Непотопляемый - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 51

Время близилось уже к четырем часам утра, когда, преодолев с помощью своего удостоверения все препоны, выстраиваемые на его пути дежурным врачом в нужном ему отделении, Саша подходил к палате, в которую после операции по извлечению пули поместили Валерия.

Прежде чем войти туда, Турецкий слегка приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щелку. Лишь после этого, усмехнувшись, вошел, уже не таясь...

При его появлении Галочка Романова, сидевшая спиной к двери возле кровати Померанцева, вскочила, во второй раз за эту ночь уронив от неожиданности стул... И на сей раз вспыхнув до ушей при виде Александра Борисовича.

– Ой... – пробормотала она и тут же уставилась в пол.

Зато Валерий, до этого лежавший на кровати с видом смертельно раненого бойца, тут же попытался приподняться... Увы, какой бы легкой ни была его рана и операция по извлечению пули, наркоз уже явно начал отходить, и Померанцев помимо воли охнул.

– Так тебе и надо! – с порога произнес жестокосердный Турецкий. – Герой хренов...

– Александр Борисович, ну зачем вы так? – жалобно пролепетала Галочка. – У него же операция была, температура повышенная, я только что мерила...

– А ты помолчи! – с нарочитой суровостью произнес Саша. – Температура у него... Ничего, может, в следующий раз не посмеет ослушаться приказа вышестоящего лица!.. Сейчас мы этого израненного враз от температуры вылечим... Ну-ка, капитан Романова, марш на стрему!..

– К-куда?.. – Галочкины и без того огромные глаза стали напоминать блюдца.

– На стрему... Ну и молодежь пошла – обычных слов не понимает... Покарауль с той стороны двери, если какой медик – особенно такой, в шапочке и очочках кругленьких, – появится, свистнешь... Теперь поняла?

И на глазах потрясенной Гали Романовой грозный Александр Борисович жестом фокусника извлек откуда-то маленькую фляжку коньяка...

Эпилог

Ресторан «Александр Сергеевич» считался одним из самых дорогих, элитных в Москве. Посетителей здесь баловали русской кухней, но если кому-то из клиентов вдруг хотелось завершить трапезу, скажем, шашлычком, не являющимся, как известно, ее исконным блюдом, что ж... И это тоже было вполне возможно.

Александр Борисович, бывавший в этом заведении не более двух раз, с любопытством огляделся по сторонам, изучая непритязательную на первый взгляд, но солидную и уж точно весьма дорогую обстановку, прежде чем открыть оплетенную настоящей кожей с золотым тиснением книжечку меню. Слегка склонившийся в почтительной позе официант терпеливо ждал, когда он это сделает.

Полковник Анисимов, пригласивший Турецкого в «Александра Сергеевича», видимо, бывал тут не раз и не два, и свой заказ надиктовал официанту сразу, не заглядывая в меню.

– Возьмите, как и я, на второе свиные отбивные, – посоветовал он. – Они у них тут отличные...

– Знаете, – отозвался Саша, – а я, пожалуй, поступлю и того проще: повторю ваш заказ целиком и полностью... Моим вкусам он нисколько не противоречит!

Дождавшись, когда, водрузив перед ними бокалы со здешним аперитивом, официант удалится, Турецкий вопросительно посмотрел на своего собеседника.

С того момента, как был арестован Непотопляемый, прошло уже десять дней. Следствие развивалось в обычном режиме, в группе, возглавляемой Александром Борисовичем на паритетных началах с полковником Анисимовым, никаких особых противоречий не наблюдалось. Несомненной победой можно было считать, что пару дней назад, после очной ставки с Шахминым, а затем и с Марусиным, и бывший начальник таможни «Казимовская», и его бывший зам начали наконец более-менее сотрудничать со следствием, хотя и крайне неохотно.

Допросы Турецкий и Анисимов вели по очереди, буквально каждую деталь из подозреваемых приходилось тянуть клещами, но убийство Познеева было уже фактически доказано: первым под давлением улик и свидетельских показаний сдался Виктор Зеленин-Собко, соответственно сдав и своего хозяина по кличке Непотопляемый, которая в данной ситуации уже звучала как насмешка.

По-прежнему никаких показаний, равно как и улик, не было против Катка: Шахмин за своего дружка, едва не отправившего его на тот свет (в чем ни Турецкий, ни Анисимов не сомневались), стоял намертво.

Оба следователя ощущали, вероятно, в равной мере усталость, но, как с грустью отметил Александр Борисович, Анисимов по молодости лет переносил ее гораздо легче.

Приглашение им Турецкого в «Александра Сергеевича» явилось посреди рабочих будней полной неожиданностью для Саши, размышлявшего в данный момент, по какой такой-сякой засекреченной надобности тот организовал им столь шикарные условия для внеслужебного разговора... Последнее, что Турецкий мог предположить, – полковник пригласил его в ресторан «просто так», от щедроты душевной...

– Ну что, Михаил Иванович, – произнес Саша, слегка пригубив горьковатый аперитив. – Мы с вами вчера не виделись. Есть какие-то зацепки по Катку?..

– Ни единой, – слегка поморщился Анисимов. – Неужели вы полагаете, что я бы это от вас утаил?

– А как насчет того, что все-таки утаиваете? – усмехнулся Турецкий. И поймав недоуменный взгляд полковника, пояснил: – Я имею в виду, поймали вы своего «крота»?..

Вопреки ожиданиям, Михаил не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.

– Да какой он крот... – махнул полковник рукой и неожиданно зло скрипнул зубами. – Моя бы воля, я б его...

Он не договорил и отхлебнул из своего бокала. Турецкий пристально посмотрел на коллегу и развивать тему дальше не стал: и так все было ясно... Судя по всему, человек, сливавший информацию бандитам, на вычисление которого Анисимов – не говоря о его коллегах из СБ – потратил немало сил, отделался легким испугом... Что-нибудь вроде «превышение служебных обязанностей»? Оставалось лишь надеяться, что из органов он все-таки вылетел...

– Значит, – резюмировал Александр Борисович, – прищучить Катка на сей раз нам вряд ли удастся... Грустно жить на этом свете, господа...

Анисимов мрачно допил свою порцию аперитива и, дождавшись, когда официант поставит перед ними просторное блюдо со свежими овощами и удалится, мотнул головой, отгоняя свои скверные мысли.

– Собственно говоря, – серьезно произнес он, – я ведь вас, Александр Борисович, не просто пообедать пригласил, еще и разговор к вам есть...

– Я так и понял, – кивнул, улыбнувшись, Турецкий. – И давайте, чтобы не портить удовольствие от нашего обеда, сразу же и поговорим. Вы, как я обратил внимание, большой мастер краткости, которая, как известно, сестра таланта...

– Благодарю вас... – Анисимов впервые за все время тоже улыбнулся, правда, по-прежнему не слишком весело. – Да, собственно говоря, тут долго говорить в любом случае не придется... У моего начальства к вам один-единственный вопрос: скажите, Александр Борисович, что вы ответили бы, если б вам предложили перейти... в наше ведомство?.. На самых благоприятных условиях...

– Что-что?.. – Ожидавший чего угодно, но только не того, что он услышал, Александр Борисович Турецкий только чудом не подавился последним глотком своего аперитива. – Вы... это серьезно?!

– Не я – мое начальство, – мягко напомнил Анисимов. – Что касается меня, я, простите, ваш ответ и так знаю... Или нет?..

Некоторое время Саша Турецкий продолжал, вытаращив глаза, смотреть на Михаила Ивановича, а потом он наконец расхохотался – искренне, от всей души и почти до слез.

– Ну, вы молодец! – произнес он, отсмеявшись, и бодро воткнул вилку в блюдо с овощами, ухитрившись подцепить сразу помидор и листок салата. – А начальство ваше – великие фантазеры... Надеюсь, вы не предложите мне подумать и дать окончательный ответ в конце обеда?..

– Ну что вы! – серьезно заверил его полковник Анисимов. – До подобной пошлости я никогда не опушусь... Как вам аперитив?

– Совсем неплохо! – ответил развеселившийся Александр Борисович. – В нем явно присутствует коньяк, а для меня это уже знак качества.