Непотопляемый - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 50

Адвокат нервно сглотнул, откашлялся и мотнул головой:

– Нет... Да, в прошлый раз я солгал, опять же испугавшись, что... В общем, солгал, назвав Юру своим дальним знакомым... Или недавним – теперь я уже не помню... Знаю я его... То есть знал... Наверное, лет десять, потому что именно столько лет он прослужил у Жени начальником охраны...

– И подручным киллером, – добавил Турецкий.

– Этого я не знаю! – взвился Боб. – Это, простите, ваше мнение, понятия не имею, какие поручения давал ему Женя, но сильно сомневаюсь, что вы правы... Я понимаю, к чему вы ведете: если Евгений познакомил меня с господином Кругликовым, отрекомендовав как проверенного в деле, хорошего адвоката, это совсем не значит, что тот в обмен предоставил ему этого своего... убийцу!.. Да и для чего, для чего Евгению было убивать своего начальника охраны, а вслед за тем и меня, не просто адвоката, но друга?!

– А затем, – сурово прозвучал бас Славы Грязнова, – что своя шкура в вашей среде всегда ближе к телу!..

– То есть?.. – Шахмин едва не подпрыгнул, развернувшись на стуле в сторону Вячеслава Ивановича.

– Вы отлично понимаете, гражданин Шахмин, о чем я: и вы, и ваш Башкир здорово налажали в деле с болгарами! Один привлек к нему свою любовницу, второй, вместо того чтобы сразу же избавиться от опасной свидетельницы, сделал это в самый неподходящий момент... И оба вы, судя по всему, не удосужились при этом посоветоваться с хозяином, решив «исправить ошибки» до того, как они всплывут. Оба, к тому же, знали слишком много о делах Катка... Рано или поздно от таких, как вы, такие, как он, избавляются, и вам это известно не хуже меня!.. Ну а вы еще и дали столь веский, как теперь выражаются, информационный повод...

– Я никакого отношения к Лидочкиной гибели не имею! Клянусь вам – нет!.. Это – домыслы, только домыслы!..

По лицу Боба вдруг сплошным потоком хлынули слезы, его крупное тело содрогнулось, он уронил голову на руки и зарыдал – тоненько, по-бабьи... Действие укола явно закончилось.

Турецкий бросил на Вячеслава Ивановича быстрый сердитый взгляд и нажал кнопку вызова охраны.

– Попросите сюда доктора, – бросил он вошедшему дежурному. – Он в соседнем кабинете.

На этот раз Шахмину уколов не ставили, предложив только выпить «хирургическую дозу» валерианки, что он покорно и сделал при полном молчании присутствующих в кабинете.

Дождавшись, когда всхлипывания и вздрагивания у Боба прекратятся, Александр Борисович Турецкий пододвинул Шахмину взятый у Романовой протокол.

– Прочтите внимательно и подпишите, – вздохнул он. – Думаю, есть смысл прерваться до следующего раза... И подумайте, Борис Николаевич, как следует, стоит ли вам защищать человека, так легко отдавшего вас в руки убийцы...

– Я его не защищаю, – произнес адвокат, успевший взять себя в руки. – Более того, повторяю, я от своих показаний не откажусь – хоть на очной ставке, хоть на суде.

– Я имел в виду не господина Кругликова, прозванного, насколько нам известно, в определенных кругах Непотопляемым... – покачал головой Турецкий. – И вы меня отлично поняли... Не понимаете вы только одного: пока ваш «друг детства» Евгений Адамович Катальников находится на свободе, гарантировать вам полную безопасность реально не сможет никто, даже в Матросской Тишине. Ваше благородство он вряд ли оценит... Подумайте об этом!

– Может, зря ты прервал допрос, – первым, после того как задержанного увели, заговорил Константин Дмитриевич Меркулов. – На мой взгляд, его вполне можно было сейчас «додавить»...

Александр Борисович поморщился и с упреком посмотрел на Меркулова:

– Я, Костя, не палач, а следователь! Ты прекрасно знаешь, что у меня другие методы и «додавка» полумертвого от страха подследственного в их число не входит!..

В дальнем углу кабинета у кого-то из присутствующих зазвонил мобильный телефон, разразившись бетховенской темой, известной среди музыкантов под названием «Судьба стучится в дверь»... Знающий эту мелодию Турецкий, глянув, у кого именно «труба поет», невольно усмехнулся: связь включил полковник госбезопасности Анисимов. Похоже, у Михаила с чувством юмора все в порядке... Однако, глянув на лицо полковника, Турецкий сразу же прогнал с лица улыбку. Тому явно было не до юмора, во всяком случае, в данный момент.

Отключив связь, Анисимов мрачно поглядел на Турецкого.

– Неужели... ушел?! – не выдержал Меркулов, тоже пристально наблюдавший за полковником.

– Дело не в этом, – сухо произнес тот, мотнув головой. – Непотопляемого взяли час назад. Погиб наш спецназовец, отличный оперативник... Я его знал... Двое ранены: у этой сволочи там не охрана, а целая вооруженная банда оказалась...

– Ранены серьезно?! – быстро спросил Турецкий, у которого вдруг как-то нехорошо, в ускоренном ритме забилось сердце.

– Ваш – довольно легко, в предплечье, кажется... Наш – средней тяжести, как говорят в таких случаях доктора... Какого дьявола, Александр Борисович, туда вообще понесло этого вашего Померанцева?!

– Валера... Валера – ранен?!. – Галочка Романова вскочила со своего места, опрокинув стул, на котором сидела во время допроса адвоката, и тут же зажала рот ладонью.

– Померанцев?! – Подчиненные Турецкого редко видели своего шефа в таком состоянии, моментально побледневшим, с отчетливо заходившими желваками.

– Да не переживайте вы так, – сухо бросил Анисимов. – Говорят, кость не задета, их в Склифосовского увезли, хотя, на мой взгляд, вашего следовало бы в Кащенко... Насколько я понял по вашей реакции, на взятие Непотопляемого его никто не отряжал даже в качестве следователя... Не говоря о том, что никто не просил лезть под пули!..

– Я совершенно определенно приказал Валерию отправляться домой, – выдохнул Турецкий и неожиданно стукнул кулаком по столу. – Ну, пусть только объявится, инициатор хренов... Капитан Романова, немедленно прекратите разводить сырость!..

Слава Грязнов нервно хмыкнул, покосившись на свою «крестницу», но вступаться за нее не стал. Так же как не стал в присутствии Анисимова упрекать Сашу за то, за что упрекал не раз: с его точки зрения, Турецкому следовало быть со своими подчиненными пожестче, а уж Померанцева это касалось в особенности – с его темпераментом и вольнолюбием...

Допрыгался, голубчик! Хорошо еще, что вообще жив остался.

– Ладно, – хмуро произнес Александр Борисович, подводя черту под этой богатой событиями ночью. – Думаю, анализ результатов допроса Шахмина, так же как план дальнейшего следствия, мы обсудим завтра на свежую голову... Заодно и с юрисдикцией разберемся... Предлагаю всем отправляться по домам и выспаться, совещание оперативно-следственной группы завтра, скажем, в полдень... Возражений нет?

Возражений не было. И вскоре в кабинете Турецкого остались только Александр Борисович с Костей Меркуловым.

– Тяпнем понемногу? – исключительно для проформы поинтересовался Турецкий, уже раз-ливавший по рюмкам извлеченный из сейфа коньяк.

– Тяпнем, – покорно кивнул его шеф, перебираясь в кресло возле низкого журнального столика, на котором Саша и организовал, помимо выпивки, скромную закуску из каких-то чипсов и лимона.

– Прозит! – рассеянно произнес Турецкий, и, посмотрев на него, Константин Дмитриевич понял, что мысли Саши сейчас витают далеко и от его кабинета, и даже от начальства. И он знал, где именно они крутятся, ничуть не сомневаясь, что верная и преданная Ирина Генриховна вряд ли увидит своего мужа дома раньше, чем на рассвете. Что ж, конечно, он мог бы вмешаться в ситуацию... Если бы от этого была хоть какая-то реальная польза. Но его подчиненный и друг все равно поступит по-своему, кто бы и что ему ни говорил.

Константин Дмитриевич Меркулов вздохнул, поднялся с кресла и устало потянулся.

– Ладно, Саня, – сказал он. – Давай-ка и мы по коням... А то мой водитель, ожидаючи меня, наверняка уже третий сон видит!

Примерно через полчаса синий «опель» Александра Борисовича Турецкого, послушно мчавшийся в сторону Проспекта Мира, выехал на кольцо, затем нырнул в один из переулков и спустя еще минут пять затормозил у центрального входа в институт Склифосовского.