Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий - Страница 68

– Оля, хочешь, сказку расскажу?

– Расскажи, – удивленно согласилась та.

– Знаешь, есть такой мир, где люди живут совсем иначе.

– За морями, за лесами, за широкими полями, – вставила Ольга, чувствуя, что рассказчик отклоняется от канонов жанра.

– Не совсем. До этого мира пешком не дойдешь и на коне не доедешь. Попасть туда можно только с помощью колдовства. Но мир этот удивительный. Люди там изобрели машины, которые умеют летать по воздуху. Они передвигаются в повозках, для которых не нужны кони. И повозки эти настолько быстры, что от Петербурга до Новгорода можно было бы доехать не больше чем за три часа. И есть у них аппараты, с помощью которых один человек может говорить с другим, находящимся на другом конце земли. – Он остановился, чтобы посмотреть на реакцию Ольги.

– Чудо чудное, – выдохнула она. – Ну, рассказывай дальше, интересно же.

Артем понял, что может продолжать.

Вначале “сказки” изумили Ольгу своей новизной и необычностью. Она мгновенно пришла в восторг от открывшихся новых миров и фантазии Артема. Тем более что “сказки” он старался рассказывать не страшные. Теперь уже, как бы ни устал он за день, спать они не ложились без дежурной “сказки”.

Июнь в этом году был жаркий. Артему вздохнул об отпуске. Впрочем, в этом мире про отпуска никто даже не думал. Не хочешь работать – иди в отставку, если есть на что жить. Это для придворных. Воинам же и крестьянам – какая может быть отставка? Работа – вся жизнь.

Хотя Артем прекрасно понимал: если бы отпуска и были, то не про него. Вспоминался виденный еще в юности довоенный фильм про Октябрьскую революцию. Там этакий сказочный Дед Мороз, все знающий и все понимающий “дедушка Ленин”, в дни перед переворотом говорил измотанному и ошалевшему от постоянного недосыпа рабочему-большевику: “Сейчас нам, бантеька, спать некогда. Власть надо брать. А вот когда власть возьмем…” – “Да, – расплывался в блаженной улыбке рабочий, – когда власть возьмем, вот тогда…” – “А тогда и подавно спать не придется”, – обрубает Ленин. Артем не любил советскую пропаганду, однако справедливость этого эпизода признавал, особенно сейчас. Отдыхать человеку, который действительно руководит да еще и старается нечто изменить в подвластной ему структуре, действительно не приходится. А уж когда государство только строится… Чтобы удержать власть, сил, времени и энергии немерено надо. А уж если и впрямь хочешь реализовать какую-то программу, тут уж точно спать не придется.

Собственно, теперь Артем уже стал ощущать явное удобство своего положения. У него был хороший дом, доход позволял содержать приличный штат слуг, обеспечивать Ольгу теми украшениями и платьями, которые она хотела. Да и сам Артем обзавелся приличной конюшней и даже каретой для семейных выездов. Впрочем, в хорошую погоду, когда он выезжал без Ольги, он предпочитал передвигаться верхом. “Что же, – думал он, – неплохая плата за верную службу. Пожалуй, если бы мне предложили скинуть это бремя, но при этом переселиться в обычную крестьянскую избу, потеряв все имущество, я бы, пожалуй, не согласился. Хотя бы ради Ольги и будущего ребенка. Раз уж судьба занесла в этот мир и, похоже, не предполагает возвращать, значит, надо здесь жить с комфортом. По меркам моего мира, я заработал не на „гольф", а на „шестисотый" „мерседес", да еще и с мигалками. Очень не плохо”.

И вот в один из жарких июньских дней Артем, вместо того чтобы, как ему хотелось, искупаться в речке, сидел в душном кабинете Рункеля и излагал предложения по “реформе денежного обращения”. Не мудрствуя лукаво и зная, как будет развиваться мировая экономика в ближайшие шестьсот лет, Артем предложил ввести в оборот бумажные деньги. Идея барону понравилась, однако сам проект Рункель раскритиковал, сказав, что предложенное Артемом опережает время минимум на четыреста, пятьсот лет, а значит, будет отвергнуто. Выслушав замечания, Артем приготовился уходить, но был остановлен властным движением Рункеля:

– Подожди, Артем, есть у меня еще одно дело. Помнишь отца Людвига?

– Новгородского? Который потом капелланом в войске князя стал? Помню.

– Подал он мне тут интересную бумагу. – Барон поднял со стола один из свитков. – Предлагает организовать в Петербурге университет.

– Он что, с ума сошел? – удивился Артем.

– Ну почему же? – удивился барон. – Чем тебе не нравится идея?

– Да виданное ли дело, во всей Европе университеты по пальцам пересчитать можно, а здесь, в этом Петербурге… Да мы власть только что взяли, дел куча. До университета ли здесь?

– До университета, Артем. Пока здесь большинство населения неграмотно, проблем не убавится.

– Не понял, – Артем запнулся.

– Ты обещал мне, что будешь помогать в работе по развитию цивилизации. Скажи, а что вообще развивает цивилизацию?

– Не думал над этим, – проговорил Артем. – Наверно, научно-технические достижения.

– Ну, это далеко не все. Если дикарю дать прекрасную машину, разработанную лучшими учеными вашего времени, он либо не будет знать, как ее применить, либо просто сломает. Ты думаешь, чем богаче народ, тем образованнее? Ничего подобного. Чем образованнее, тем богаче и тем большим количеством научных достижений пользуется. Бывает, конечно, развитая страна терпит поражение и скатывается в пропасть проблем. Это случается из-за недомыслия и глупости властителей. Но если интеллектуальный уровень в ней достаточно высок, эта страна рано или поздно выберется из ямы, даже если правители не

будут столь уж хороши. А вот если кроме кружки пива, колбаски да бабы никто из ее подданных хотеть не будет, даже самый мудрый правитель не поможет им.

– Но ведь нужно, чтобы человек еще захотел учиться.

– Сильный человек всегда чего-то хочет, а возможно, и наоборот. Желающий чего-то становится сильным. На Востоке говорят: “У тебя столько силы, сколько есть желания”. Мы решили сделать эту страну сильной. А значит, те, кто живут в ней, должны получить возможность желать всего, чего угодно. Те, кто хочет сражаться, безусловно, получат такую возможность. А кто хочет знаний? Или разъедутся по заграничным университетам, где и останутся самые талантливые, или пойдут к полуграмотным попам и начнут ведьм ловить да псалмы распевать, считая это высшим знанием. Ну, или просто сопьются. Мы не можем терять их.