Варька и вурдалаки - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 71

Хай-Ри вздохнул. Ну почему, почему он не вернулся в море после исчезновения Варьки? Там, в бескрайнем синем океане, он смог бы ее забыть. И наслаждаться свободой. И… не чувствовать за собой вины. Господи, да о какой вине он говорит?! Хай-Ри зло пнул первый подвернувшийся ему под ногу камень и тихо выругался. Можно подумать, он действительно хоть в чем-нибудь виноват перед Варькой! Женился он на Луизе… надо же, какое событие… Да Варвара вообще на это никак не отреагировала! Спокойно приехала в Тьен, мило пообщалась с Луизой, раскрутила его подписать все нужные ей документы и забыла о нем благополучно! И не надо сентенций по поводу брошенной графини с разбитым сердцем! Нельзя разбить то, чего в принципе не существует! А уж насчет Варькиной «брошенности» вообще смешно говорить. Один только табун ее друзей чего стоит! А наследный принц, который сразу же предложил ей руку и сердце? А лэрд, с которым она связалась, наплевав на приличия? Хай-Ри скривил губы. В свое время его бесило одно только присутствие Рюрика рядом с Варварой. Видимо, он просто чувствовал, что ничем хорошим это не кончится. И был прав, поскольку графиня, похоже, увлеклась чертом по уши. Настолько, что сумела выкинуть пирата из головы. И если поначалу в ее глазах хотя бы мелькало сожаление или печаль, то теперь Варька смотрела на Хай-Ри совершенно спокойно, открыто и даже дружелюбно.

Хай-Ри нервным жестом потер переносицу. Как же его это бесило! Если бы графиня демонстративно поджимала губы, или делала бы вид, что не замечает его, или хотя бы накричала на него по полной программе! Тогда бы он знал, что не безразличен ей, что она все еще о нем думает и, может быть, даже все еще его любит. Пират криво ухмыльнулся. Любит она его, как же, конечно… Хай-Ри слишком хорошо знал Варьку, чтобы себе врать. Легкомысленная, увлекающаяся графиня вообще не была способна на серьезное чувство. Поэтому-то пират и предпочел ей Луизу. Женщину, которая умела любить, умела ждать и умела быть верной. Женщину, внимание и любовь которой он ни с кем не делил. Перед мысленным взором пирата тут же нарисовался хрупкий образ белокурой феи, доверчиво распахнувшей свои голубые глаза, и он почувствовал неожиданный прилив нежности.

– Хай-Ри! – позвали его шепотом. Пират оглянулся. – Иди спать, – скомандовал подошедший к нему Ухрин, накидывая на рясу теплый плащ. – Моя очередь проверять.

– Да все спокойно, – пожал плечами пират, послушно сдавая пост.

– Все равно. Береженого Бог бережет… – пробормотал монах, провожая пирата взглядом.

Однако в лагере действительно все было спокойно. Во всяком случае, обошедший посты Ухрин не заметил ничего подозрительного. Смена часовых прошла по графику, огрызочная линия границы была в целости и сохранности, и даже драконы, устроившиеся лагерем на большом плато отвесной скалы, подали сигнал, что у них все в порядке.

Ухрин (на всякий случай) обошел посты еще раз, а затем устало сел около костра, облокотился на камень и вытянул ноги. Шелест листвы, стрекотание сверчков, потрескивание поленьев… шагов монах не услышал. Впрочем… лэрд двигался почти бесшумно. Рюрик возник из темноты и сел у костра напротив Ухрина. Монах вопросительно поднял глаза.

– Не спится, – буркнул черт, устраиваясь поудобнее.

Монах понимающе кивнул и, прищурившись, снова уставился в огонь. В то, что у лэрда обнаружилась бессонница, Ухрину верилось слабо. Скорее всего Рюрика просто что-то тревожило. И ничего странного в этом не было. Дела у черта обстояли так, что поводов для тревоги было предостаточно. До рассвета осталось совсем немного времени. А это значит, что не позже, чем через час, Рюрик даст команду своему войску выдвигаться к границе Темных болот. Он не будет произносить клятв, патриотических речей и взывать к чьему бы то ни было мужеству. Он наденет такую же пятнистую одежду, как и любой рядовой солдат его войска, перетянет волосы платком и сделает жест следовать за собой. И его темное войско так же молча двинется, чтобы принять на себя первый удар. Ухрин невольно поежился.

Когда Рюрик сидел с ним рядом у костра или вел неспешную беседу, он казался обычным. Властным, хищным, самоуверенным… и все же почти человеком. Но иногда… иногда он поворачивался к монаху совсем другой стороной. И эта самая сторона внушала Ухрину необъяснимый, почти животный ужас. Что же такого было в нем, в этом черте, если даже после того, как Охрим официально лишил его титула, все, в том числе и Мернир, по-прежнему называют его лэрдом? Что же в нем было такого, если, несмотря на явную опалу, за ним все равно пошло все войско нечисти? Ведь под стяги Мернира практически никто не перебежал. Да и сам викинг идти на открытое противостояние явно побаивался. Что же в этом черте такого было? Ухрин не знал. И не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос.

Конечно, Ухрин прекрасно понимал, что ему как священнику полагалось нечисть изгонять, а не сидеть с чертом у одного костра. Однако монах всегда больше прислушивался к тому, что диктовали ему обстоятельства и собственное сердце. А сердце подсказывало Ухрину, что Варька была права, когда говорила, что в данном мире нельзя принадлежать только к одному лагерю. Слишком тесно переплетались Свет и Тьма. Слишком часто они менялись местами и перевоплощались друг в друга. Вот и сегодня… Кто, как не черт, вывел их из окружения? Потери были страшными. Но их было бы в несколько раз больше, если бы не лэрд. Да что тут говорить… Если бы не Рюрик, Руальд наверняка остался бы на поле боя. Черт явно был героем сегодняшнего дня. Только, похоже, совершенно не ощущал себя героем. Рюрик был обеспокоен. И даже подавлен. Похоже, последнее сражение вымотало и его. Тяжелый бой, отступление, потери… Да… вчерашний день был очень тяжелым… впрочем… сегодняшний обещает быть еще хуже. И Рюрик, похоже, прекрасно это осознает. Потому что смотрит на огонь каким-то уж очень пустым взглядом.

– Лэрд, – решился отвлечь черта от невеселых дум Ухрин. – Вечером на военном совещании ты сказал, что тебе удалось установить контакт с болотными тварями и даже с теми силами, которые контролируют Мглистую зону.

– Ну?

– Они действительно смогут помочь нам?

– Не знаю, Ухрин. Я раньше никогда с ними не сталкивался. Ведь территория Темных болот принадлежит мне лишь номинально. Поэтому я только пересказал вам то, что мне было обещано. Темные болота не дадут нашим врагам ни разбежаться, ни спрятаться. Рано утром они вытеснят всех находящихся на их территории вурдалаков в нашем направлении. Я не могу поручиться за то, что данное обещание будет сдержано. Однако мне бы очень хотелось на это надеяться. Иначе наши шансы окончательно разделаться с вурдалаками существенно уменьшатся.

– Будем надеяться на лучшее, – вздохнул монах. – А как ты думаешь, лэрд, скрывающееся в болотах войско вурдалаков все еще велико?

– Достаточно велико для того, чтобы нас уничтожить. Однако уже не такое огромное, чтобы сопротивление казалось бессмысленным.

– Мы нанесли вурдалакам довольно болезненный удар, когда спасали Варьку, мы удерживаем их у границ Темных болот уже несколько дней… и ты считаешь, что войско умертви все еще достаточно велико?

– Да.

– Значит, завтра будет тяжелое сражение.

– Тяжелое и последнее. Либо для нас, либо для вурдалаков.

– Мы все будем молиться о том, чтобы Господь даровал нам победу.

– Ну… насчет «всех» ты явно преувеличил. Во всяком случае, я и мое войско навряд ли сможем составить вам компанию в этом святом деле, – ухмыльнулся Рюрик и оживленно поинтересовался: – Слушай, Ухрин, я давно хотел тебя спросить… Ты ведь совершенно не похож на священника… и даже не хочешь им быть… как же тебя угораздило стать монахом?!

– Меня заставили обстоятельства. И люди.

– Зачем?! Дьявол, я, наверное, никогда не научусь понимать людей… Зачем нужно заставлять друг друга делать то, что они заведомо делать не в состоянии?

– Чтобы наказать.

– Кого?! Тебя, что ли? Можно подумать, став монахом, ты прекратил волочиться за юбками и выпивать в компаниях! Да ты еще и рок-н-ролл играть начал! Который, кстати, во многих измерениях признан церковью бесовской музыкой. И после всего этого ты будешь утверждать, что тебя наказали? Да единственное, чего ты действительно не можешь сделать, – так это жениться. Ну и что? Хочешь сказать, что тебя это сильно напрягает? Чего тебе вообще надо? Да ты в своей Дельте живешь, как у… понятно кого… за пазухой. Никаких обязанностей особенных у тебя нет, вина в замковых подвалах – хоть улейся, безутешных дам в округе – любить не перелюбить… А ты еще и уважением пользуешься, причем таким, что некоторым святошам и не снилось!