Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич - Страница 161

161

* * *

При обсуждении проектаВ компании “Крыжопольгаз”Автоматический директор,Новейший робот принял нас.Он был весьма любезен с нами,Но я едва владел собой –Должно быть, у него в программеПроизошел какой-то сбой.Занятным угощенье было,В тот день я поседел, как лунь:Взамен мороженого – мыло,Взамен шампанского – шампунь.Из чашечек сапожный деготьС улыбкой приходилось пить,Чтоб как-то робота растрогатьИ отношенья закрепить.Мы не посмели отказаться,Уж слишком важен был момент.На нашем месте оказатьсяХотел бы всякий конкурент.Мы пили скипидар с лимоном,Похваливая скипидар,Поскольку многомиллионнымОт сделки виделся навар.Мы славно глотку промочили –Аж до сих пор нутро печет,Но сделку всё же заключили,И деньги мне пришли на счет.Непросто выжить бизнесмену,Чтоб не настигла нищета.Вот я сейчас рыгнул – и пенаВдруг повалила изо рта.

* * *

Прорвались фекальные стоки,Земля поспешила осесть,Но все избегают морокиИ медлят ограду возвесть.Отходы дымятся упрямо,Трагедией страшной грозя,И, значит, в забытую ямуНе рухнуть мне просто нельзя.Пусть хриплые вопли разбудятРайон, погруженный во тьму.Фекальщиков вскоре осудятИ скопом отправят в тюрьму.В детдом их несчастные детиПроследуют после суда,Но я не жалею: на светеИ мне нелегко, господа.В разлитую кем-то соляркуМечтательно я забредал,И тут же, конечно, цыгаркуМне под ноги кто-то кидал.На станции дерзко совалсяЯ в люки цистерн с кислотой;Затем от меня оставалсяНа дне только зуб золотой.Затем бензовоза водительВ наручниках ехал в тюрьму,А там станционный смотрительБросался в объятья к нему.Всем миром мерзавцы охотуВедут на меня одного.Коль провод под током размотан,То я ухвачусь за него.Метиловой водки торговляПродаст, разумеется, мне,И льдиною, сброшенной с кровли,Меня пришибет по весне.И трактор проезжий задавитМеня у степного холма,А что тракториста исправит?Естественно, только тюрьма.В тюрьму попадут непременноИ кровельщик, и продавец;Увидят тюремные стеныМонтера ужасный конец.И сколько веревке ни виться –К концу приближаемся мы.Сутулых фигур вереницыВливаются в стены тюрьмы.И я на своем возвышеньеКиваю, негромко бубня:“За вас – и число, и уменье,Бессмертье и рок – за меня”.

* * *

Кошка вяло бредет по паркету,От угла до другого угла.Хорошо б к ней приладить ракету,Чтоб медлительность эта прошла.Чтоб с ужасным шипеньем запалаСлился кошки предстартовый вой,Чтобы кошка в пространстве пропала,Протаранив стекло головой.Заметаются дыма зигзагиИз сопла под кошачьим хвостом;Реактивной послушная тяге,Кошка скроется в небе пустом.Станет легче на сердце отныне,Буду знать я наверное впредь:Мы увязли в житейской рутине,А она продолжает лететь.Прижимая опасливо ушиИ зажмурившись, мчится она.Сквозь прищур малахитовость сушиИли моря сапфирность видна.От суетности собственной стонет,Как всегда, человеческий род,Ну а кошка вдруг время обгонитИ в грядущем помчится вперед.Обгоняя весь род человечий,Что в дороге постыдно ослаб,В коммунизме без травм и увечийПриземлиться та кошка могла б.

* * *

Важна не девственность, а действенность –Я о девицах говорю.Коль девушка активно действует,То я любовью к ней горю.Когда ж она не хочет действоватьИ неподвижна, словно труп,Тогда томлюсь я подозрениемИ становлюсь угрюм и груб.Словам давно уже не верю я,Особенно в делах любви.Любовь лишь делом доказуема,Себя ты в деле прояви.Вершатся все дела успешнееС задором, пылом, огоньком,Любовь же – с гиканьем и воплями,Чтоб сотрясалось всё кругом,Чтоб вазы с шифоньера падалиИ разбивались о паркет,Чтоб у тахты в утробе ёкалоИ звал милицию сосед.А коль девица не подвижнееМешка с несвежей требухой,То, стало быть, в ней зреет ненавистьИ тайный умысел плохой.Коль девушка едва шевелится,То, значит, замышляет зло.Нам подсыпают эти скромницыВ еду толченое стекло.И, чтоб не угодить на кладбище, –Ведь ты еще совсем не стар, –Приблизься сзади к ней на цыпочкахИ первым нанеси удар.Она качнется и повалится,А ты скажи ей сухо: “Что ж,Ты это всё хитро затеяла,Однако нас не проведешь”.