Непотопляемый - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 39

Его контора располагалась в двухэтажном особнячке позапрошлого века, отреставрированном и отремонтированном несколько лет назад на личные средства Шахмина. Особнячок, правда, ему не принадлежал, а был взят в аренду – да и то не весь, а только первый этаж. С арендаторами второго этажа у хозяина особнячка что-то не заладилось, сменились уже третьи владельцы. Но как раз верхний этаж Шахмина не интересовал.

Быстро пройдя по коридорчику, рассекавшему дом надвое, Боб миновал туалет и оказался перед малоприметной дверцей под лестницей, ведущей наверх. За такими дверцами обычно хранят свои ведра, швабры и тряпки уборщицы. В конторе Боба обязанности эти выполняла секретарша – за не слишком большую доплату приходила на час раньше и вытирала пыль, протирала пол... Однако свой нехитрый инвентарь женщина хранила в одной из двух кабинок туалета, а вовсе не под лестницей, куда ей доступа не было. Дело в том, что в особнячке имелся небольшой подвальчик, в котором, вероятно, в незапамятные времена его первый, еще дореволюционный хозяин хранил свои вина...

Поначалу, во время ремонта, Шахмин решил дверь, ведущую туда, вообще ликвидировать, замуровав ее, дабы не портила вид: уж очень невидным был сам подвальчик, крохотным и тесным, к тому же заваленным каким-то не имевшим цены хламом еще с советских времен. Но потом, сам не зная почему, передумал и – на всякий случай – замуровывать ничего не стал, предпочел закрыть пространство под лестницей отлакированными деревянными досками с незаметной, заподлицо дверью.

И вот сейчас его интуитивное желание оставить доступ в подвальчик вполне могло стать единственным путем к спасению: Боб с огромной долей вероятности, как он уже и думал об этом, предполагал, что всевластному Катку сразу стали известны итоги его визита в Генпрокуратуру. А значит, охота на него, успевшего получить от «друга» последнее предупреждение после того как Башкир настучал насчет Лидии, скорее всего, открыта...

И присматривающие за Бобом для острастки органы ничем помочь не смогут – разве что шпик из серой машины станет свидетелем неизбежной расправы...

...Воняло в подвале почти непереносимо: то ли крыса сдохла, то ли другой какой гадостью. Спотыкаясь и стукаясь в темноте об острые углы неизвестно чего, Шахмин зажал нос платком и, не обращая внимания на ушибы, двинулся к еле светящемуся во тьме пыльному, покрытому вековой грязью окну. Едва видный свет фонарей чудом проникал сквозь зарешеченное окно.

Бобу предстояла нелегкая работа фактически в полной темноте, но он знал, что она выполнима: вряд ли болты, которыми тогда рабочие, ставившие новую решетку, привинтили ее, успели проржаветь... Он извлек прихваченный из конторы разводной ключ (инструменты в полном наборе запасливый адвокат всегда держал не только дома, но и здесь) и, добравшись, наконец, до окна, выходившего на противоположную входу в особняк сторону, принялся за дело.

Теперь все зависело от времени: фраеру, следовавшему за ним, вполне могла прийти в голову мысль проверить, на месте ли адвокат, и тогда... Думать об этом он себе запретил, продолжая бороться с успевшими-таки проржаветь болтами...

Спустя минут сорок в грязный и темный, как сажа, дворик, образованный глухими стенами трех казенных зданий, смотревших фасадами на соседние оживленные проспекты, словно из-под земли вылез человек, до крайности напоминавший самого обыкновенного бомжа: столько грязи, включая запутавшуюся в остатках его волос паутину, было на его плечах, рукавах – не говоря о брюках, вымокших, к тому же, в какой-то подвальной дряни. К счастью, смотреть на Боба в этот момент было решительно некому, если не считать зашипевшей и бросившейся прочь кошки, попавшейся ему под ноги... Руки и колени адвоката мелко дрожали от усталости, непривычных ему усилий и – страха...

Но даже бояться тоже было пока некогда. Кое-как почистив костюм вначале руками, затем найденной среди украшавшего двор мусора смятой газетой, Боб осторожно двинулся вперед. Он знал, что между двумя из трех домов имеется узкий и достаточно темный проход, ведущий в переулок, параллельный тому, на который выходил его офис. Поймать в нем, да еще в такой час машину, шансов, прямо скажем, имелось маловато. Но и идти в помятом, грязном костюме, с вымазанной физиономией на ближайший проспект было тоже нельзя... Единственное, что оставалось, – положиться на удачу.

И на сей раз Бобу действительно повезло: потоптавшись в переулке минут десять, он совсем было решился двинуться в глубь квартала пешком – вдруг да удастся найти нужный позарез транспорт во дворах?.. И тут в конце переулка вспыхнули фары повернувшей с проспекта машины – как выяснилось позднее, потрепанного «сорок первого» цвета «мокрый асфальт». Адвокат, повинуясь какому-то животному чувству, выскочил наперерез яркому, слепящему свету – таким он был еще и из-за того, что фонари в переулке отчего-то не горели, – и отчаянно замахал руками.

«Москвич» резко затормозил, и водитель – сухонький мужичонка затрапезного вида – немедленно приспустил стекло и продемонстрировал адвокату отличное знание фольклора... Но Бобу было наплевать на подобное унижение, да еще полученное от какого-то плебея... Единственное, чего он не сделал, так это не встал на колени:

– Прошу вас... Я хорошо заплачу... за мной гонятся какие-то гады... умоляю...

Позже он и сам не мог припомнить, что именно бормотал, вцепившись почему-то в водительское боковое зеркальце. Но, очевидно, что-то убедительное, поскольку мужичонка внезапно умолк на полуслове и, окончательно опустив стекло, окинул адвоката с ног до головы заинтересованным взглядом, после чего спросил:

– Сколько-сколько, ты сказал?..

– Двести... Нет, триста баксов... Только подвези!..

– Пятьсот и половину вперед, – насмешливо фыркнул тот. – После тебя обивку в салоне придется заново менять!..

– Возьми! – Боб извлек из внутреннего кармана пиджака бумажник, а из него, не считая, три сотенные купюры.

Водила, очевидно, не ожидавший ничего подобного от этого «бомжа», приоткрыл рот и впервые за все время встревоженно огляделся по сторонам:

– А эти-то где, которые тебя... Эк тебя отделали-то!..

– Удрали... – пробормотал Боб, с надеждой заглядывая в лицо мужика.

Тот еще немного поколебался, адвокату показалось – целую вечность, и наконец одним движением сгреб купюры и поднял кнопку на задней двери:

– Черт с тобой, садись... Куда везти-то?..

– За город... – Очутившись в машине Шахмин почувствовал себя увереннее.

– Куда-куда? – опешил мужичонка. – За город?.. Всего-то за полтыщи?!

Аппетит, как известно, приходит во время еды, адвокат скрипнул зубами, но, поняв, что спорить бесполезно, с трудом выдавил из себя:

– Сколько хочешь?

– Восемьсот! – нагло оскалился водила.

– Шестьсот... Больше с собой нету!..

– Так и быть, – вздохнул тот. – Исключительно чтобы помочь человеку... Куда ехать-то?

– Езжай в сторону Балашихи пока, там покажу...

Олег Гнедич был единственным членом группы Турецкого, которому работа под началом Александра Борисовича не пришлась по душе... Не везло ему в этом расследовании – не везло, и все тут! После того как версия, порученная им с Перовой, накрылась, между прочим, исключительно из-за него, все у Олега шло как-то через пень-колоду. Возможно, он просто не привык к столь быстрой смене заданий? Сегодня, например, едва сдав дежурство по этому перцу с таможни Романовой, он, даже не успев заехать домой, должен был по распоряжению Турецкого отправляться следить за адвокатом – на сей раз в открытую... Спасибо, хоть машину хорошую дали... Предполагалось, что данная «наружка» завершится к вечеру и Олег поедет наконец домой отсыпаться.

Не тут-то было! Адвокатишка, мерзавец, и не подумал испугаться и засесть дома. Вместо этого, минут через тридцать после того как Гнедич «проводил» его до подъезда, вновь объявился и как ни в чем не бывало отправился в свою контору – о чем Олег и доложил Турецкому.