Горький вкус времени - Джоансен Айрис - Страница 79

– Какая ты умная девочка! Да, я не мог пережить нашей разлуки, не попытавшись вернуть тебя себе. Скажи-ка, как звали ту крошку, что сбежала вместе с тобой?

Жюльетта не отозвалась.

– Верность. Какая великолепная добродетель! Однако я, знаешь ли, все равно найду ее. Она обронила безделушку со своим прекрасным портретом.

– Медальон?

– Я лишь недавно обнаружил миниатюру, однако, возвратившись, найду ей хорошее применение.

Они вошли в столовую. Жюльетта помедлила на пороге. Эту комнату она едва помнила. Они с матерью провели здесь всего несколько месяцев, и девочку всегда кормили наверху в детской. Длинный поблескивающий стол красного дерева с тонкой замысловатой резьбой в виде цветочного рисунка и двадцать стульев из красного дерева, обитых алой парчой. В одном конце стоял прекрасный буфет красного дерева, а между двумя дверями, выходившими на веранду, находился сундук, покрытый той же резьбой, что и стол.

– Не правда ли, великолепная комната? – Дюпре подтолкнул Жюльетту. – Я провел здесь много счастливых часов. – Он поставил фонарь на стол и распахнул двери. – Иди сюда. Давай посмотрим на чудесный вид города. – Дюпре вытащил девушку на веранду, поставил перед низкой балюстрадой. Огни Андорры мерцали где-то метрах в шестидесяти внизу.

– Где моя мать?

Дюпре улыбнулся Жюльетте.

– Разве ты не слышишь ее? Прислушайся.

Шелестел только ветер, запутавшийся в соснах, росших на холме.

Нет, шелест доносился не от деревьев, а из столовой. Жюльетта медленно повернула голову.

– Да, – негромко произнес Дюпре. – Она ждет тебя. – Его рука сомкнулась на плече девушки и подтолкнула ее снова к столовой. – А теперь пусть тебя ведет твой слух.

Шелест раздался снова – громче, ближе.

Из покрытого замысловатой резьбой сундука!

В мерцающем свете свечи сундук длиной в полтора метра и высотой более метра поблескивал темной красотой красного дерева.

Шелест прозвучал снова – словно падали осенние листья, гонимые ветром.

– Открой его. – Глаза Дюпре были прикованы к лицу Жюльетты. – Она ждет.

Жюльетта сглотнула слюну, ноги ее налились свинцовой тяжестью. Еле передвигаясь, она остановилась перед сундуком.

Шелест раздался снова.

Дюпре угрожающе поднял пистолет.

Жюльетта медленно наклонилась, подняла крышку.

И пронзительно закричала.

И с грохотом захлопнула крышку.

– Какого… – Полузадушенный крик Дюпре за спиной Жюльетты вывел ее из страшного оцепенения, в которое ее повергло то, что она только что увидела. Жюльетта повернулась как раз в тот момент, когда Жан-Марк, схватив Дюпре за горло, выволок его через открытую дверь на веранду.

Глаза Дюпре вылезали из орбит – он силился обрести дыхание. Жан-Марк еще крепче стиснул его горло и выбил пистолет из слабеющей руки Дюпре.

– Я видел тебя в Конвенте. Ты Андреас. Я тебя запомню. Я не забуду… – Дюпре еще пытался угрожать Жан-Марку.

– Вспоминай меня в аду. – Прижав пистолет к боку Дюпре, он нажал на курок.

Дюпре взвыл.

Жюльетта содрогнулась. Она никогда не слышала такого крика – тонкого, пронзительного, воющего, исторгнутого из самых глубин раненой плоти. Крика ярости, бешенства, разочарования и боли.

Жан-Марк поднял Дюпре над балюстрадой и перебросил его через нее.

Жюльетта медленно подошла к перилам и посмотрела вниз. Дюпре лежал безмолвный и неподвижный на скалистом склоне метрах в десяти под ними.

– Он мертв? – запинаясь, спросила девушка.

– Если и нет, то скоро умрет. Из него хлестала кровь, как из недорезанной свиньи, а этого падения достаточно, чтобы убить любого человека.

– Он не человек, он чудовище. – Жюльетта закрыла глаза. – Я узнала это еще в аббатстве…

– В аббатстве?

– Это был Дюпре.

– Я так и чувствовал, что узнаю его. Должно быть, его послал Марат.

Жюльетта открыла глаза.

– Моя мать – в том сундуке.

– Я боялся этого и хотел вас уберечь от страданий. Я спрятался рядом с домом, когда он притащил вас сюда. – Жан-Марк вдруг притянул к себе дрожащую Жюльетту. – Девочка моя. Я не мог стрелять в него, он держал тебя под пистолетом. Пришлось ждать, пока его что-нибудь отвлечет.

Жюльетта прижалась к нему. Ужас холодом студил ее тело и душу. Она вздрагивала и безуспешно пыталась справиться с губами. Они ее не слушались.

– Он хотел, чтобы я увидела ее, – все-таки выговорила она.

Жан-Марк ласково гладил ее по плечам.

– Ш-ш-ш. Девочка, родная. Я с тобой. Я позабочусь о тебе.

– Она всегда была так красива. А теперь она совсем другая… – Жюльетту непроизвольно трясло. – Она лежит в том сундуке. Она голая, и по ней ползают змеи и тараканы. Они у нее в волосах, во рту…

– Матерь Божия! – Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, словно хотел защитить от пережитого ужаса, а потом ласково отстранил. – С вами ничего не случится, если я оставлю вас на минутку?

Жюльетта открыла глаза.

– Куда вы идете?

– К вашей матери. – Он повернулся и пошел в столовую.

Жюльетта вцепилась руками в шершавые камни балюстрады, когда услышала, как снова открывается сундук. Донеслось проклятие Жан-Марка, потом шелест, какие-то звуки.

Через десять минут Жан-Марк вернулся на веранду.

– Идемте со мной.

Жюльетта позволила провести себя через дом вверх по лестнице.

– Куда мы идем?

Жан-Марк открыл дверь комнаты.

– Я хочу, чтобы вы взглянули на свою мать и простились с ней.

– Нет! – Девушка сделала попытку вырваться. – Только не это! Я не…

Жан-Марк втолкнул ее в комнату и придержал за плечи.

– Проклятие, я не желаю, чтобы вы запомнили ее лежащей в сундуке на всю оставшуюся жизнь! У вас сейчас и так хватает жутких воспоминаний.

Ее мать лежала на кровати, накрытая белой шелковой простыней. Ее глаза и рот были закрыты, лицо хранило спокойное выражение. Она наверняка жаждала смерти в эти последние дни, тупо подумала Жюльетта.

– Как она умерла? Змеи?

– Змеи были безвредны, – отозвался Жан-Марк. – Дюпре заколол ее.

– О! – Жюльетта должна была что-то сделать, но не могла вспомнить, что именно. – Да. Похороны. Мне придется пойти к священнику и договориться…

– Нет, – возразил Жан-Марк. – Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили. Уже сам факт, что мы французы, наведет их на мысль под любым предлогом бросить нас в тюрьму. Мы остановимся у церкви и оставим записку и деньги священнику с подробными указаниями.

Жюльетта еще раз взглянула на мать и отвернулась.

– Делайте так, как вы сочтете нужным. Мы можем теперь идти?

Жан-Марк поколебался.

– Совсем скоро. Дайте мне время поискать статуэтку.

– Она в ящике во дворе, – сказала Жюльетта. – Он собирался уезжать, когда мы пришли. По-моему, он как раз покончил… – Ей пришлось замолчать, чтобы справиться со своим голосом. – Пожалуйста, мне сейчас правда хотелось бы уйти.

Жан-Марк взял девушку за руку и вывел из комнаты, вниз по ступенькам и прочь из дома.

– Ступайте к лошадям, – мягко сказал он. – Я только проверю, там ли Танцующий ветер, и через минуту присоединюсь к вам.

Жюльетта кивнула и пошла через двор, старательно избегая смотреть в сторону фонтана. Жан-Марк присоединился к ней спустя несколько минут. Ящик со статуэткой он привязал к спине своего жеребца.

Он подсадил девушку в седло и сообщил:

– Дюпре мертв.

Жюльетта содрогнулась.

– Разве такое зло когда-нибудь может умереть?

– Не думайте о нем. – Жан-Марк шлепнул кобылу Жюльетты по крупу ладонью и пустил своего коня рысью. – Постарайтесь ни о чем не думать.

Дорога к побережью заняла у них полночи.

– Мы отдохнем здесь до рассвета. – Жан-Марк снял Жюльетту с лошади. – Проклятие, вы замерзли! Почему вы молчали? – Он плотнее запахнул на девушке шаль, а потом завернул ее в одеяло. – Сидите здесь, пока я поищу хворост для костра.

– Я не почувствовала холода, – Жюльетта сидела, закутанная в одеяло, по-прежнему лишь смутно ощущая пронизывающий ее холодный ветер. Это было ничто по сравнению с холодом внутри ее.