Семейное дело - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 53

— Ваш сын — Николай Викторович Скворцов? — уточнил Турецкий, избегая слова «убитый» или других столь же травмирующих выражений. Но Клавдия Николаевна, женщина решительная, двигалась к сути напролом:

— Да, Николай Викторович. Доведенный до ручки своей женушкой и убитый ложными друзьями. Только и всего.

По словам Клавдии Николаевны, Коля рос замечательным, любящим, преданным сыном. Как же могло быть иначе — ведь она его правильно воспитывала! Она внушала ему, что надо заботиться о близких людях, помогать своим друзьям… Он был тихий мальчик, не слишком общительный, зато очень прилежный. Прилежно делал уроки, прилежно стирал, мыл полы, ходил в магазин — всегда возвращая сдачу… К сожалению, у нее не было времени заниматься домашним хозяйством — она была вынуждена работать, чтобы прокормить себя и сына. К тому же неустроенная личная жизнь — ей очень не везло с мужчинами, они никогда ее не понимали! Зато она утешалась тем, что рядом с ней растет единственный человек, который ее понимает, который видит ее неудачи и все простит. А когда обнаружилось, что Коля помимо всего прочего еще и одаренный художник, она почувствовала себя счастливейшей матерью на свете.

И что же? У нее отняли сына! Прежде всего горе-друзья, хулиганы, которые вовлекли его в такое неперспективное занятие, как граффити. Размалевывать стены и удирать от милиции, вместо того чтобы писать картины маслом и принимать похвалы критиков, — разве такой участи желала она своему сыну? Правда, ситуация в обществе меняется, и получилось так, что если бы Коля в свое время не занимался граффити, то позднее не достиг бы успехов в дизайне… Но что ей из этого, когда высокие заработки сына только усугубляли ее несчастье! Дело разобщения сына с матерью, которое начали дружки, завершила жена — смазливая ловкая стервочка, которая быстро превратилась в жирную истеричную стерву. Нинель знала, что Коля — порядочный человек, и в два счета женила его на себе, забеременев. По ее наветам Клавдию Николаевну отлучили от общения с внуками, а вскоре она ощутила охлаждение своих отношений с сыном. Это Нинель сделала Колю патологически скупым. Раньше Коля всегда готов был помочь своей любимой мамочке, а в последнее время ей приходилось рассказывать о своем бедственном положении, чувствуя себя навязчивой просительницей…

Матери нелегко сказать такое о покойном сыне, но Коля совсем не помогал ей… деньгами. Пенсионерам сейчас трудно живется, к тому же и здоровье у нее уже не то, а на лечение требуются средства…

— Когда вы в последний раз встречались с Николаем? — спросил Турецкий.

Опущенные глаза, поджатые губы. То ли не хочет отвечать на вопрос, то ли придумывает, как получше ответить. Солгать то бишь.

— Трудно вспомнить.

— Трудно? Последнюю встречу с единственным сыном?

— Я часто бываю в Москве по делам…

— По каким делам?

— У меня здесь старые подруги, старые воспоминания. Я родилась в Москве, потом мои родители переехали в Ленинград…

Для того чтобы постоянно мотаться туда-сюда из Петербурга в Москву, требуется железное здоровье, и скромной пенсии на это не хватит. Впрочем, старая дама не производила впечатления нуждающейся пенсионерки. Наоборот, судя по вызывающей шелковой блузке, до сих пор любит пустить пыль в глаза.

— Память уже не та, — посетовала Клавдия Николаевна. Судя по бойкой и грамотной речи, память у нее была в порядке, преувеличенно в порядке — как ее золотистые кудрявые волосы, не соответствующие возрасту. — Н-но… если припомнить… четвертого числа. За две недели до его смерти.

— О чем вы говорили?

— Ни о чем особенном, просто беседовали о жизни, как мать и сын…

Нет, все-таки с памятью у нее не все в порядке. Минуту назад она жаловалась на невнимание со стороны покойного Николая.

— О деньгах?

По тому, как потупилась старая дама, Турецкий догадался, что попал в точку.

— Он не хотел дать вам денег?

— У него всегда были деньги на все, кроме меня. Он щедро раздавал заработанное друзьям, которые его обворовывали…

— Обворовывали? Кто и каким образом?

— Я не хочу говорить ничего плохого об Илюше с еврейской фамилией… Вайнштейн?.. да, правильно, Вайнштейн… но когда он приезжал к нам в Ленинград, у нас постоянно пропадала еда из холодильника, а вы же помните конец восьмидесятых, как тогда было трудно достать продукты? Как-то раз я недосчиталась броши с крупной жемчужиной. Трудно упрекать неблагополучного подростка, и тем не менее… Сейчас он вроде бы подрос, остепенился, но в его отношении к Коле я по-прежнему отмечала, как бы это получше выразиться… паразитизм. Коля привел его с собой в дизайнерское агентство. Коля подыскивал ему заказы. Коля отрывал часть денег от себя, чтобы агентство платило Илье…

— У вас есть основания утверждать это?

— Конечно, есть! Самое весомое основание — Коля был настоящий талант. Он был талантливее Ильи, он был талантливее их всех, вместе взятых. Они все ему завидовали.

— Илья Вайнштейн?

— И Вайнштейн, и другие. Если хотите знать мое мнение, надо искать убийцу в среде художников. Дизайнеров… Какие склоки, если бы вы знали, разгорались между ними на моих глазах! Пауки в банке — и те ведут себя человечнее.

— У кого-нибудь из друзей Николая имелось огнестрельное оружие?

Снова колебание. Кажется, очаровательная старая дама жалела, что не может приписать ношение огнестрельного оружия Нинель Петровне.

— Н-не знаю, — наконец расщедрилась она. — Но, кажется, сейчас его нетрудно раздобыть.

— Вы считаете, что Бирюков пострадал случайно?

— Бирюков? А кто это?

— Борис Бирюков — давний, еще школьный друг вашего сына.

— А, Боря? Как будто бы припоминаю, такой аккуратный, толстенький… Какое-то время они не общались, но потом Борю перевели в Москву, и они стали, должно быть, видеться чаще… Не знала, что он тоже убит. Но какое это имеет значение? Я уверяю вас, что денежные вопросы…

Больше из Клавдии Скворцовой не удалось выудить ничего дельного. Разговоры о том, должна ли она получить часть наследства, потому что добровольно Нинель, конечно, ничего ей не даст, Турецкий пресек, сказав, что это дело адвокатов. Он не мог не сравнивать двух женщин, которые были наиболее близки Николаю Скворцову. Если горе Нинель Петровны рвалось наружу, Клавдия Николаевна излучала поразительное хладнокровие. Создавалось впечатление, что ее визит в Генпрокуратуру был вызван желанием услышать что-то о деньгах, на которые она имела право после смерти сына, и еще — поболтать о себе, как это свойственно старым людям, которые зачастую становятся эгоистами. Или Клавдия Скворцова была эгоистична всегда?