Непотопляемый - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 40

– Не думаю, что он туда надолго, – произнес, выслушав его, Александр Борисович. – Дождешься, «проводишь» до дома – и свободен, утром его подхватит твой коллега... Если, против ожидания, сложится нештатная ситуация, отзваниваешь непосредственно мне. В любое время.

Вот так – коротко и ясно. Беда лишь в том, что, вопреки упомянутым ожиданиям, в конторе Шахмин засел прочно и надолго, как в танке: вот и решай – штатная это ситуация или нештатная?..

Олег поморщился и посмотрел на часы: время двигалось к полуночи. Зверски хотелось не есть даже – жрать... Чипсы и пирожки, прихваченные с собой, давно кончились, кофе еще в термосе есть, но всего полпорции... Что, если Шахмин решил ночевать не дома, а здесь?..

То, что деться адвокату из особняка некуда, Олег не сомневался: лично убедился в отсутствии второго выхода и в том, что все окна выходят на переулок. Задняя стена – глухая «от рождения», с торцов окошки, видимо, замуровали в процессе реставрации из соображений безопасности...

Подвального окна, скрытого кромкой асфальта, Олег не заметил, а если бы и заметил – не придал этому значения.

«Подожду еще минут двадцать, – решил он, – потом позвоню Турецкому... В конце концов, опер тоже человек!»

18

В просторной, обставленной антикварной мебелью столовой было ослепительно светло: помимо громадной дворцовой люстры по углам комнаты горели хрустальные бра.

Виталий Егорович Кругликов, сидевший за богато накрытым столом напротив очаровательной синеглазой брюнетки, обожал яркое освещение. Брюнетка, разделявшая с ним этот поздний ужин, являлась четвертой женой Виталия Егоровича, и на прошлой неделе ей как раз сравнялось двадцать лет.

– Передай-ка мне, Тусенька, перчик, – благодушно попросил он, не заметив мимолетной гримаски отвращения, мелькнувшей на хорошенькой мордашке супруги.

Гримаска, впрочем, исчезла так же быстро, как и появилась, и Туся, передавая мужу хрустальную перечницу, сочла этот момент самым подходящим, чтобы начать разговор, к которому давно готовилась. Женаты они были уже почти пять месяцев, срок, с точки зрения юной супруги, громадный: пора было «старикану» позаботиться о ее будущем.

– Послушай, милый, – произнесла Туся капризным тоном, бросив на спутника жизни томный взгляд, – помнишь, что ты мне обещал перед свадьбой?

– Много чего, – ухмыльнулся Виталий Егорович. – Разве все упомнишь?

– Ну вот... – Она обиженно надула губки. – А еще говоришь – любишь...

– Обожаю! – продолжал забавляться супруг.

– Да?.. А завещание до сих пор с этой мымры на меня не переписал!

Кругликов, услышав обвинение, выдвинутое Тусиком, моментально посерьезнел.

– Послушай, Киска, – негромко произнес он, – «мымра», между прочим, двоих пацанов мне родила, с чем ты явно не торопишься... Зато сделаться вдовушкой явно спешишь!

– Я?.. Вдовушкой?!.

Но оскорбленный тон, каким это было произнесено, на мужа никак не подействовал. То есть подействовал, но совсем не так, как хотелось бы молодой жене.

– Чем же еще, моя милая, – сухо сказал Виталий Егорович, – можно объяснить тот факт, что за краткое время нашего супружества ты уже во второй раз заводишь разговор о завещании?

Неизвестно, что именно возразила бы ему Тусик: услышать ее аргументы Виталию Егоровичу не довелось. В дверь столовой довольно громко постучали, и на пороге тут же возник один из охранников Кругликова, заставив хозяина своим появлением изумленно округлить глаза – всем домашним было хорошо известно, что беспокоить их с женой во время трапез можно только в исключительных случаях.

– Что случилось? – коротко и резко бросил Кругликов, вперив в охранника тяжелый взгляд маленьких темных глаз.

– Там господин Шахмин, говорит – срочно, – выпалил парень и поспешно добавил: – Весь в грязи!..

– В какой еще грязи?.. – Виталий Егорович от странного сообщения слегка растерялся, что случалось с ним крайне редко.

Ответить охранник не успел, потому что, отодвинув его, в столовую не вошел даже – влетел – действительно выглядевший просто ужасно сам Боб с прямо-таки перекошенной физиономией!..

Туся испугано ахнула, а ее муж, мгновенно оценивший обстановку, молниеносно поднялся из-за стола, преобразившись на глазах: от вальяжного добродушного «старикана» и следа не осталось... Казалось, тяжелый подбородок Кругликова сделался каменным, взгляд – бетонным, и даже объемистое пузо, минуту назад упиравшееся в столешницу, куда-то исчезло.

– Иди к себе, Наталья, быстро! – коротко бросил он, и моментально перетрусившей жене даже в голову не пришло ослушаться.

Дождавшись, когда юная супруга исчезнет за дверью, Кругликов вновь повернулся к незваному гостю:

– Выкладывай... А ты свободен! – Последнее относилось к охраннику, немедленно воспользовавшемуся возможностью смыться с глаз грозного хозяина.

– Виталий... – За то время, которое понадобилось Кругликову, чтобы разогнать домашних, Борис Николаевич успел немного отдышаться. – Мне нужна твоя помощь, срочно!..

– То, что помощь тебе нужна, видно и так, – холодно произнес тот. – Но я, если не ошибаюсь, задал вопрос...

– Я все расскажу, но не в двух же словах! – Шахмин все еще стоял посередине столовой, не решаясь сесть ни на мягкий стул, ни в кресла, ни на диван, находившиеся поблизости, дабы не испачкать дорогую обивку.

Кругликов оценивающе окинул Боба с ног до головы быстрым взглядом и слегка усмехнулся:

– Справа от столовой дверь в мою гардеробную. Сбросишь с себя свои лохмотья на пол, возьмешь какой-нибудь халат... Мыться потом будешь!

За те несколько минут, пока Шахмин выпол-нял распоряжение хозяина, Кругликов налил себе в маленький хрустальный стаканчик успевшей, к сожалению, согреться водки и, поморщившись, выпил порцию одним махом. Пренеприятнейшее подозрение, возникшее у него при виде неверо-ятно выглядевшего Шахмина, заставило Виталия Егоровича слегка занервничать. Возможно, этого бы и не произошло, если бы не сегодняшний, состоявшийся еще утром, разговор с Ахмедом... Впрочем, Ахмед всегда был паникером, так что особо огорчаться Кругликов не счел нужным: какая разница, выйдет его зам из Лефортово завтра или через неделю? Ничего, потерпит...

Но добавившееся к утреннему впечатлению ночное явление Боба уже настораживало...

– Садись, – кивнул Виталий Егорович адвокату, вновь вошедшему в столовую и смотревшемуся крайне нелепо в хозяйском халате, который был ему невероятно велик. – Наливай себе сам и рассказывай!..

И адвокат, наконец, заговорил. По мере его повествования прежние опасения постепенно отпустили Непотопляемого (к слову сказать, крайне гордившегося своим прозвищем). Однако то, что он услышал от Боба, наводило на не менее серьезные размышления.

Виталий Егорович прекрасно знал, на что был способен Женька Каток, так же как знал далеко не первый год и его самого... Отношения с Катальниковым были у хозяина дома, мягко говоря, сложные – других с Катком, нужно признать, ни у кого не было и быть не могло, особенно с учетом порой пересекавшегося бизнеса...

Самым лучшим решением было бы сейчас просто-напросто выставить Боба за дверь: последнее, чего хотелось Виталию Егоровичу, – так это вмешиваться в «дружеские» отношения Катка с его провинившимся адвокатом.

Однако для такого поворота существовало препятствие, и даже не одно.

Во-первых, Шахмина в качестве адвоката, совершенно случайно, подсунул ему как раз Катальников. Дернул Непотопляемого черт по просьбе Тусика отправиться на светское мероприятие, завершившееся банкетом, на котором присутствовал с очередной своей девкой Женька. Мероприятие было для весьма узкого и специфического круга, во всяком случае, разговоры о делах вполне допускались: а о чем еще говорить столь «деловым» мужикам, как он и Каток?!.

К тому же Катальников сам начал – поинтересовавшись, как идут дела на «Казимовской» вообще и у его зама Марусина в частности: явно знал, причем узнал в фантастически краткие сроки, насчет ареста Олега, хотя взяли его только утром того дня...