Второй шанс — 2 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 61

Вроде прокатило, хотя чувствовал, как на шее вздуваются от напряжения жилы. Ого, а в зале-то лёгкий шок! Народ приглядывается, кто-то даже с места привстал, как наш гэбист. Наверное, жалеет, что у него нет видеокамеры… Или кинокамеры, в СССР сейчас, вероятно, ручных видеокамер ещё и нет.

Чёрт с ними, всё равно нужно допеть песню до конца. Помирать, так с музыкой! Тут ещё басист с барабанщиком хорошо так вошли в ритм, парни оказались профессионалами своего дела, так что вторая часть песни вообще удалась на славу.

Всё! Чувствуя, что под курткой с надписью СССР изрядно взмок, я вернул шестую струну в исходное положение, отдал гитару законному владельцу и, опустив голову, словно ожидая подзатыльника, быстро вернулся на своё место.

— Вот это ты, Макс, дал!

— Не, блин, ваще класс!

— Слушай, а чья это песня?

— Да так, одной американской группы, — отбрехался я.

Венгерские ребята тоже подходили, что-то восклицали по-своему, вроде как восторгались. Я скромно улыбался в ответ.

Тут надо мной навис всей своей массой Грубин.

— Варченко, это что сейчас было? — горячо дохнул он мне в ухо спиртными парами.

— Фёдор Матвеевич, обычный рок, сейчас в Штатах такой в моде, — изображая дурачка, улыбнулся я. — Это просто исполнение экспрессивное, так там про любовь поётся.

— Хм… Смотри у меня, про любовь…

А следом подошёл гитарист ресторанного ансамбля. Начал что-то тараторить, пришлось прибегнуть к услугам Иштвана:

— Он спрашивает, кто автор песни?

— Автор? Блин… Ну скажите, что какая-то американская группа исполняет.

Иштван перевёл, музыканту ответ показался неубедительным, он настойчиво принялся выспрашивать, что именно за группа.

— Да не помню я! «Нирвана», что ли… Не помню.

— А называется она как?

— М-м-м, — изобразил я задумчивость. — Если ничего не путаю, то «Heart-shaped box».

А вот эту мелодию, кстати, пам-пам-парапапам-пам, — напел я «Crazy Frog», — сочинила пензенская группа «GoodOk». Это вам на будущее, если что.

— Пензенская?

— Да, город Пенза, побратим вашей Бекешчабы.

— О, а мы и не знали. Просто нам в руки попала случайно запись этой инструментальной композиции на синтезаторе, мы подумали, что это работа какого-нибудь модного западного мультиинстурменталиста. Что ж, будем знать. А как, вы говорите, та группа называется? «Нирвана»? «Нирвана, «Нирвана», — пошёл он обратно, бормоча себе под нос название ещё не существующей группы.

А может, и есть какая-нибудь малоизвестная группа с таким названием, то-то для них будет сюрприз, в смысле, для этой группы.

Рано я обрадовался, предположив, что меня наконец-то оставили в покое. Нарисовался ещё один тип, маленький, круглый и с большой залысиной, похожий на нашего киноактёра Калягина.

— Я представляю звукозаписывающую компанию «Hungaroton», — улыбаясь, заявил он через Иштвана. — Меня зовут Имре Ковач. Знаете ли, люблю сидеть в этом ресторане вечерами, здесь прекрасно готовят паприкаш…. Впрочем, речь не о паприкаше… Я знаком со всеми новинками популярной и рок-музыки, но эту композицию услышал впервые. Может быть, подскажете, что это за песня и чья она?

Снова пришлось повторять ту же самую историю с какой-то американской группой, которая, возможно, называется «Нирвана». Толстячок что-то чирканул карандашом в своём блокнотике. А потом поинтересовался, как меня зовут и откуда я родом. Мне не жалко, сказал. Засим вечер стал подходить к концу, и какое-то время спустя мы, отяжелевшие от съеденных национальных блюд и выпитых напитков, потянулись к автобусу. Кто-то негромко высказывал предположение, не мог ли кто-нибудь стянуть наши чемоданы с покупками за время нашего отсутствия. Но нет, всё оказалось на местах, тем более что и водитель никуда не отлучался.

Эту ночь мы переночевали в лагере, а утром отправились в аэропорт. Снова таможня, самолёт, два с половиной часа в воздухе, и приземление в «Шереметьево». Здесь мы распрощались друг с другом, теперь каждый сам по себе, и я наконец-то получил возможность позвонить домой и Инге. Мама, правда, была ещё на работе, перезвонил ей по новому месту работы, а вот Инга оказалась дома. Вкратце пересказал ей перипетии поездки и намекнул на небольшой подарок.

— Да ты сам мой главный подарок, — негромко, с лёгким придыханием сказала она в трубку. — Давай уже приезжай скорее, я так по тебе соскучилась!

Глава 10

По возвращении первым делом устроил «раздачу слонов», то бишь подарков, маме и Инге, параллельно рассказывая о поездке и демонстрируя как бы с напускной небрежностью медаль, полученную за спасение девчушки на пожаре. Ингу я пригласил к нам, чтобы не распыляться, так что сначала от мамы был удостоен поцелуя в лоб, а от Инги в щёчку. Более смачно мы целовались уже позже в моей комнате, когда я задрал новую майку, привезённую Инге из Венгрии, напустив пальцы под чашечку бюстгальтера.

Не прошло и двух дней с момента моего возвращения, как меня к себе в Комитет по физической культуре и спорту пригласил Филиппов, причём там меня уже поджидали сразу два корреспондента — от «Пензенской правды» и «Комсомолки». Их обоих интересовали не столько спортивные результаты, сколько случай на пожаре. Мама потом скупила по десятку экземпляров каждой газеты. А ещё день спустя в училище явился заместитель начальника городской пожарной части, вручил грамоту и ценный подарок — фотоаппарат «Zenit-E». Надо же, это тебе не медалька, это реально крутая вещь! И с чего это так местные пожарные расщедрились? Не иначе сверху, из Москвы директиву спустили.

И ведь угадали, о фотокамере я пока что ещё мечтал, хотя, в общем-то, была возможность приобрести такую технику. Теперь до кучи придётся закупаться плёнкой, фотобумагой, фотоувеличителем и прочими расходными материалами. Ну да ладно, это всё мелочи.

Если ноябрьская и первомайская демонстрации проходили на площади Ленина, то 9 мая военная техника и ряды курсантов артучилища двинулись вокруг Монумента боевой и трудовой славы пензенцев. Мы, студенты-железнодорожники, в этом мероприятии никак заняты не были, школьники тоже отдыхали, и мы с Ингой от нечего делать решили сходить на празднование Дня Победы.

После того, как прошли колонны курсантов и техники, на одной из широких ступеней, ведущих к Монументу, поставили микрофон для выступающих. Торжественный митинг открыл, как и положено по статусу, первый секретарь обкома Лев Борисович Ермин, следом выступил первый секретарь горкома Александр Евгеньевич Щербаков, за ним — председатель областного Совета ветеранов Шульгин.

Сколько же их, фронтовиков, ещё вполне и не старых, многие даже не достигли пенсионного возраста. И ведь на их глазах будет рушиться великая держава, за которую они проливали кровь. Многие преждевременно уйдут из жизни, не выдержав обрушившихся на страну экономических и политических реформ. В моих силах это предотвратить? Или, всё что от меня зависело, я уже сделал? Сергей Борисович с эссе ознакомился, а дальше пусть большие дядьки решают, какой курс выбрать кораблю под названием СССР. Так же лететь на скалы или вовремя произвести манёвр, чтобы удержать судно на плаву… А ещё лучше отправить его в доки, на капитальный ремонт, заодно очистив днище от ракушек и прочей хрени.

Пофотографировал и парад, и фронтовиков, и Ингу на новый фотоаппарат. Это была уже не первая наша фотосессия, маму я тоже успел пофотать. Правда, пленки пока так и делали непроявленными — оборудование я ещё не закупил. В фотоателье, что ли, отнести.

После парада мы отправились ко мне домой, вернее, к дому, так как я спустился в подвал и наконец-то вывел на свет божий свой мотоцикл. Вчера я уже несколько раз заводил его на холостом ходу, открыв дверь в общий коридор, чтобы не задохнуться выхлопными газами, и вот теперь мой железный конь выбрался из заточения на свободу. Для начала я сделал аккуратный круг по двору, только после этого усадив позади себя Ингу, предварительно нахлобучив ей на голову шлем. Предполагая, что могу ездить с седоком, я купил сразу два чёрных, только себе с козырьком, да ещё и мотоциклетные очки впридачу.