползти с кровати и отворить. Иначе ящер перебудил бы весь дом. Холодный воздух ворвался в комнату, лаская босые стопы.

— Повторим с книгой? — огорошил он меня сразу и раскрыл рот, высовывая язык.

— Подожди! — едва успев выхватить книгу из-под мокрого языка друга, прошептала я. — Сначала я, а то после тебя негигиенично.

— А после тебя гигиенично, — огрызнулся тот.

— Так я ж не всю книгу облизываю, а только капелькой крови пропитываю, — и порезала палец острой страницей.

Шас тут же облизал книгу, напустив еще больше слюны, и с довольной мордой отодвинулся, чтобы я могла открыть и прочитать наш единственный источник информации. Отросшим ноготком, отбросила обложку.

Приветствие не изменилось. Снова эта непонятная фраза про то, что нельзя с умыслом обмениваться кровью с другом.

«В данном случае незнание — наш выбор. Мы утаиваем от детей о раксаках, способных понимать летучих ящеров и сидящих на них без седла. С кровью ящера изменится тело наездника. Станет оно совершенным.

Но смерть ждет тех, кто умышленно ранит верного товарища, чтобы крови его испить. Недостоин такой наездник носит звание раксака. И вместо крови яду смертельного он изопьет.

Посему храним мы эту тайну. Лишь достойным она сама открывается.»

— Выходит, что я теперь раксак? — спросила у Шаса, когда прочитала то, что было написано.

— Наверно, — как-то неуверенно ответил тот. — Я ж не раксак. Я не знаю.

— А кто знает? — взъелась я на него. — Меня два года не было рядом. Я в живых-то как осталась, до сих пор не могу понять.

— Сосала ты из меня энергию, — буркнул он. — А я делился. Если бы ты умерла, то не было бы у меня наездника. Так и прожил бы неоседланным.

Я уставилась на ящера, открывая и закрывая рот, потому что не знала, что сказать.

— Один наездник на всю жизнь, — как-то грустно произнес Шас. — Легко носить только своего. Все остальные очень тяжелые.

Открыла канал и передала ему энергию.

— Тебе до конца жизни не выплатить, — выдал ящер и облизнул, обслюнявив меня всю.