Смертельный танец - Гамильтон Лорел Кей - Страница 79

– Тоже далеко.

Он сел на край ванны, положив полотенца на пол. И глядел на меня, будто видел сквозь пену.

– Так достаточно близко?

– Может быть, даже слишком близко.

Он поиграл пальцами с пузырьками у края ванны.

– Вам теперь лучше, ma petite?

– Я же говорила: без приставаний. Вы не запомнили?

– Насколько я запомнил, ma petite, вы сказали “без приставаний, пока я не отмоюсь”. – Он улыбнулся. – Теперь вы отмылись.

Я вздохнула:

– Господи, что за буквоед!

Он водил пальцами по воде, повернувшись так, что стали видны шрамы на спине от плетей. Тонкие и белые, и мне вдруг захотелось их потрогать.

Жан-Клод снова повернулся ко мне лицом, вытер мокрые пальцы о собственную грудь, проведя поблескивающие линии влаги через плоскую гладкость шрама вниз, к животу. Пальцы заиграли на темной линии волос, уходящей в штаны.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– В чем дело, ma petite? – Я почувствовала, что он наклонился ко мне. – У вас начинается обморок?

Я открыла глаза. Он наклонился над ванной всем торсом, опершись правой рукой на дальний край, а левая оказалась около моего плеча. Он настолько глубоко сел над ванной, что чуть коснись я его груди, и он свалится внутрь.

– У меня не начинается обморок, – ответила я. Он склонился надо мной.

– Я так рад это слышать.

И он нежно поцеловал меня, всего лишь касанием губ, но даже от этого движения у меня живот задергался.

Я ахнула и оттолкнула его. Он свалился в ванну и ушел весь под воду, только ноги торчали. Приземлился он на мое голое тело, и я завопила.

Он вынырнул, ловя ртом воздух, длинные черные волосы текли по лицу, по плечам. И был он так поражен, как я никогда еще не видела. Потом сполз с меня – главным образом потому, что я его спихивала, и с трудом поднялся на ноги. По нему текла вода, и он глядел на меня. Я скорчилась у стенки ванны и тоже на него глядела – рассерженная.

Он встряхнул головой и засмеялся, и звук этого смеха отдался под сводами и погладил мою кожу, как ладонь.

– Я уже скоро триста лет как дамский угодник, Анита. Но почему только с вами я так неуклюж?

– Может быть, это знак, – сказала я.

– Да, наверное.

Я смотрела на него снизу вверх. Он стоял по колено в пене, промокший и в прилипших штанах. Любой Другой был бы смешон, а он – нет. Он был красив.

– Как вы можете быть так дьявольски красивы, если я знаю, кто вы такой?

Он опустился на колени прямо в воду. Пена покрыла его до пояса, и казалось, что он гол. Тонкими струйками стекала по его груди вода. Мне хотелось гладить его ладонями. Хотелось слизнуть воду с этой кожи. Подтянув колени к груди, я обхватила их руками, не доверяя самой себе.

Он подвинулся ко мне, и вода заплескалась, закружилась у моего голого тела. Он стоял на коленях и так близко, что джинсы почти касались моих подобранных ног. Это ощущение его тела в воде, так близко, заставило меня ткнуться лицом в собственные колени. Грохот моего сердца не мог меня не выдать. Я знала, что Жан-Клод нюхом чует мое желание.

– Скажите, чтобы я ушел, ma petite, и я уйду.

Я чувствовала, как он склонился надо мной, над моими мокрыми волосами.

И медленно подняла лицо.

Он опирался рукой на край ванны, руки его были по бокам от меня, и грудь оказалась в опасной близости от моего лица. Капельки воды на коже, и я смотрела на них, как он, бывало, смотрел на мою кровь: жажда, которую почти невозможно отвергнуть, побуждение столь полное, что мне не хотелось говорить “нет”.

Я расцепила руки, державшие колени, подалась вперед. И шепнула:

– Не уходи.

Осторожно, будто боясь обжечься, тронула я его руками за талию, но кожа была прохладна под скользкой водой. Прохладна и гладка на ощупь. Я подняла глаза к его лицу и поняла, что на моем отражается что-то, близкое к страху.

А его лицо было прекрасно, но как-то неуверенно, будто он не знал, что делать дальше. Я бы и подумать не могла, что такое будет выражение лица у Жан-Клода, если я буду лежать обнаженной у него на руках.

Не отрывая от него взгляда, я придвинула губы к его животу и лизнула кожу – быстрым опасливым движением.

Он вздохнул, и веки затрепетали, закрываясь, и он почти обмяк. Я прижалась губами, всасывая капли воды с этой кожи. До груди я не доставала и потому встала на колени, держась руками за его тонкий стан.

Дуновение холодного воздуха у моих голых грудей. Они вышли из воды, когда я встала, и вдруг я застыла. Мне отчаянно хотелось видеть его лицо, и я боялась поднять глаза.

Пальцы скользнули по моим плечам, вниз по мокрому телу. Вздрогнув, я глянула вверх – и от выражения его лица у меня захватило дух. Нежность, желание, радость.

– Как ты красива, ma petite. – Он приложил мне палец к губам, чтобы я не возразила. – Как ты красива. В этом я не лгу.

И его пальцы пошли вниз, по подбородку, ладони огладили шею, плечи, вниз по спине, медленно, дразняще. Они остановились у меня на талии – как мои руки лежали на талии Жан-Клода.

– И что дальше? – спросила я, чуть задыхаясь.

– Все, что ты захочешь, ma petite.

Я стала сминать его кожу на талии, ощущая плоть под руками – его плоть. Расставленными пальцами я впивалась ему в кожу, поднимаясь к ребрам.

Он погрузил пальцы в мое тело, медленно оглаживая. Сильные пальцы, прижатые к моей коже, вырвали из меня вздох. Он остановился, чуть не дойдя до грудей, и его касание стало легче пуха, будто и не aueо его. Но даже эта тень прикосновения вызвала в моем теле ответ, и соски надулись и отвердели. Тело мое его хотело. Так хотело, что кожу свербило от этой мысли.

Я прижималась руками к его груди и поняла, что он все еще повторяет мои движения, предоставляя инициативу мне.

Я поглядела в его лицо, в эту красоту, в эти темные глаза. В них не было силы, не было притяжения, но была темная полоса ресниц и густой цвет неба перед тем, как темнота проглатывает мир и все кажется черным, но остается на западе тень синевы, густая и яркая, как чернила. У красоты есть собственная сила магии.

Мои пальцы стали играть с его сосками, и я глядела ему в лицо, и сердце стучало в горле, и дыхание стало чаще.

Его ладони чашами накрыли мои груди, и я ахнула от этого прикосновения. Он чуть ниже спустился в воду, не разрывая прикосновения, нагнулся над грудями и поцеловал их очень бережно. Слизнул с них воду.

Я задрожала так, что пришлось схватиться за его голые плечи, и видны были только длинные черные волосы, склоненные надо мной. Мелькнуло наше отражение в зеркале, его рот, сомкнувшийся на моей груди, клыки, прижатые к коже. Секунду я думала, что сейчас он погрузит их, пустит длинной горячей струйкой кровь, но он отодвинулся, упал в воде на четвереньки, и его лицо оказалось ниже моего.

Теперь в нем не было нерешительности. Глаза были по-прежнему прекрасными, по-прежнему человеческими, но в них было знание, нарастающая темнота. Секс, за неимением лучшего слова, но оно слишком примитивно для определения этого взгляда мужских глаз. Это та тьма, которая есть в каждом из нас, и она выглядывает наружу. Та часть нашей души, что овладевает нами во сне и которую мы отвергаем при свете дня. Он стоял в воде с этим первобытным огнем в глазах, и я подвинулась к нему.

Я стала целовать его короткими легкими поцелуями в губы, высовывая язык, и он открыл губы мне навстречу. Охватив его лицо ладонями, я стала целовать его, исследовать.

Он встал из воды, издав звук, средний между стоном и вскриком. Руки его сомкнулись у меня за спиной, и он опрокинул нас в воду, как акула. Потом мы вынырнули, ловя ртом воздух, и он отодвинулся, привалившись к стенке ванны. Я так часто дышала, что вся тряслась, пульс колотился в горле, в затылке, и я поняла, что слышу не только свое сердце. Это билось сердце Жан-Клода.

Пульс на его шее трепетал, как самостоятельное живое существо, но я не только глазами его видела, я ощущала его как свой. Никогда в жизни я так отчетливо не ощущала путь крови в своем теле, мощные удары сердца, пульсирующее тепло кожи. Это моя жизнь билась у меня внутри. И тело Жан-Клода билось в одном ритме со мной, будто питаясь от моего пульса, моей крови. Я ощущала его жажду, и это не был всего лишь секс, но впервые я поняла, что это и не просто жажда крови. Он хотел меня всю. Он хотел согреть себя в моем теле, как протягивают руки к огню, собрать в себя тепло и жизнь от меня. Я ощущала бездвижье, бездну покоя, которую ничто живое не могло тронуть, как озеро мертвой воды во мраке. И в миг кристальной ясности я ощутила, что для меня это часть того, чем он меня привлекает: мне хотелось сунуть руки в это бездвижье, в смертный покой. Я хотела обнять его, вызвать, завоевать. Заполнить огненным потоком жизни, и в этот миг я знала, что могу так сделать, но для того мне надо будет выпить этой бездвижной темной воды.