Варька и вурдалаки - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 70

– Да ладно, – небрежно отмахнулась графиня, – все равно уже поздно.

– Ничего не поздно! Все еще можно изменить! Ты должна отречься от Тьмы и официально присягнуть Свету. Тогда связавшие вас с лэрдом обязательства будут недействительными. Варька, ты еще можешь встретить хорошего человека…

– Да не хочу я хорошего человека! Господи, Эллен, когда ж вы все это поймете-то? Не нужен он мне! Ни верный, ни правильный, ни порядочный, ни высокоморальный! Не нужен! Потому что я сама не такая. И не хочу такой быть! Елки зеленые, да если во всем этом дурацком измерении и есть нормальный мужик, то это Рюрик! Рядом с ним я ощущаю себя равной! Он никогда не пытался меня подавить, как Мернир, ничего мне не доказывал, как Хай-Ри, и он не захотел остаться на второстепенной роли, как Нарк и Ухрин. Более того, нахальный, циничный, амбициозный и больной снобизмом Рюрик стал для меня своим. Хотя очень трудно объяснить, что я вкладываю в это понятие. Я чувствую Рюрика. Между слов, между взглядов, между поступков. Я вполне отдаю себе отчет в том, кто он такой. Но я все равно доверяю ему больше, чем кому бы то ни было! Причем это доверие не имеет ни оправданий, ни объяснений, ни каких-то гарантий.

– И тебя что, не волнует даже тот факт, что Рюрик – киллер? Варвара, я не знаю, может быть, ты не в курсе, но вообще-то киллеры иногда людей убивают.

– А Хай-Ри на пиратском корабле чем занимался? Фиалки выращивал? Или, по-твоему, Дмитрий с Руальдом лучше себя вели, когда сносили голову нечисти? Абсолютно разумной, между прочим, с которой вполне можно было договориться…

– Варька, да я все это понимаю прекрасно… но я же как лучше хочу! Поэтому и советую тебе присягнуть Свету.

– Нет. Нет, нет и еще раз нет. Я не стану отрекаться от Рюрика. Просто потому, что не хочу. А может быть, уже и не смогу. Я, кажется, уже говорила тебе, что я стала нечистью?

– А я тебе говорю, что ты не можешь ею стать! Варя, хоть в этом поверь мне на слово! Или по крайней мере объясни, с чего это вдруг данная глупая мысль пришла тебе в голову.

– Да вот пошла я собирать свои вещи… перед тем, как сюда лететь. Собираю, значит, глядь – а в шкафу, в самом углу, какой-то пакетик притулился. Открываю я его – и что вижу? Лежат там некие шмотки, которые я из своего измерения сюда протащила, чтоб жизнь не такой поганой казалась. И среди этих вещей – нарядные упаковки дамского счастья с крылышками. И ты знаешь, Эллен, о чем я вспомнила, на них глядя?

– Нет!

– Вот именно. Это и было первым, что пришло мне в голову. А затем я решила, что стала нечистью. Иначе вспомнила бы о крылатой радости еще пару недель назад.

– Все равно! Человек не может стать нечистью!

– Но согласись, Эллен, поверить в мою нечеловеческую сущность гораздо проще, чем в то, что Рюрик меня безумно любит. Что Рюрик вообще способен любить кого бы то ни было.

– Варвара, если честно, в твою способность истинно любить верится тоже слабо.

– Н-да? Ну и какие выводы?

– Не знаю… наверное, весь мир просто сошел с ума… Нет, ты чего прикалываешься? Ты чего прикалываешься, скажи мне?

– Да нет, ничего. Просто забавно неожиданно замужем оказаться.

– Ну что, вы насекретничались уже наконец?! – сунула в пещеру все свои три головы Лукерья. – Мне же скучно, наверное… – капризно сообщила она.

– А что, кроме нас, тут больше не с кем пообщаться? – иронично полюбопытствовала Варька. – Драконы уже кончились все?

– Да ну… – надула губы Лукерья. – Одна малышня. И три няньки на всех.

– А остальные где? – удивилась Варька.

– Где-где… Понавешали на хвосты огрызки и отправились на войну с вурдалаками.

– Так это же классно! – воодушевилась Варвара. – Это означает, что у наших мужчин появился дополнительный шанс остаться в живых… Нам остается только ждать. И молиться. И именно этим я сейчас и собираюсь заняться. Если, конечно, меня хоть кто-нибудь просветит, как именно следует молиться за чертей.

– Варька!!!

– Что? Опять что-нибудь случилось? – встревоженно заглянула в пещеру Мррн.

– Да ничего не случилось, – успокоила ее Варька. – Просто меня в очередной раз все перевоспитывать взялись. И это при всем при том, что я веду себя хорошо и не призываю, вооружившись огрызками, лично поучаствовать в войне с агрессором. Хотя мне бы этого так хотелось…

– Мне бы тоже этого хотелось, – вздохнула Мррн.

– А почему же ты не отправилась сражаться? – удивилась Варька. – Вулиметр запретил?

– Если бы… Драконы не взяли.

– Почему?

– Посчитали, что я недостаточно долго нахожусь в ипостаси дракона, чтобы уметь профессионально контролировать свое тело. Войско драконов – это хорошо отлаженная боевая машина. И пока я в нее еще не вписываюсь. Даже в крыло неприрожденных.

– Каких?

– Ну, которые не были рождены драконами. Таких же вэрлоков, как и я.

– Слушай, Мррн, – тут же загорелась неподдельным интересом Варька, – а как можно стать драконом?

– Варвара! – попытались воззвать Эллен и Лукерья к здравому смыслу графини, но он на их призыв никак не откликнулся.

– Не переживайте, – успокоила подруг Мррн, – в драконов могут превращаться только вэрлоки. Да и то не все. Для смены ипостаси нужно пройти специальную подготовку, курсы медитаций, драконьей психологии и много чего еще. Особенно тяжело даются последние три года, которые нужно провести в отшельничестве…

– Интересно, а где же ты Вулиметра нашла, если жила отшельницей? – удивилась Варвара.

– Это не я его, это он меня нашел. Поехал на очередную охоту, набрел на мой скит, а тут еще гроза разразилась… В общем, я несколько увлеклась. И даже позорно позволила себе расслабиться на целых две недели. А потом наконец опомнилась, набралась мужества и ушла. Исповедалась, конечно, святому драконьему братству, но, к собственному удивлению, от смены ипостаси отлучена не была. Более того, меня довольно быстро простили, и я благополучно прошла обряд Посвящения. Словом, когда я поняла, что беременна, было уже поздно. Я уже была драконом. Поэтому и отдала яйцо Вулиметру. Я была стопроцентно уверена, что вылупится вэрлок! Впрочем, когда я узнала, что Лукерья – дракон, это мало что изменило. До определенного срока пребывания в шкуре дракона я не имела права воспитывать выводок. Даже свой.

– Погоди, – заинтересовалась Варька, – а что, вэрлоки так же, как и драконы, вылупляются из яиц?

– Наши расы имели общих предков. Поэтому-то мы и можем становиться драконами.

– А наоборот?

– Пока никто не пробовал. Быть драконом – это большая честь. Вряд ли кому-нибудь придет в голову идея отказаться прожить жизнь высшего существа. Драконы помогают нам выбирать маркграфинь и разрешают гнездиться рядом со своими пещерами.

– Ты хочешь сказать, что для того, чтобы снести яйцо, вэрлокини прилетают именно сюда?

– Да. И остаются здесь, пока не высидят потомство и не научат его летать. Ведь вэрлоки учатся летать раньше, чем ходить.

– Все ясно, – кивнула Варька. – Драконом я стать не смогу, летать тоже научусь вряд ли, но кое-что в твоем рассказе меня все-таки радует.

– Что?

– Не одна я принцам крови от ворот поворот даю.

Хай-Ри поежился на холодном ветру и поплотнее закутался в плащ. Как и следовало ожидать, в лагере все было в порядке. Часовые на местах, круговое оборонительное укрепление в виде небольшого вала из огрызков в полной сохранности, а отступившие в болото вурдалаки не проявляли никакой активности. Словом, можно было спокойно спать и не отвлекаться на проверочные дежурства. Однако на вечернем военном совещании большинством голосов было решено, что на случай непредвиденной ситуации бодрствовать будут не только посменные часовые, но и они сами.

Хай-Ри еще раз поежился и поднял глаза к небу. Холодные звезды казались далекими и блеклыми. Совсем не такими, какими он привык видеть их с палубы корабля.

Пират тосковал по своему галеону. Очень. По соленым брызгам пены, по резвящимся в волнах дельфинам, по тугому ветру, по пальмам, парусам и мерцающему в небе Южному Кресту… Он тосковал по тому чувству полета, которое испытывал, держа в руках штурвал, по передающейся в ладони послушной тяжести руля, по скрипу натянутых, как живые нервы, веревок, по шелесту разворачивающихся парусов, по легкому ворчанию разбивающихся о борта волн… Хай-Ри чувствовал свой корабль, как живое существо, он научился угадывать каждый его рывок, каждое шевеление. Пират ощущал полное единение с благородной громадиной и в полный штиль, и в самую неуемную бурю.