Корона мечей - Джордан Роберт - Страница 22

Птицы и трупы были не единственными на поле брани. Отнюдь не единственными. Волны черных крылатых тварей вздымались вокруг лорда Добрэйна Таборвина и двух сотен его конных кайриэнцев. Тут же находился и лорд-лейтенант Хавьен Нурелль со всеми оставшимися у него майенцами, кроме тех, которые охраняли Стражей. Все офицеры из Кайриэна, за исключением самого Добрэйна, носили кон с двумя белыми бриллиантами на голубом фоне. Майенцы были в красных доспехах, с красными вымпелами на пиках. Все они имели такой вид, будто, находясь в самом центре кровавой бойни, хотели произвести впечатление, что им все нипочем. Однако не один Добрэйн прижимал к носу платок. То там, то здесь кто-нибудь из воинов, перегнувшись с седла, судорожно корчился, пытаясь освободиться от содержимого желудка, который и без того был уже пуст.

Был здесь и Мазрим Таим, почти такой же высокий, как Ранд, пеший, в черном мундире с драконами, вышитыми на рукавах и отливающими голубизной и золотом, а с ним сотня или больше Аша’манов. Некоторые из них держались за животы. Тут было также множество Дев, еще больше сисвай’аман – больше, чем кайриэнцев, майенцев и Аша’манов вместе взятых, – и несколько дюжин Хранительниц Мудрости. Все они находились тут на всякий случай. Вдруг Шайдо вздумают вернуться? Или кто-то из якобы умерших придет в себя. По правде говоря, Перрин был уверен, что всякий живой, пролежавший здесь на положении трупа все это время, просто сошел бы с ума.

Все держались неподалеку от Ранда, который находился в центре всего этого столпотворения.

Перрин должен был лежать здесь, в земле, среди мужчин из Двуречья. Ранд просил Перрина привести их, упирая на то, что доверяет людям с родины, но Перрин ничего ему не обещал. Он заплатит мне за все, и скоро, подумал он. Совсем скоро, как только ему удастся справиться с собой, чтобы не вздрагивать, глядя на эту бойню внизу. Только ножи мясников на бойне рубят не людей, и они действуют аккуратнее, чем топоры и копья, аккуратнее, чем грифы.

Одетые в черное Аша’маны терялись в море птиц – смерть, поглотившая смерть, – а вороны, описывающие круги над головами, мешали как следует разглядеть остальных, но Ранд выделялся среди всех превратившейся в лохмотья белой рубашкой, которая была на нем, когда пришла помощь и он вырвался на свободу. Хотя, может, он справился бы и сам. Мин в своей светло-красной куртке и плотно облегающих штанах стояла рядом с Рандом, и это заставило Перрина поморщиться. Здесь не место для нее – как, впрочем, и для любого нормального человека, – но с момента освобождения она почти не разлучалась с Рандом и, похоже, стала ему даже ближе, чем Таим. Ранд каким-то образом сумел освободить обоих, и себя, и ее, намного раньше, чем Перрин или даже Аша’маны прорвались к нему. У Перрина сложилось впечатление, что теперь Мин лишь в присутствии Ранда чувствовала себя в безопасности.

Время от времени, шагая по этой почерневшей земле, Ранд похлопывал Мин по руке или наклонял к ней голову, будто говорил что-то, но чувствовалось, что его внимание занято не этим. Черные тучи птиц вздымались вокруг. Очень немногие освобождали людям дорогу, улетая, чтобы продолжить пир в другом месте. В особенности неохотно делали это грифы, до последнего момента не желая взлетать, вытягивая голые шеи, пронзительно, вызывающе крича и тут же возвращаясь обратно. Иногда Ранд останавливался, склоняясь над каким-нибудь трупом. Иногда из его рук вырывался огонь, устремляясь вниз, на грифов, не уступавших дорогу. Каждый раз Нандера, которая руководила Девами, или Сулин, ее помощница, принимались что-то горячо обсуждать с ним. Иногда Хранительницы Мудрости спорили с Рандом, судя по тому, как они одергивали одежду на трупах, как бы желая показать что-то. Ранд в ответ кивал и двигался дальше, непременно взглянув на тело, которое ему показывали. И так до тех пор, пока следующий труп не привлекал его внимание.

– Чем это он занимается? – требовательно спросил высокомерный голос рядом с коленом Перрина. Он узнал ее по запаху, даже не глядя вниз. Величественная и элегантная, в зеленом шелковом платье для верховой езды и тонком полотняном плаще от пыли, Кируна Начиман была сестрой Пейтара, короля Арафела, и принадлежала к самой высшей знати. Став Айз Седай, она не сочла нужным менять свои манеры. Поглощенный открывшимся перед ним зрелищем, Перрин не заметил, как она подошла. – Что он делает там, внизу? Ему не следует этим заниматься.

Не все Айз Седай в лагере были пленницами, хотя те, кто оставался на свободе, после вчерашнего старались держаться тише воды, ниже травы, разговаривали только друг с другом и, как предполагал Перрин, ломали голову над тем, что же, в конце концов, произошло. Может быть, еще и над тем, как выпутаться из этой ситуации. Бера Харкин, еще одна Зеленая, стояла рядом с Кируной. На вид вполне обыкновенная, даже простоватая женщина, несмотря на безвозрастное лицо и прекрасное шерстяное платье, но вся, до мозга костей, такая же, как и Кируна, гордая, только на свой лад. Эта «простоватая» женщина могла весьма резко приказать даже королю очистить грязь с сапог, прежде чем входить к ней в дом. Она и Кируна были заправилами среди тех сестер, которые вместе с Перрином пришли к Колодцам Дюмай. Хотя кто их знает? Может, они командовали по очереди. У этих Айз Седай все не как у обычных людей. Ничего не разберешь.

Остальные семь испуганной стайкой стояли неподалеку. А может, вовсе и не испуганной, может, их одолевала гордыня: как это, они – львицы, не перепела какие-нибудь, а никто на них вроде и внимания не обращает? Стражи выстроились позади, и если сестры были, как обычно, внешне безмятежны, Стражи не скрывали своих истинных чувств. Они чем-то очень сильно отличались от других мужчин, в этих своих меняющих цвет плащах, которые временами создавали впечатление, что тот или иной из них внезапно исчез. Но какими бы они ни были – низкими или высокими, плотными или худыми, – все они казались воплощенной яростью, еле сдерживаемой в узде, к тому же заметно изношенной.

Двух из этих женщин Перрин знал хорошо, Верин Матвин и Аланну Мосвани. Низенькая, плотная и немного рассеянная Верин из Коричневой Айя временами вела себя почти по-матерински – если не изучала тебя, точно птица какого-нибудь червяка. Аланна, стройная, загадочная и хорошенькая, хотя неизвестно почему немного осунувшаяся за последнее время, была Зеленой. В общем, пять из девяти были Зелеными. Как-то, не так давно, Верин посоветовала Перрину не слишком доверять Аланне, и он был всей душой согласен с ней. Он не доверял ни одной Айз Седай, в том числе и самой Верин. Точно так же относился к ним и Ранд, несмотря на то, что вчера они сражались на его стороне, и несмотря на то, что произошло по окончании битвы. Временами Перрин до сих пор сомневался, что это в самом деле случилось, хотя видел все собственными глазами.

Больше дюжины Аша’манов лениво бродили шагах в двадцати от сестер. Один самоуверенный тип с жестким лицом, которого звали Чарл Гедвин, явно был у них сейчас за старшего. У всех к высокому вороту приколот значок в форме серебряного меча, а у четырех или пяти, не считая Гедвина, еще один, в виде красно-золотого эмалевого Дракона, с другой стороны. Как предполагал Перрин, таким образом обозначался их ранг. Ему уже приходилось видеть оба значка на других Аша’манах. Точно негласная охрана, они ухитрялись все время держаться поблизости от Кируны и остальных. Просто будто прогуливались неподалеку, так и зыркая острыми взглядами по сторонам. Вроде бы не наблюдали за Айз Седай, тем не менее не выпускали их из поля зрения. От сестер же пахло настороженностью, замешательством и... яростью. В какой-то мере это явно было связано с Аша’манами.

– Ну? – Темные глаза Кируны вспыхнули от нетерпения. Вряд ли на свете было много людей, которые заставляли ее ждать.

– Не знаю, – солгал Перрин, снова похлопав Ходока по шее. – Ранд мне не докладывает.

Кое-что в поведении Ранда было ему понятно – или он так думал, – но Перрин не собирался ни с кем этого обсуждать. Если Ранд захочет, сам объяснит. Тела, которые Ранд осматривал, принадлежали Девам; в этом Перрин был убежден. Девам Шайдо, конечно, хотя неизвестно, имеет ли значение этот факт для Ранда. Этой ночью Перрин ушел подальше от повозок, чтобы хоть немного побыть наедине с самим собой. Когда голоса людей, радующихся тому, что они остались живы, стихли позади, он неожиданно наткнулся на Ранда. Дракон Возрожденный, который заставлял трепетать весь мир, сидел на земле, один, в темноте, обхватив себя руками и покачиваясь взад и вперед.