Я был на этой войне (Чечня-95, часть 1) - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 84

Если поесть нам принесли, то вот со вторым вопросом было сложнее. Из батальона материального обеспечения нам принесли продовольственные пайки армии НАТО. Такая картонная прямоугольная коробочка. В ней находились запаянные банки с продуктами, самая большая – с мясом и овощами, затем – что-то типа желе, шоколад, растворимый кофе, таблетки для обеззараживания воды, салфетки гигиенические, жевательные таблетки. Они выполняли двойное действие. С одной стороны служили для очищения полости рта после приема пищи, а с другой – в них содержалось вещество типа кофеина, и при усталости, утомляемости они придавали силу и бодрость.

Начали греть консервированное мясо с овощами на костре из денег и обломков мебели. Оказалось, что его можно есть и в холодном виде. Мясо не жирное. Овощи вкусные. Пришли к выводу, что наш раненый боец не сможет открыть банку тушенки и потому умрет с голоду. Рядом крутились бойцы и офицеры из батальона материального обеспечения.

– Откуда такая роскошь, мужики?

– Было направлено в Россию в качестве гуманитарной помощи. Досталось от немцев. Вот то, что осталось от гуманитарки, нам и направили.

– Хорошо кормят наших противников!

– А ты как думал!

– Лучше не говорить об этом.

– Да. Спирт тыловики привезли?

– Есть. На брата по пятьдесят грамм.

– Не густо. Могли бы отвалить за Госбанк и побольше.

– Подожди. Завтра пойдем на долбаный дворец, вот тогда и попьешь.

– Кстати, как там?

– Да никак. Наши бегают туда и назад. Вот и все дела.

– Опять что-то брать.

– А ты как хотел на войне?

– Надоело!

– Бери и вешайся.

– Да пошел ты.

– Сам туда иди.

Через четыре часа после взятия Госбанка эйфория победы сменилась глухой усталостью. С крыши здания мы видели, как наши войска пытались прорваться к Дворцу, но массированный огонь заставлял их откатываться назад. С тупым упорством обреченных войска посылали вновь и вновь на штурм, и всякий раз они откатывались от укутанного в дым здания, оставляя на площади погибших. Все прекрасно отдавали себе отчет в том, что завтра и нам предстоит вот так же идти вперед под мощным обстрелом. Авиация летала высоко в небе, изредка расстреливая здание из пушек. Немногочисленные танки старались, как могли, но толка пока не было заметно. От вида тщетности и бесполезности попыток штурма в горле пересохло. Появилось желание крепко выпить. Раздраженность, негодование против бессмысленной бойни сменилось глухой усталостью. Было все безразлично. И даже тот факт, что недалеко от нас под развалинами лежат наши товарищи, уже не вызывал никаких эмоций. Было абсолютно все равно. Преобладало наплевательское отношение к происходящему. Мысли ворочались в голове, как тяжелые большие камни. Подошел Юра. Судя по его воспаленным глазам и усталому виду, ему также было несладко. Он присел рядом. Вернее, даже не присел, а тяжело плюхнулся, остаток пути съезжая спиной по стене.

– Ты как? – спросил я его.

– Плевать, – он устало махнул рукой.

– Выпить есть?

– Немного. Давай пойдем тряханем тыловиков.

– Сил нет. Если бы они принесли, тогда другое дело. А так…

– Чем народ в подвале занимается?

– Стеллажи со старыми деньгами грабит. Тебе надо?

– На хрена?

– И я то же говорю. На растопку, на карты мы и так найдем.

– Как завтра будем? – спросил я, прикуривая.

– Хрен его знает. Что-то последнее время я устал.

– Старые мы с тобой, Юрка, стали для этих игр. Сейчас мне абсолютно все равно. Приходи бери голыми руками. На все начхать с высокой колокольни.

– Аналогично. Спать будем?

– А как же. Вот только где?

– Пошли в подвал, а то здесь холодно. К ночи похолодает, да и сквозняки тоже достанут.

– Ладно, пошли.

Не спеша, лениво мы поднялись. Побрели, покуривая на ходу. Когда приблизились к лестнице, ведущей в подвал, навстречу попались тыловики и связисты, несущие полные мешки денег.

– Зачем вам этот мусор, мужики?

– Пригодится в хозяйстве! – кто-то бодро ответил нам.

– Им все пригодится, – устало заметил я и начал спускаться в подвал, придерживаясь рукой за стену.

– Поле боя после битвы принадлежит мародерам, – философски ответил Юра.

Его уже не было видно в темноте, и только огонек его сигареты показывал местонахождение. Впереди замаячили факелы.

– Пойдем на огонек. Там и устроимся.

– Да, они сейчас награбят и смоются.

– Не успеют. Там денег на десять грузовиков.

– Не пойму, на кой ляд этот хлам на себе таскать? Лучше бы подтащили пару кранов, да мужиков вытащили из-под завала.

– Ага, держи карман шире. От этих гадов разве дождешься!

– Есть старый армейский анекдот на эту тему. Встречаются после войны Иван-фронтовик и Абрам-тыловик. Иван весь израненный пешком бредет, а Абрам на шикарной иномарке останавливается рядом. Иван и говорит, откуда, мол, Абраша, такая шикарная «тачка». А Абрам и отвечает – не завидуй, я тебе всю войну завидовал, что у тебя собственный танк есть.

– Да. Вот эти и будут потом по телевизору рассказывать о том, как они классно воевали. Боевики хреновы. Тьфу!

– Да ты только посмотри, как ладно у них получается. Одни нагребают, а другие относят к выходу, а третьи уже к машинам относят. Стахановцы!

– Тебе не по хрену?

– По хрену.

– Тогда пошли найдем уголок потише да посуше – и спать.

– Давай. Только надо предупредить это ублюдочное племя, чтобы разбудили, когда пожрать и выпить привезут.

– Эй, вы, мародеры! Мы будем здесь спать. Так чтобы, когда хавчик привезут, разбудили! Поняли?

– Поняли. Ладно, – ответили «ударники денежного фронта», набивая очередной мешок деньгами.

– Слушай, а спать жестковато, – мы ерзали, пытаясь умоститься на бетонном подвальном полу. Холодно, жестко, неуютно.

– Пойдем наберем мешков, да и будем спать.

– Неплохая идея. Идем, – мы подошли к стеллажам и молча начали сгребать набитые мешки с деньгами.

– Вы что, охренели? – народ начал нервничать.

– Кто сказал? – мы с Юрой смотрели на этих ничтожных негодяев, как два матерых, голодных, усталых волка на стадо овец, осмелившихся что-то проблеять.

Крысы! Самые настоящие крысы. Косо установленные факелы отбрасывали неровные тени, и поэтому грязные черты лиц у всех были искажены. Повисла пауза. Все дело было в том, что нам с Юрой было глубоко индифферентно. Мы, именно мы рисковали своими задницами пару часов назад, выкуривая духов. И, глядя на этих новоявленных нуворишей, я не считал их за людей, за своих братьев-славян, за однополчан, за «махру». Они даже были ниже духов по уровню. Те хоть дрались и умирали за что-то. За мифическую независимость, за призрачную свободу, пусть даже за свободу вести преступный образ жизни. Это же, стоявшее перед нами, сучье племя даже не воевало, а присутствовало на войне. Я не видел причины, чтобы оставить их в живых Не было ни одного побудительного мотива, чтобы их не расстреливать. Нужен был всего лишь повод. Ничтожный повод, чтобы рвануть висящий вниз стволом на плече автомат, снять его с предохранителя и выпустить магазин в это свинячье стадо. Аж руки зачесались, так ясно я представил себе эту сладкую картину. В воздухе висела тишина. Видимо, чувствуя наше превосходство, а также то, что их автоматы стояли у стены, – мешают ведь людям плодотворно трудиться, – они молчали. У пары человек висели кобуры с пистолетами. Ха, фраера! На войне с пистолетом! Пока он будет судорожно трясущимися руками рвать застежку, я раз пять его сумею расстрелять. Мы подобрали еще пару мешков и неспешно удалились в темноту. Шел я и прислушивался, не скажет ли кто-нибудь вслед гадость. Но нет. Они молчали. Обидно. Жаль. Крысы! Тьфу!