Пленница тьмы (СИ) - Лиске Лора - Страница 25

Я поняла, что прошел один день. После короткого перерыва все повторилось вновь. Только в этот раз я не стала карабкаться наверх по людям, а просто сидела, наблюдая, как зал неумолимо заполняется обжигающим воском.

В конце пути, наполненного страданиями, меня ждет награда. И я позволяла себе представить, как бреду по раю, в окружении ангелов, оставив воспоминания об аде позади.

После второго перерыва наступили третьи сутки, и снова продолжилась агония. Как ни пыталась я бодриться, заглушить боль воспоминаниями, но вскоре потеряла сознание.

Очнулась в темном душном помещении. Едкая вонь ударила в нос. Всюду раздавались шорохи и стоны. Едва различимое шевеление у стен наталкивало на мысли, что люди отчего-то прятались. Гигантская тень с глухим рычанием пронеслась рядом. Раздался истошный мужской вопль, а за ним последовало жадное чавканье. Огненное дыхание вырвалось из трех окровавленных пастей, яркой вспышкой озарив помещение. Над бьющимся в судорогах изуродованным телом нависло существо отдаленно напоминающее трехголового пса. Оно прижало лапой добычу и отрывало зубами куски мяса. Когда пес насытился, то утробно заурчал и отбросил обглоданный скелет в сторону. Я не могла отвести взгляд от истерзанного мужчины, в котором еще теплилась жизнь. Он пошевелил костлявыми пальцами. Челюсть его приоткрылась, а из ноздрей с хлюпаньем вылетели кровавые сгустки. Ему никто не пришел на помощь, не оттащил от пса на безопасное расстояние. Люди притаились, дрожа от страха, зная, что настанет и их черед побывать в пасти голодного чудовища. И знали, что также никто не придет им на помощь. У них было время, чтобы ждать и надеяться на то, что пес их не заметит. Но у меня его не было. Я медленно поползла к мужчине.

Пес выхватил из темноты исхудавшего старика. Раздирая когтями грудную клетку, он с хрустом вырвал кровавые ребра. Несчастный орал, воплем заглушая мои тихие шаги.

Я схватила за ноги мужчину и потянула к себе. Он дернулся, пальцами хватаясь за разорванную брюшину. Шаг за шагом я оттаскивала его от пса. Дотащила до людей, передала его им в руки и замерла, потрясенная развернувшимся кровавым зрелище. Они накинулись на него, руками снимая с костей уцелевшую плоть. Вскоре он затих, а в темноте блеснули глаза чудовищ, завершивших за пса его работу. “Акт милосердия”, сказал бы Бальтазар. И я бы с ним согласилась.

За спиной раздалось рычание пса. Меня мощным ударом отбросило в липкую лужу растекшейся по полу крови.

Пес наступил мне на грудную клетку, с легкостью продавливая твердые кости. С криком я вцепилась пальцами в мохнатую лапу и выдернула клок жесткой шерсти.

Пес зарычал и напал. Три головы яростно трепали меня по полу. Из разорванной шеи хлестала кровь, заливая лицо. За руками нитями волочились обнаженные сухожилия. Я хрипела в агонии, мотая головой из стороны в сторону. Разумом понимая, что меня жрут. Жрут медленно и растягивая удовольствие. Но я не умирала, хоть и отчаянно желала этого.

Уже не видя ничего вокруг, поняла, что таз раздроблен. Я не могла пошевелиться. Пес добрался до ног и жадно чавкал, разбрызгивая вокруг кровавые слюни.

Он бросил меня в сторону и, клацая зубами, направился к очередной добыче. Ненасытная тварь тоскливо заскулила. Голод терзал его, переполняя яростной злобой.

Ко мне пес больше не подходил. Я мало что соображала, но пользовалась каждым мгновением, борясь за спасение. На этом уровне не было перерывов. Дважды заходил Урфик и уносил умерших. Куда? Я не знала. И спросить была не в состоянии.

Пес ластился к прислужнику, но тот отталкивал его и бил по загривку. А когда Урфик уходил, зверь с остервенением разрывал на куски людей.

— Бальтазар бросил тебя, — прошептала я, когда он прошелся рядом. Язык опух, и вышло невнятное бормотание, но слух пса уловил знакомое имя хозяина. Ощерился, рядом сел, не спуская с меня три пары глаз. Куснул за щеку, словно желал, чтобы я продолжила говорить. Но не услышав больше ни слова, он вернулся к прежнему занятию.

Вскоре Урфик забрал меня оттуда, грубо волоча по полу.

— Урфик, — тихо позвала его я и поморщилась, затылком ударившись о камень. — За что Господин так обошелся с псом?

— Грум напал на Азазеля и нанес ему увечья.

— За что?

— Тебе какое дело? — тряхнул меня Урфик, но расщедрился на ответ: — В ту пору они враждовали. Грум защищал Бальтазара. Но он в защите никогда не нуждался.

Урфик притащил меня в пустую душную комнату. Я поняла, что недостаточно восстановилась для следующего уровня.

— Дай мне бумагу и чернила, — попросила его перед уходом.

— Зачем? — удивился прислужник.

— Напишу посланию Бальтазару.

— Не велено.

— Я попрошу его освободить Грума, — сказала, надеясь, что пес не безразличен Урфику.

— Не Грум, так другой цербер должен нести службу на пятом уровне. Правда, раньше они делали это по очереди.

Он колебался. Ушел, громко хлопнув дверью. И вернулся, держа в руках бумагу и маленькую чернильницу. Оставил молча и удалился.

Когда мне полегчало, я взялась за перо и накатала длинный текст. Рассказала, как плохо живется без Господина, залила строки лестью и в конце попросила Бальтазара простить пса, намекнув, что разделяю его тоску по хозяину. Мало веры было в успех, но попытаться стоило.

На шестом уровне оказался ров, заполненный лавой. Когда Урфик бросал меня туда, я вцепилась в него мертвой хваткой. Спустя секунду ожесточенной борьбы, я с визгом полетела вниз. И снова три дня наедине с болью. Мне казалось, что я вспомнила все, чем запятнала душу. Но грехи снова и снова всплывали в памяти, порождая страх, что не успею раскаяться и заслужить рай.

На седьмом уровне оказалась настоящая жаровня. Гигантская печь, на дне которой кипела смола. Я по пояс увязла в ней и не могла сдвинуться с места. Жар пробирал до костей, запекая кожу и мясо. Уже скоро я лишилась зрения и превратилась в безмолвную иссушенную статую.

На восьмой уровень Урфик вел меня в сопровождении Грума. Жутковатый пес носился по коридорам с громким рычанием, пытаясь схватить зубами парящие в воздухе сгустки.

— Что там? — спросила Урфика, со страхом смотря на запертую дверь. По другую сторону которой слышались истошные вопли.

— Тебе понравится, — с издевкой пообещал прислужник.

Он отпер замок, и я, взглянув вниз, вцепилась руками в дверной проем. Но Грум с разбега вышиб меня тремя головами. Я животом упала на тонкие деревянные колья, торчащие со дна очередного рва. Они сотнями иголок прошили тело. Вокруг шевелились люди, пытаясь освободиться, но лишь сильнее насаживались на колья.

Из ран сочилась кровь. В глазах темнело от боли. Вскоре в ров спустился прислужник и, железным молотом ударяя по людям, намертво пригвоздил их к полу. Настала и моя очередь. Металл опустился на спину, двумя ударами размазав меня по полу. Сверху упало чьей-то тело. На меня потекла чужая кровь. Раздался мужской вой над головой. В ров повалилась новая группа людей, похоронив под своими телами тех, кому не посчастливилось попасть сюда раньше них. Мужчина ерзал сверху, причиняя боль нам обоим.

— Не дергайся! — крикнула я из последних сил. Но он не услышал из-за собственных воплей. Вцепился зубами мне в плечо, рыча в агонии. Я зашипела, обезумев от страха, понимая, что даже помешать ему не в состоянии. Нас придавило еще одним телом. И снова молот. А за ним истошный женский визг. Я обмякла, не выдерживая навалившегося сверху веса. Мне казалось, что лопну сейчас, как мыльный пузырь. Мужчина отвлекся от моего плеча и отбивался от женщины, лежащей на нем.

Я закрыла глаза и, поскуливая от боли, погрузилась в воспоминания. Словно вытаскивая вшей из волос, я выдергивала из памяти крохотные проступки. И чувствовала, что их остается все меньше и меньше.

Урфик забрал меня спустя три дня. Оставил в комнате, давая время подготовиться к последнему уровню.

Я пришла в себя быстрее прежнего и слонялась по комнате, чувствуя трепетное волнение в душе. У меня словно выросли крылья за спиной. На лице снова появилась улыбка. Я ждала уровня, пройти который мне было не суждено.