Пленительные наслаждения - Джеймс Элоиза - Страница 36

— Мне казалось, Патрик вел себя весьма разумно.

Питер фыркнул.

— Фоукс увел невесту у своего лучшего друга и требовал немедленного бракосочетания — всего через неделю после того, как леди Софи расторгла помолвку. Естественно, родители притормозили это дело. Но поверь мне, следующие две недели, куда бы я ни пришел — везде Фоукс, срывающий поцелуи у своей нареченной. Он был как помешанный. Никакого самоограничения, не говоря уже об уважении к обществу!

Квилу понравилась идея с поцелуями.

— Определенно, я готов целовать Габби прилюдно, если это послужит доказательством, что я в нее влюблен.

Питер брезгливо передернулся.

— А вот я никогда не смог бы этого сделать. Этой ночью… — Он запнулся.

— Габби мне рассказала, — насмешливо бросил Квил. — Она хотела тебя поцеловать, а ты отказался.

— Да, — рявкнул Питер, — она просто прыгнула в мои объятия! Дверь на балкон была распахнута, и Тиддлбенд смотрел прямо на нас. Я чуть не умер от ужаса.

— Я уведомлю мою будущую невесту, что нельзя целоваться у всех на глазах, — улыбнулся Квил.

— Благодарю Бога за эту милость! — пробормотал Питер и опять начал пинать поленья. — Квил, ты уверен, что выдержишь? Фарс должен будет длиться, по меньшей мере, три месяца. Если ты женишься поспешно, это повредит ее репутации. Ты это понимаешь?

— Разумеется. — Квил встал и направился к двери, — Завтра я сообщу мисс Дженингем, что я, гм… что я в нее влюблен. Я скажу ей об этом во время завтрака.

— Во время завтрака! В тебе нет романтической жилки, Квил. Габби моментально почует, что здесь что-то не так.

Квил с вежливо-вопросительным выражением выдержал паузу.

— Почему?

— Потому что никто, даже Патрик Фоукс, не стал бы обсуждать столь важный вопрос с утра, да еще за столом!

У Квила на этот счет было совсем другое мнение. Он бы с радостью отбросил в сторону вареные яйца и овладел Габби прямо на обеденном столе. Но разрабатывать здесь детали этого вопроса не имело смысла.

— Разговор нужно перенести на ужин, — заявил Питер. — Мы подадим шампанское — много шампанского. Ты подождешь, пока она как следует выпьет. В таком состоянии ей будет труднее осмыслить, что ты говоришь.

— Я думаю, Габби должна быть трезвой, когда я попрошу ее выйти за меня замуж, — мягко возразил Квил.

— Тогда у тебя ничего не выйдет, — убежденно произнес Питер. — Вот когда она выпьет полморя, запускай свою байку. Может, и пройдет.

— Гм… — буркнул Квил и открыл дверь в коридор.

— Квил! — пронзительно закричал Питер, так сильны были его дружеские чувства к брату.

— Я рассмотрю твое предложение, — угрюмо ответил Квил.

Нет, он не станет этого делать. Габби, эта романтичная натура, внушила себе, что влюблена в Питера. Это было вчера, а завтра она с такой же легкостью скажет себе, что влюблена в него, Квила. В любом случае лгать ей о своих чувствах было достаточно дурно, но напоить ее так, чтобы она оказалась под столом, — двойной грех.

День казался нескончаемо длинным. Нога давала о себе знать пульсирующей болью. Поднимаясь по лестнице, Квил заметно хромал. Проходя мимо двери в Голубую спальню, он с трудом удержался, чтобы не повернуть ручку и не войти к Габби. В спальню, где всего через несколько месяцев он будет властвовать. Квил встряхнулся, точно пес, выскочивший из лужи. Нет, он умеет ждать.

Не было еще и четырех утра, когда он осознал шаткость своих намерений. Ждать целых три месяца!

Часть проблемы заключалась в том, что было еще слишком живо то прекрасное мгновение, когда с ее плеч упал его фрак.

Квил вспомнил ее обнаженные плечи, гладкое пространство спины и медленный ласковый танец своих пальцев, когда они переместились к груди. Только тогда он позволил себе оторваться от ее губ и посмотреть на то, что оказалось в его руках.

Пробудившееся желание сотрясло тело и вселило в сознание убеждение, что, подобно Патрику Фоуксу, он не вынесет столь долгого срока. Он не сможет ждать и недели, чтобы не трогать эту атласную кожу плеч и не опускаться все ниже и ниже.

Поскольку со сном ничего не получалось, он решил основательно подготовиться к объяснению с Габби.

Габби любила театр. Прекрасно. Нужно выучить пару отрывков из пьес и устами героя поведать, как он в нее влюблен. Сам он ничего не придумает — не тот человек. В этом Питер прав.

И как только холодная заря расцветила стену в дальнем углу сада, Квил отбросил одеяло и подергал шнур колокольчика.

Появился недоумевающий слуга. Квил вежливо попросил горячую ванну и отправился в библиотеку. В бизнесе информация всегда давала ощутимое преимущество над оппонентом. К счастью, в поэзии вопросы любви были хорошо проработаны, так что занятие это оказалось исключительно приятным. Шекспир открывал широкие возможности.

Через час Квил был вымыт и усажен у ревущего камина, среди книг со вложенными закладками. Память у него была отличная. Только бы Габби не узнала более или менее известные цитаты.

Горю я, изнываю и погибну[10].

Квилу понравилось, как это звучит. Но вообще-то все это чушь, думал он. Все, кроме «горения». Он сгорал — что правда, то правда. Но существовала небольшая загвоздка. Сколько подобной чепухи нужно продекламировать, чтобы она поверила в его чувства?

В той же пьесе он нашел еще и такие строки:

Струило аромат ее дыханье;

Все в ней святым казалось и прекрасным.

Он попытался перефразировать: «Когда я увидел вас в порту, ее… нет, ваше дыхание струило аромат. И все, что было в вас, казалось мне священным и прекрасным». Нет, это не то.

А вот это совершенно правильно. Квил невнятно пробубнил:

Какие звезды озаряют небо

Такою красотой, как эти глазки, -

Ее прелестнейший и юный лик?

Он не мог заставить себя произнести это в полный голос, что, если камердинер войдет в комнату! Но кто бы мог подумать, что Шекспир писал подобную белиберду!

Глаза Габби не были похожи на звезды. Они были зелено-карие, с темным, почти черным, ободком. И они не озаряли никаких небес. Зато светились подобно золотисто-коричневому бренди. Они разговаривали. Встретить ее взгляд — все равно что принять приглашение в сумбурный мир смеха и слов, погрузиться в омут бурных эмоций и опрометчивых желаний. Целуя ее, Квил видел, как от страсти ее глаза подергиваются поволокой и цвет бренди становится сочнее.

Близилось время ставить вопрос ребром.

Квил мысленно прорепетировал то, что набрал из шекспировской «белиберды».

Было семь утра.

Идеальный час для лицедейства.

Глава 11

Утром ни свет, ни заря пришла Маргарет. Когда она доложила, что мистер Эрскин Дьюленд просит явиться немедленно, Габби застонала. Половину ночи она провела в слезах, переживая постыдный момент с упавшим лифом. Потом оживляла в памяти то, что произошло в экипаже по дороге домой. По сути дела, она совсем не спала.

Вела себя как отъявленная распутница — тут двух мнений быть не может, корила она себя. Видел бы отец! Он бы вышвырнул ее из дома. Очевидно, Квил вызывал ее именно для этого. Почему она поддалась его воле? Что на нее нашло ночью?

Габби невидящим взором смотрела в зеркало, пока Маргарет приводила в порядок ее волосы.

— Мисс, не стоит принимать все так близко к сердцу, — сочувственно проговорила горничная. Габби встретила ее взгляд в зеркале, глубоко шокированная этим заявлением. Откуда Маргарет знает? Может, от кучера? Или от лакея, который стоял на запятках и все видел?

— Ну, худшее, что может быть, — продолжала служанка, — это заметка в колонке сплетен. — Габби побледнела. Какой ужас! Может, возвращение в Индию не самая плохая перспектива?

10

Здесь и далее: Шекспир У. Укрощение строптивой. Пер. 156 Мелковой.