Символы распада - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 74

– Ничего не будет, – возразил Дронго, – это же Шенгенская зона. Никаких границ, никаких паспортов, никаких документов. Мы можем не успеть.

– Ничего не поделаешь, – философски заметил Машков, – мы же не можем выпрыгнуть из самолета раньше времени.

– Я пойду поговорю с пилотами, – поднялся из кресла Дронго, – может, они попытаются прилететь в Амстердам чуть раньше. Я думаю, это не так уж невозможно.

– Ты думаешь, это автомобиль, просто взять и прибавить скорости?

– Господи, если бы ты только знал, как я ненавижу самолеты, – наклонился к полковнику Дронго, – но у меня нет другого выхода. Приходится каждый раз влезать в это чудовище.

Он двинулся к кабине пилотов. У самых дверей его остановила стюардесса.

– Туда нельзя, синьор, – улыбнулась она Дронго.

– Передайте пилотам, что я из полиции, у меня очень важное дело, – попросил Дронго, – важное сообщение, – поправился он.

В Италии не принято шутить на тему полиции. И тем более в воздухе. Девушка бросилась в кабину пилотов и уже через минуту открыла дверь.

– Входите, – пригласила она Дронго.

– Синьор командир, – сразу начал Дронго, – у нас очень важное дело. Из Рима в Амстердам сейчас летит самолет, в котором находится опасный преступник. Нам нужно опередить тот самолет хотя бы на несколько минут. Мы не могли бы приземлиться в аэропорту на десять минут раньше, чем этот самолет?

– Вы сказали, что вы из полиции, – мрачно спросил командир лайнера, – у вас есть документы?

Он почувствовал по акценту, что говоривший иностранец. И это его насторожило.

– У меня есть командировочное предписание, – попытался объяснить Дронго, – есть письмо в Интерпол.

– Вы не гражданин Италии? – уточнил пилот.

– Нет, – признался Дронго.

– И не служите в итальянской полиции? – Нет, – он уже понимал, что его затея с треском провалилась.

– Выйдите из кабины, – приказал пилот, – это не частный самолет. И мы не выполняем заказов наших пассажиров. Самолет прибудет в Амстердам точно по графику. Если у вас есть очень важное дело, вы можете оплатить разговор кредитной карточкой и позвонить в полицию Амстердама прямо из самолета. Ничего другого я вам предложить не могу. Уходите, синьор, здесь запрещено находиться посторонним.

– Что и следовало ожидать, – уныло сказал Дронго, выходя из кабины.

Он вернулся на свое место. Сел рядом с Машковым.

– Ну, что? – спросил полковник. – Получилось?

– Спрашивали, где мои документы, – признался Дронго, – и, выяснив, что я не итальянский полицейский, прогнали из кабины пилотов.

Машков усмехнулся.

– Так тебе и надо, – сказал он, – привык все решать кавалерийским наскоком. Ничего не получится, они сядут все равно точно по графику.

– Как это не получится? – вдруг спросил Дронго. – Еще как получится.

Он снова поднялся и, достав свою кредитную карточку, прошел к телефону, установленному между салонами самолета. Вставив карточку, он быстро набрал номер и минут пять с кем-то оживленно разговаривал. Потом снова вернулся на свое место.

– С кем ты говорил? – поинтересовался Машков

– Сейчас узнаешь, – победно улыбнулся Дронго, – минут через десять-пятнадцать.

Полковник кивнул и не стал больше задавать вопросов. Ждать пришлось долго, минут двадцать, пока в салоне авиалайнера не раздался голос командира экипажа.

– Мы совершаем полет по маршруту Турин – Амстердам. Вниманию пассажиров, наш самолет прибудет в аэропорт Схипхол на десять минут раньше срока. Температура в аэропорту плюс восемнадцать градусов. Благодарю за внимание.

– Как это тебе удалось? – изумленно спросил Машков, когда Дронго перевел ему сообщение командира экипажа.

– Очень просто. Я позвонил в Палермо комиссару Бове. Он позвонил в Рим, а оттуда уже позвонили в Турин и связались с самолетом, подтвердив мои полномочия. Теперь мы прилетим в столицу Голландии почти одновременно с Полухиным и людьми, которые находятся с ним в лайнере. Наша задача – не упустить его в Амстердаме.

Машков ошеломленно смотрел на Дронго. Потом признался:

– Чем больше я с тобой общаюсь, тем больше убеждаюсь, что ты уникальный человек. Для тебя не существует барьеров. Никаких барьеров. Я могу тебе только позавидовать.

Амстердам. 21 августа

Они действительно прилетели в Амстердам на десять минут раньше срока, и командиру даже пришлось запросить разрешение на незапланированную посадку. Их посадили у другого терминала, и хотя они первыми выскочили из самолета и бегом добирались до другого выхода, все же потеряли несколько минут. Они опасались, что упустят Полухина из виду. Они ждали его у выхода, при этом Дронго все время нетерпеливо посматривал на часы. Он винил во всем только самого себя. Нужно было просить не десять, а пятнадцать минут, укорял он себя. Но Полухин и Ревелли вышли даже с некоторым опозданием. Они получали багаж итальянца и поэтому задержались. Усевшись в такси, они поехали в город. Дронго и Машков, предусмотрительно разделившись, взяли два такси и отправились следом за ними.

Был уже поздний вечер, и все очень устали. Ревелли со своим спутником приехал в «Гранд-отель Краснопольски», где и снял себе номер люкс и одноместный номер рядом с ним. Через двадцать минут после них в отеле поселились Дронго и Машков.

«Гранд-отель Краснопольски» располагался недалеко от железнодорожного вокзала.

Чуть позже удалось выяснить, что их подопечные остановились здесь всего на один день и соответственно оплатили свои номера. Вернее, на одну ночь. Это означало, что времени на наблюдение за двумя негодяями у них не оставалось. Отель, находившийся в центре Амстердама, представлял собой запутанную систему помещений и вытянутых в разные стороны коридоров. Шесть лифтов находились на довольно большом расстоянии друг от друга, и у каждого висела табличка с указанием, в какие конкретно номера можно было попасть, чтобы не заблудиться в столь сложном лабиринте. У Дронго был номер сорок семьдесят четыре, и, чтобы попасть в него, он поднимался на лифте номер пять, затем сворачивал направо, проходил коридор, спускался по лестнице на другой уровень и, снова пройдя по коридору, попадал в свой номер, выходивший окнами на многоэтажную автостоянку.

Номер Машкова был рядом. Теперь нужно было ждать ночи, чтобы попытаться что-либо предпринять. При этом нужно было исходить из тех реальных фактов, что у Ревелли и его напарника могли оказаться и другие спутники. И что они могли быть вооружены. И, что самое важное, в случае любых неприятностей последовали бы очень сложные объяснения с голландской полицией, так как они прибыли в Амстердам, не договорившись с местной полицией, не заручившись поддержкой Интерпола. И в таком случае еще неизвестно, кто привлек бы большее внимание местных властей – двое иностранцев, которые не могли толком объяснить, что именно они здесь делают, или итальянец и его спутник, у которых все документы были в порядке.

В половине четвертого ночи Машков зашел к Дронго, и они, выйдя из комнаты, поспешили к лифту номер шесть, расположенному в конце длинного коридора. Дронго около часа потратил на изучение внутреннего устройства отеля, чтобы не заблудиться. Их задача облегчалась еще и тем, что оба интересующих их человека жили в разных номерах. Сноб Ревелли решил, что его добровольный телохранитель не может жить в одном номере с ним. А может, он просто боялся оставаться на ночь с убийцей, который так лихо расправился у него на глазах с двумя киллерами.

Дронго уже изложил свой план Машкову, и тот его одобрил. Следовало сыграть на внезапности и на незнании Полухиным языков. Они прошли по коридору, спустились на этаж, сели в лифт, поднялись на два этажа в другом крыле и наконец оказались у дверей номера Полухина. Машков осторожно постучал. Дронго стоял в стороне так, чтобы не быть заметным из «глазка». «Глазки», кстати, были на всех дверях этого отеля.

– Кто там? – спросил сонный Полухин и хромая подошел к дверям.