Пираты Марокко - Волошин Юрий - Страница 62

– Я знал, что всему виной женщина. Вечно они… Рассказывай.

– Отшила она меня! А что я могу сделать? У нее власть и сила! А я теперь не могу найти себе места. Жизнь опостылела мне.

– Перестань ныть, Арман. Это на тебя не похоже.

– Было непохоже, а теперь в самый раз. Подкосила она меня.

– Успокойся, Арман. На ней не сошелся свет клином, как у нас говорят. Найдешь себе другую.

– Другую такую мне не найти больше, Пьер.

– Зато воспоминания будут радовать тебя. А время многое лечит.

– Другого мне и не дано теперь. С ней не поспоришь. Теперь ее занимает другой мужчина. Судя по всему, она любительница быстрых смен.

– Ну и плюнь ты на это. Здесь тебе все равно ничего не светит, так что подожди до Франции.

– Придется так и поступить, Пьер. Здесь такие приключения слишком опасны, а мне еще не расхотелось увидеть мою Францию…

– Вот это другой разговор, Арман! Мне это нравится, – Пьер хлопнул друга по плечу, а потом продолжил: – А мне Аммар сказал, что Шамси интересуется мною и этот интерес может помочь нам добраться домой.

– Хоть мне и кажется странным этот интерес, но если он нам поможет вернуться домой, то на это можно и наплевать. Верно, Пьер?

– Конечно, Арман. Лишь бы это приблизило нас к дому. Однако ждать еще долго. Зима только началась.

Не прошло и десяти дней, как к Пьеру неожиданно подошел евнух и тихо промолвил, коверкая арабские слова:

– Руми, моя хозяйка желает тебя видеть. Следуй за мной.

Пьер опешил от такого предложения и недоуменно глянул на евнуха. Тот невозмутимо стоял, ожидая.

– Чего хозяйке нужно от меня? Я занят и не могу прийти.

– Хозяйка будет очень недовольна, руми. Лучше согласиться и пойти.

– Проваливай и не мешай мне. Сказал ведь, что не пойду. Мне нечего делать у хозяйки.

– Твоя воля, руми. Не пожалел бы ты, – с этими словами евнух удалился. А Пьер остался со смутным чувством тревоги, волнения и раздражения.

– Слушай, Арман, – найдя друга, заговорил Пьер. – Меня только что пригласили к Захре. Что скажешь? Я отказался.

– Я так и знал! Недаром она так настойчиво расспрашивала меня о тебе.

– Ты только мельком говорил мне об этом.

– Не хотел беспокоить понапрасну. Так, значит, она не успокоилась. Хочет нас столкнуть лбами. Видно, такое ей будет по нутру. Потаскушка! Как это будет на их языке? Кахба, да?

– Вроде так, но я не уверен.

– Зато я уверен! Однако, Пьер, я тебе не завидую. Она слишком опасна.

– Да мне какое дело до нее? Не пойду, и все тут.

– Ты не знаешь женщин. Особенно тех, кто имеет власть. Они не терпят отказов. Любое несогласие вызывает у них смертельную ненависть, а месть их может быть ужасна. Остерегись, как друг тебе советую.

– Так что прикажешь мне делать? Идти к ней? Это тоже ни к чему хорошему не приведет. Зачем она мне?

– Ох, Пьер! Чует мое сердце, что это не доведет до добра.

– Мне самому не нравится это, но что делать, ты так и не ответил.

– Не знаю, Пьер. Не могу советовать. У меня самого сердце разрывается на части, когда слушаю тебя. И лишь понимание, что ты тут пятое колесо в телеге, останавливает меня от непоправимого. Совета от меня не жди. Сам выкручивайся.

Арман замолчал, а Пьер погрузился в тяжелые раздумья. Они были ох как нерадостны. Злость наплывала на него, он понимал, что оказался игрушкой порочной сильной бабы и что один Господь знает выход из создавшегося положения. Мысли его метались, не находя нужного решения. Он хотел было обратиться за помощью к Аммару, но мужское самолюбие остановило его.

Он обратился мыслями к Ивонне и сыну с дочерью, потом опустился на колени и вознес молитву Господу и Деве Марии.

После продолжительной молитвы, слов которой он потом не мог вспомнить, ему стало легче. Постепенно Пьер сумел отвлечь себя от мрачных мыслей, занявшись с воинами совершенствованием приемов огневого боя.

Появился Шамси и стал наблюдать за ходом занятий. Пьер тоже поглядывал незаметно на бербера и терялся в догадках. Терпение его было на пределе. Пришлось напрягать себя, чтобы не вскипеть и не высказать всего накопившегося.

– Руми, – вдруг прервал молчание Шамси, – я долго наблюдаю за тобой. Ты очень добросовестно относишься к своим обязанностям. С чего бы это?

– Раис, а почему мне не помочь людям, которые ко мне относятся хорошо? Это же так просто понять.

– И все же ты не ответил мне, руми.

– Мне нечего тебе ответить, раис. Ничего другого просто нет в моей душе.

– Это отлично, руми, коли ты не обманываешь. Отец верит тебе. Он считает тебя порядочным человеком. Так ли это?

– Всякое мнение о человеке нуждается в проверке. Хозяин, видимо, достаточно проверил меня в бою.

– Но ты мечтаешь вырваться отсюда, это верно?

– Конечно, раис. Я сразу заявил хозяину об этом, и он согласился со мной. А разве это не естественно в моем положении?

– Возможно, руми, – сказав это, Шамси покинул площадку бастиона и, мягко ступая сандалиями, удалился по лестнице вниз.

Вечером, огни едва мерцали в тигремте, Пьера вдруг схватили сильные руки, зажали рот, связали проворно и крепко и поволокли куда-то в темноту. Все это происходило в полнейшей тишине. Он решил, что сопротивление бесполезно, и отдался на волю судьбы.

Мысли быстро сменяли друг друга. Пьеру было показалось, что он схвачен по приказу Шамси, но потом он решил, что тому нет никакого смысла поступать так. И вдруг он часто задышал – ему вспомнились угрозы евнуха и стало не по себе от мысли, что его тащат на женскую половину.

Так оно и получилось. Опасения Пьера подтвердились, когда он услышал женские голоса, смех и ругань, что безошибочно свидетельствовало о том, что он уже на месте.

Его грубо поставили на ноги, развязали руки и вынули кляп изо рта.

Он находился в полутемной комнате без окон, освещенной единственной свечой, торчащей в настенном держаке. Схватившие его люди исчезли, и их шаги даже не были слышны за притворенной дверью.

Пьер растирал онемевшие руки, когда дверь отворилась и закутанная в покрывало женщина, хихикнув тихонько, взяла его за руку и повела за собой в темный коридор, едва заметный свет в который проникал через узкие окна-амбразуры без стекол. Холодный ветер задувал в них.

Женщина открыла узкую дверь и подтолкнула Пьера внутрь. Он оказался в уютной небольшой комнате, освещенной свечками в канделябре и двумя фонариками, наподобие китайских.

На софе полулежала, опираясь на шелковые подушки, женщина в легком платье с украшениями на шее и в волосах. Кругом виднелись ковры, занавески и подушки.

Голос женщины прозвучал так ласково и нежно, что Пьер вздрогнул, уставившись на нее расширенными глазами. Он ее никогда не видел, но тотчас узнал по рассказам Армана. Это была Захра – одна из жен Аммара.

– Что же ты, руми, так плохо воспитан? А еще француз. Я слыхала, что ваш народ чтит женщин и исполняет любые их капризы. – Ее арабский был не вполне правильным, но выговор так приятно ласкал слух, что Пьер поневоле заслушался. – Что же ты молчишь? Ответь мне.

– Госпожа, мне нечего ответить. Я не достоин находиться рядом с тобой. Мне неловко, и я не понимаю, зачем я тебе понадобился, уж прости.

– Прощать тебя я не намерена, руми. Ты меня сильно оскорбил и должен заплатить за это. Ты хоть понимаешь это?

– Но, госпожа, я был занят обучением воинов.

– Это не оправдание. Я сердита на тебя и требую большой дани.

– О какой дани ты говоришь, госпожа? У меня ничего нет. Я нищ и живу лишь добротой хозяина.

– Да ты еще смеешься надо мной! Неужто ты настолько смел, что можешь позволить себе такую вольность? Однако мы отвлеклись. Ты говоришь, что тебе нечем платить дань. Однако ты показал себя мужчиной мудрым и храбрым. Твой господин чтит тебя, так что не притворяйся глупым, руми.

– Я слушаю тебя, госпожа, – смиренно ответил Пьер, рассматривая ее.

Это была довольно высокая женщина с очень правильной фигурой. Ее коричневое лицо было правильной формы и довольно красиво. Небольшой прямой нос и чувственные губы были безукоризненны, глаза выдавали ее внутреннее состояние. Они горели неудержимым желанием и страстью. Это было сразу же заметно, и Пьер не избежал этих чар.