И он ее поцеловал - Гурк Лаура Ли - Страница 57

57

Глава 22

Дорогие мои читатели, я от всего сердца надеюсь на то, что информация, которой я делилась с вами последние шесть месяцев, была и полезной, и интересной, но, увы, пришла пора прощаться.

Миссис Бартлби «Соушл газетт», 1893 г.

Эмма сидела и смотрела на очередной чистый листок, вставленный в ее пишущую машинку. Еще несколько дней, и она поедет в Марлоу-Парк, а идей для леди Эверсли как не было, так и нет. Льняные салфетки для свадебного приема, свернутые в форме лебедей, вот и все, что ей удалось выжать из себя.

Мистер Голубь свернулся клубком на ее коленях и мурлыкал во сне. Она подозревала, что кот ужасно скучает по ней в выходные, потому что после ее возвращения он ходит за ней будто приклеенный. Гарри просто сумасшедший – кошки куда лучше собак.

Она перевела взгляд на лежащую рядом стопку машинописных страниц. Ее статьи для следующего выпуска закончены, но только благодаря тому, что она почерпнула идеи из старых рукописей. Это уже стало входить у нее в привычку. Вдохновение пропало. Гарри прав, на самом деле в ней говорил голос тетушки Лидии, а не ее собственный, и с каждым днем становилось все труднее и труднее печься о том, в каком магазине продаются лучшие сливовые пудинги, где найти бархат по сходной цене; и считается ли приличным пожимать друг другу руки за завтраком.

Гарри говорит, что она должна попробовать себя на ниве романов. Может, стоит прислушаться к нему. В груди заклубилось возбуждение. Может, так она однажды и сделает. Но сначала нужно выполнить обещание сестре Гарри. По приезде в Марлоу-Парк придется преподнести заказчице свежие идеи для проведения свадьбы. Эмма обещала, а хорошие девочки всегда держат слово. Несмотря на необузданное веселье последних двух месяцев, несмотря на дикую радость непослушания, в глубине души Эмма знала, что она всегда была и будет хорошей девочкой.

Похоже, она сделала круг и вернулась обратно. Эмма подняла Мистера Голубя и бережно переложила его в ближайшее кресло. Подошла к окну и вышла на пожарную лестницу, с улыбкой припомнив, как взбиралась по ней после первой блаженной ночи с Гарри. С тех пор пролетело немало райских дней и ночей.

Эмма взялась за металлические перила и посмотрела вниз, на аллею, убегающую вдаль четырьмя этажами ниже. Внезапно нахлынула меланхолия, чувство, часто захватывающее ее в последнее время. С того самого эпизода на железнодорожной платформе в Крикет-Сомерсби, когда Гарри не смог представить ее своему другу.

В дверь постучали, и Эмма пошла открывать. На пороге стоял мальчишка с пакетом, завернутым в коричневую бумагу.

– Мисс Эмма Дав?

– Да.

– Для вас посылка, мисс.

Эмма взяла у него пакет, дала полпенни на чай и захлопнула дверь. Сердце подпрыгнуло, стоило увидеть знакомый почерк. Ее имя и адрес, выведенные рукой Гарри. Эмма начала разворачивать обертку. Интересно, что там такое?

Если не считать «Тысячи и одной ночи» в переводе Бертона, Гарри никогда ничего ей не дарил. Да она и не ждала от него этого. Не такой он человек. Кроме того, она ясно дала понять, что не хочет вещей, подобных тем, которые он преподносил танцовщицам. Цветы и книги, сказала она ему как-то, единственно приемлемые презенты для леди, не являющейся его женой. Драгоценности, духи и атласные туфельки исключаются. Поэтому когда под оберточной бумагой показалась голубая кожаная обложка книги, Эмали чуть не удивилась. Но как только она достала ее и поняла, что это такое, сердце разлетелось на тысячу мелких осколков.

Это был дневник.

В понедельник Эмма дождалась половины седьмого и отправилась в «Марлоу паблишинг лимитед» на еженедельную встречу с Гарри. Она вошла в контору и закрыла за собой дверь, с облегчением заметив, что Куинн уже ушел. Они с Гарри будут одни, а это абсолютно необходимо, если она действительно хочет сделать то, что собиралась.

Гарри, должно быть, услышал, как хлопнула дверь, и вырос на пороге кабинета раньше, чем Эмма поравнялась со столом Куинна.

– Ты опоздала. Я волновался.

Она посмотрела на него, и сердце сжалось от боли. Он был, как всегда, прекрасен, но отразившаяся на его лице тревога чуть не заставила Эмму передумать. Чуть. Она не безразлична ему, она знала это. Но она-то его любила, и это маленькое отличие все меняло.

Эмма с самого начала понимала, что это рано или поздно должно случиться. Скромная старая дева неизбежно влюбится в своего красавца работодателя; женщина, которая никогда прежде не целовалась, полюбит мужчину, чьи поцелуи пробудили ее сердце и напоили иссохшую душу. События развивались предсказуемо, как по шаблону, и все было настолько красиво, что одна мысль об этом рождала в груди желание плакать и смеяться. И мечтать о большем. Но большего просто не существовало. Эмма и это знала.

Она накрепко вцепилась в ручку портфеля и прошла мимо Гарри в кабинет.

– Я принесла статьи миссис Бартлби для следующего выпуска.

Гарри последовал за ней, но не сел за стол, а остановился рядом.

– Что с тобой?

Она поставила портфель на стол и достала пачку бумаг.

– Однако наброска на следующую субботу у меня нет, – сказала Эмма. – Времени не хватило.

Чистой воды ложь, а ведь она клялась никогда не лгать ему.

Он взял ее за плечи и развернул к себе лицом, но она не подняла глаз. Пока не могла.

– Эмма, ты получила мою посылку?

– Да, Гарри. Получила. Спасибо. – Она попыталась улыбнуться, пряча взгляд. – Ты всегда говорил, что не мастер выбирать подарки, но это неправда. Твои подарки чудесны. Не позволяй Куинну покупать их за тебя.

– Не буду, но… – Его пальцы впились ей в плечи. – Что за настроение? Ты и вправду начинаешь тревожить меня. Не скажешь, что случилось?

Она махнула на листочки, которые успела положить на стол:

– Больше статей миссис Бартлби не будет. Эти последние.

– Что? Почему?

– Я собираюсь написать роман.

– Отлично! Я же говорил, тебе стоит попробовать. Но зачем избавляться от миссис Бартлби? Полагаешь, у тебя не хватит времени на то и другое?

Эмма покачала головой, мягко освободилась от его рук и сделала шаг назад.

– Нет, причина не в этом. Ты был прав, когда говорил, что миссис Бартлби на самом деле не я. Она – тетя Лидия, а я уже не та женщина, какой была шесть месяцев тому назад, не та, которая верила в правдивость каждого слова тетушки и хотела поделиться этой правдой с другими людьми. Я изменилась. Из-за тебя.

Он улыбнулся:

– Думаешь, что девушкам можно есть перепелок и позволить себе второй бокал вина за обедом, да?

– Да. Я понимаю, что без миссис Бартлби в газете образуется брешь. Миссис Бартлби очень популярна. Надеюсь, мой уход не слишком повредит «Газетт».

– Мне все равно. То есть терять деньги всегда неприятно, ты ведь знаешь. Но я хочу, чтобы ты занималась любимым делом, таким, которое сделает тебя счастливой. Я рад, что ты станешь романисткой, правда. Обещаю не рвать тебя на кусочки, когда буду редактировать твой опус.

Она сделала глубокий вдох.

– Я не собираюсь писать для тебя, Гарри.

Он озадаченно смотрел на нее, на лбу появились морщинки. Начал было говорить что-то, но она опередила его:

– Я не могу больше писать для тебя, потому что это слишком больно. Видишь ли, я влюбилась в тебя.

Она невесело усмехнулась, наблюдая за его потрясением.

– Неужели это настолько удивительная новость? То, что я полюбила тебя? – нежно проговорила она. – Мне это казалось неизбежным. В самом начале, когда я только переступила порог твоей конторы, я думала… – Она прижала ладонь к солнечному сплетению. – Я чувствовала, что так будет. Вот здесь. Как-то раз ты сказал, что в мою бытность секретарем между нами стояла стена, и ты был прав.

Я сама возвела ее, стену благопристойности и неодобрения, потому что знала: не будь этой стены, я влюбилась бы в тебя и ты разбил бы мне сердце. Каждый раз, когда новая любовница входила в твою жизнь и выходила из нее, каждый раз, когда я читала твои передовицы, порицающие брак, я напоминала себе: ни одна здравомыслящая женщина никогда не полюбит тебя.