Колдунья - Фэйзер Джейн - Страница 31

Утром Криспин опять не появился, и Хлоя решила, что нанесла ему смертельную обиду. Ее это взволновало больше, чем следовало бы, и эта мысль отнюдь не способствовала улучшению ее настроения. К концу дня, когда она была уже на грани срыва и хотела пренебречь запретом и отправиться одна на прогулку по полям, Криспин въехал во двор.

Его отсутствие было тщательно спланировано и достигло желаемого эффекта. Если у Хлои и были раньше сомнения относительно прогулки в компании Криспина, то их явно вытеснил страх лишиться этой возможности.

Она встретила его с такой теплотой, которой раньше никогда не проявляла по отношению к нему.

— Добрый день, Хлоя, — сказал он со слегка самодовольной улыбкой, когда она стремительно подошла к нему и слова приветствия уже готовы были сорваться с ее губ. — Или уже вечер? Прости, что не мог приехать раньше, но сэр Джаспер поручил мне кое-что сделать для него в Манчестере. — Он осторожно спешился, прижимая к груди небольшую коробочку с металлической крышкой. — А у меня для тебя сюрприз.

— Правда? — Хлоя взяла коробочку и мгновенно поняла, что в ней что-то живое. Очень осторожно она приоткрыла крышку, в которой были проделаны отверстия для воздуха.

— Ох, — снова сказала она, — бедняжка. Где ты нашел его?

В соломенном гнездышке находился маленький взъерошенный совенок, который как-то странно держал одно крылышко.

— Должно быть, он выпал из гнезда, — сказал Криспин. — Я нашел его у развалин Шиптонского аббатства. Думаю, у него сломано крыло.

— Да, несомненно. — Хлоя нежно дотронулась до поврежденного крыла. — Если перелом несложный, я, наверное, смогу поставить шину… Какой ты молодец, что нашел его, Криспин.

— И еще больший молодец, потому что привез его тебе, — сказал он, снова самодовольно улыбнувшись. — Надеюсь, что этим я исправил свое неловкое высказывание о той жалкой кляче.

Хлоя засмеялась:

— Действительно, ты заработал прощение.

— Настолько, чтобы ты отправилась со мной на пикник?

Он хлопнул вожжами по ладони и прищурился, следя за ее реакцией.

— Конечно, — тут же откликнулась Хлоя, нежно гладя грудку птички. — Я все продумала. Я встречу тебя в конце главной аллеи. Но будет лучше, если мы встретимся пораньше, когда Самюэль занят, помогая Билли на конюшне.

— Завтра?

— Если хочешь. — Она была слишком поглощена раненым совенком, чтобы посмотреть на него. — Около восьми утра.

— Значит, я будут ждать тебя в конце аллеи с Подружкой Робин Гуда. Вижу, что сейчас тебе не до разговоров со мной, поэтому оставлю тебя с твоим подопечным. До завтра, Хлоя.

— Да, — согласилась она рассеянно. — До свиданья, Криспин.

Она поспешила со своей ношей в дом, не дожидаясь его отъезда.

Криспин выехал со двора вполне довольный: завтра в это время Хлоя будет уже находиться под опекой ее брата.

Хлоя внесла птицу в кухню и поставила коробку на стол.

— Чего это там у вас? — спросил Самюэль, входя в кухню с корзиной яблок.

— Сами посмотрите, — сказала Хлоя рассеянно. — Я сейчас нагрею молока, смешаю с хлебом и сделаю ему маленькие шарики. Думаю, пока это сойдет в качестве еды, поскольку я вряд ли способна ловить мышей.

— Боже нас сохрани, — пробормотал Самюэль, рассматривая совенка. — А чего это с ним?

— Крыло сломано. Мне нужно найти две очень легкие тонкие щепочки, чтобы наложить шину. У нас есть нитки?

— Пожалуй.

Он с любопытством наблюдал, как она смешала хлеб с молоком, скатала маленькие шарики, а затем уселась, взяв совенка в ладони. Хлоя нежно открыла его клювик, чтобы просунуть туда еду. После двух шариков совенок уже сам стал открывать клюв.

— Ну вот, так лучше, правда же? — ласково сказала она, снова положив совенка в коробку. — А теперь наложим шину.

Она колдовала над двумя щепками от корзины, перевязанными ниткой, когда Хьюго вошел в кухню. Он прислонился к двери и произнес умиротворенно:

— Добрый вечер.

Хлоя с чрезвычайной осторожностью выпрямила сломанное крыло и не ответила. Самюэль, однако, вздохнул с видимым облегчением и заулыбался, глядя на истощенного человека, стоявшего в дверях. На лице Хьюго лежал отпечаток четырех мучительных, бессонных дней и ночей: глаза у него покраснели, кожа стала мертвенно-бледной и припухла, а скулы и подбородок заросли щетиной. Но, несмотря на это, от него буквально исходили волны умиротворенности. Словно он оказался на спокойном берегу после кораблекрушения.

— Ну, входите же, входите. — Самюэль потер руки, радостно сияя. — Чего желаете?

— Сначала кофе, потом поесть, — ответил Хьюго, посмотрел на напряженную спину Хлои и повторил: — Добрый вечер, девочка.

И опять ответа не последовало. Он взглянул на Самюэля и вопросительно поднял брови. Тот лишь покачал головой и отправился ставить чайник на огонь.

— Что ты делаешь, Хлоя? — еще раз попытался обратить на себя внимание Хьюго.

Хлоя проигнорировала и этот вопрос, сосредоточившись на исключительно тонкой операции — привязывании шины к крылу совенка.

Хьюго подошел к столу.

— Ты что, не слышала меня?

— А мне казалось, что и без слов ясно, чем я занимаюсь, — пробормотала она. — Я накладываю шину на сломанное крыло.

Хьюго наблюдал за ее умелыми пальчиками и восхищался точностью их движений. Он решил пока сделать вид, что не замечает ее откровенную грубость, и сел напротив нее.

Первый глоток кофе стал для него возвращением к жизни. С момента добровольного заточения в библиотеке он ничего не брал в рот, кроме воды. Все остальное вызывало у него жуткий приступ тошноты. А сейчас горячий напиток как будто вдохнул энергию в каждую клеточку его тела, которое ныло так, будто его только что пропустили через отжимный каток. Он изголодался и обессилел. Но он добился очищения, тело его освободилось от яда, а голова прояснилась. Душевные раны немного затянулись, как будто долгие часы мучения стали наконец-то искуплением грехов прошлого.

Теперь ему необходимо было заняться проблемой его прекрасной подопечной, которая сейчас буквально источала гнев и обиду. Он знал, что обидел и сбил ее с толку. С нынешнего момента они будут строить все свои отношения на дружеской основе, как опекун и подопечная. Он надеялся, что Хлоя вскоре забудет все произошедшее между ними по его вине, когда он был в состоянии пьяного безрассудства. А он уж постарается исправить оплошность всеми возможными путями, но, конечно, не поступится при этом своим авторитетом опекуна.

— Сейчас вопрос в том, куда положить тебя, — сказала Хлоя, придирчиво рассматривая результат своей работы. — В какое-нибудь темное и тихое местечко, подальше от Беатриче. Хотя ей вполне хватает мышей, — добавила она.

— Стало быть, она ловит мышей? — Самюэль бросил потроха в котелок на плите.

— Да, только я очень хотела бы, чтобы она не играла с ними, прежде чем съесть, — пожаловалась Хлоя, жадно вдыхая аромат, исходивший от плиты.

— Такова природа этого животного, — заметил Хьюго.

Хлоя бросила в его сторону взгляд, полный презрения, как будто он сказал нечто совершенно глупое, и подчеркнуто обратилась к Самюэлю:

— Итак, Самюэль, у тебя есть какие-нибудь предложения? Куда мне его положить?

— Почему бы тебе не воспользоваться старой кладовой? — упорно продолжал вызывать ее на разговор Хьюго. — Там темно, в двери есть ключ, так что можешь быть уверена, что дверь случайно не откроется.

— А где она находится? — Хлоя продолжала обращаться к Самюэлю, как будто это было его предложение.

— Наверху, в конце северного коридора, — сообщил Самюэль. — Наверно, там одна паутина.

— Ну, тогда он будет чувствовать себя, как дома. — Она взяла коробку и вышла из кухни.

— О Боже! — простонал Хьюго, положив голову на руки.

— Сдается мне, кое-что придется утрясти, — последовал лаконичный ответ Самюэля. Он положил на стол буханку хлеба и кружок желтого масла.

«Это еще мягко сказано… Но сегодня у меня нет сил этим заниматься», — пронеслось в голове у Хьюго.