Странствия Лагардера - Феваль Поль Анри - Страница 32

Вскоре они достигли того места, где достойная троица на­шла Аврору и донью Крус. Сверху сюда проникал рассеянный свет, и было видно, что вся земля здесь истоптана множеством ног.

Но и тут не было ни единого следа Гонзага… Наверное, ему удалось выбраться из подземелья, и он встретил Лагардера…

Все понимали, что если эта встреча состоялась, то принц погиб.

Несомненно, донья Крус и мадемуазель де Невер знали об этом. Иного объяснения словам цыганки клевреты не находи­ли…

Но тогда почему шевалье не защитил девушек и позволил увести их обратно в гостиницу?

Подземелье наводило на сообщников ужас. Они отлично понимали, что смерть Гонзага равнозначна их собственной ги­бели. Поверив его обещаниям, они пожертвовали всем, что имели, и теперь превратились в изгоев, едва ли не в бродяг. Принц исчез, оставив их лицом к лицу с неизвестностью, с ту­манным будущим… Что им делать в Испании без его поддерж­ки?

И сердца их наполнились глухой злобой к тому, кто, посу­лив им золотые горы, увлек их за собой в пропасть и бросил на самом ее дне.

– Однако где-то же должен быть его труп! – произнес неугомонный Монтобер. – Нам надо найти его…

– Может, стоит поискать в развалинах замка Миот?.. – предложил проводник. – Впрочем, вряд ли нам повезет… Эти развалины прокляты! Ну да ладно, идемте…

Компаньоны уныло последовали за ним. Выбравшись из подземелья, они продолжили поиски среди нагромождений кам­ней, густо поросших плющом и репейником.

Судя по высокой непримятой траве, здесь давно уже не ступала нога человека; царившая вокруг могильная тишина на­рушалась лишь мрачным криком ворон, тяжело круживших над старинными развалинами.

Отчаявшись, сообщники Гонзага молча уселись на камни. Лица их были мрачны, лбы избороздили морщины, свидетель­ствовавшие о глубоких раздумьях.

– Что это за руины? – спросил Таранн.

Вопрос его пришелся как нельзя кстати, ибо каждый испы­тывал насущную потребность на время отвлечься от поисков.

– Некогда здесь произошли ужасные события, – ответил проводник.

– Так расскажи нам о них! – велел Монтобер.

Много лет назад тут бушевал сильнейший пожар, развали­ны стен все еще хранили его следы, и в тех местах, где пламя лизало камень, не рос даже мох. Среди осколков кирпича виднелись ползучие растения, ковром стелился темный жестколист­ный плющ; солнечные лучи насквозь пронизывали руины, освещая каждую щель. В траве и среди камней сновали тучи ящериц.

XI. СХВАТКА НА БЕРЕГУ ГАВА

Антонио Лаго оперся на какой-то валун.

– Итак, вы желаете знать историю замка Миот? – про­изнес он. – Что ж, извольте. Тем более что она неотделима от истории подземелья…

И он начал свой рассказ:

– Старожилы края до сих пор помнят о моряке, ставшем адмиралом, а затем мэром города Байонны. Его звали Пе де Пюйан; и он держал в страхе всю округу. Сражаясь на море, он брал пленных лишь затем, чтобы тут же вздернуть их на рее или утопить, привязав к ногам ядро.

Как-то раз мэр решил ввести налог на сидр, который жи­тели Байонны продавали в окрестных селах. Баски, основные покупатели этого напитка, отказались его платить. Тогда Пе де Пюйан запретил торговлю сидром, ослушникам же приказал отрубать кисть руки; поверьте, многие тогда стали беспомощ­ными инвалидами.

Баски перестали пить байонский сидр, но злобному Пе де Пюйану этого было мало. Он решил взимать подать за проход по мосту Ла Нив, выстроенному над рекой как раз в том мес­те, где та впадала в море. Злодей объявил, что во время при­лива морские волны достают до моста, а морская вода, равно как и бухта с расположенным на ее берегу портом Вильфраш, являются собственностью Байонны. Мол, поэтому мост при­надлежит городу, и те, кто идет в Байонну или Вильфраш, обязаны уплатить за проход по нему.

Однако баски вовсе не намеревались исполнять этот указ и награждали стражу, охранявшую мост, только тумаками и за­трещинами.

Настало время весенних праздников, и баски, забыв о со­словных различиях, собрались повеселиться и потанцевать во дворе замка Миот, который высился вот на этом самом месте. Спустилась ночь, и Пе де Пюйан с бандой матросов, воору­женных ножами и пиками, ворвался в замок, чтобы перебить всех, кто в нем находился. Ни у кого из басков не было с со­бой оружия: никто не ожидал столь предательского нападения. Танцы завершились бойней. В живых остались лишь пятеро басков из благородных семейств, которым мэр уготовил иную, еще более страшную участь.

Согнав к замку жителей Байонны, Пе де Пюйан приказал поджечь здание вместе со сваленными во дворе трупами умерщ­вленных им басков. Пламя полыхало с полуночи до полудня, и ветер разносил по округе тошнотворный запах горелой плоти. Кровожадный же мэр заявил: «Неплохой праздничек устроил я горожанам, ведь в Байонне так любят поджаренную свинину!»

Затем Пюйан пожелал убедиться, что морские волны во время прилива и впрямь захлестывают мост. Для этого он при­казал привязать оставшихся в живых басков к опорам моста и дождаться подъема воды.

Вскоре начался прилив, вода достигла груди несчастных, подбородка – и через несколько минут почти все погибли. Только двое, отец и сын, принадлежавшие к знатному роду д'Юртюби, могли еще дышать. Их привязали повыше прочих, чтобы они смотрели, как умирают их соплеменники. Сын за­хлебнулся первым, отец же, видя его страдания, проклял мучи­телей, стоявших на мосту и наблюдавших за агонией своих жертв. Услышав проклятие, они возмутились и забросали ста­рика камнями, так что тот скончался не от затопившей его воды, а от полученных ударов, сопровождаемых насмешками и оскорблениями.

Когда волны отступили, пять трупов остались висеть на мостовых опорах в доказательство того, что прибрежные воды Байонны действительно омывают мост, и, значит, пошлина за проход по нему взимается совершенно законно.

Возле моста стояла сторожевая башня, где по приказу Пе де Пюйана несли караул шестьдесят человек. Все они чувство­вали себя в полной безопасности, поэтому ночью, как обычно, половина охраны отправилась спать на верхний этаж башни, а остальные расположились пировать внизу. Тем временем баски и прибывшие им на подмогу жители двадцати окрестных дере­вень босиком, нацепив на ноги железные скобы, взобрались на­верх и принялись яростно уничтожать спящих стражей моста. Делали они это столь тщательно, что кровь ручьем хлынула сквозь перекрытия. Тот, на чью голову она стекала, возмущен­но спросил своих собутыльников, кому из них взбрело на ум разливать такое хорошее вино. Однако почувствовав, что жидкость, струящаяся по его волосам, почему-то теплая, он обмак­нул в нее палец и с удивлением обнаружил, что на вкус она со­лоноватая.

Пока солдаты соображали, что происходит, баски спусти­лись вниз. Гибкие словно ящерицы, они ловко уворачивались от тяжелых пик и алебард и, скользя по полу, распарывали живо­ты и перерезали горла своими острыми кинжалами.

Вскоре в живых осталась лишь дюжина байонцев, отсту­пивших в тесный погреб. Мстители, подобрав брошенные але­барды и пики, пошли в наступление на это последнее убежище солдат. В течение получаса слышался только звон стальных клинков, а в неверном свете факелов мелькали то отсеченная рука, то слетевшая с плеч голова, то истерзанные куски того, что еще совсем недавно именовалось человеческим телом.

Проводник замолчал и принялся разглядывать своих слуша­телей, стремясь по выражению их лиц понять, какое впечатле­ние произвел на них его рассказ.

– Мой дед тоже был там, господа, – опять заговорил Антонио. – Его звали так же, как и меня, и это из его уст услышал я историю, которую только что поведал вам…

– Значит, это все? – перебил его Таранн, успевший уже пожалеть о том, что задал вопрос, ответом на который стала столь мрачная история.

– Нет, – ответил Лаго. – Баски отвязали от моста пя­терых утопленников и бросили в воду трупы байонцев, чтобы их унесло в их байонское море.

Вот какую пошлину уплатили баски городу.