Блин – гроза наркобандитов - Некрасов Евгений Львович - Страница 16

Они шли долго, иногда садясь прямо в воду, чтобы отдохнуть. Блинков-младший не смотрел на часы, потому что нет никакого смысла смотреть, если не засек время с самого начала. Правда, после второго или третьего привала он все-таки попытался запомнить время, но тут же забыл. Он совсем отупел от этой долгой ходьбы и от впечатлений. Он перестал бояться, жалеть себя и думать о том, как их с Иркой ищут на вилле дона Луиса и догадался ли кто-нибудь, что они прятались в лодке. На привалах прямо у его ног плескались мелкие рыбешки. Они приплывали на кровь – неизвестно где и обо что Блинков-младший изрезал щиколотки, но совершенно этого не чувствовал.

С Иркой он почти не разговаривал. Только попросил показать ноги, не объяснив, зачем. С ногами у Ирки оказалось все в порядке – у нее были высокие кроссовки. А про свои раны Блинков-младший ничего ей не сказал. Не потому, что чувствовал себя героем и настоящим мужчиной, а просто ему все было безразлично.

Самый высокий воин вдруг исчез. Вот так шел впереди, шел, потом Блинков-младший на что-то отвлекся – и его уже нет. А воин в черную полосочку и воин в черную и красную полосочку догнали Блинкова-младшего с Иркой и стали подталкивать их куда-то в заросли. В этих зарослях и кошка бы не проскочила. Блинков-младший стоял и тупо смотрел перед собой, пока воин в черную полосочку не пригнулся почти к самой воде, показывая пальцем в гущу зелени. Блинков-младший тоже пригнулся и увидел тоннель в зарослях. Сверху сплетенные ветви, снизу сплетенные корни, а в глубине тоннеля – песчаный берег со следами босых ног. Следы были еще мокрые – ясно, что их оставил самый высокий воин.

Согнувшись, Блинков-младший нырнул в тоннель, прошел совсем немного, и сельва как будто распахнулась. Блинков-младший, а за ним Ирка и воины очутились на большой вытоптанной площадке. Посередине площадки стоял частокол из тонких кривых стволов, связанных лианами. Входа не было видно. Воины опять начали подталкивать Блинкова-младшего, да он и сам догадался, что вход где-то сбоку, и стал обходить частокол.

Вход был просто вход – узкая щель без двери. Протиснувшись в нее, Блинков-младший увидел маленькую толпу индейцев, человек сорок.

Голые воины были при оружии, голые дети жались к животам своих голых мам. По возрасту большинство этих мам, да и воинов, тянули самое большее на десятиклассников. Тут Блинков-младший, конечно, мог ошибаться, но несильно. Все индейцы были очень молоды, потому что в опасной сельве мало кто доживает до старости. Только один выглядел как настоящий старик – с морщинистым лицом и сединой в волосах. Этот индеец вышел из толпы так уверенно, а остальные расступились так почтительно, что сразу стало ясно: это вождь. В продырявленные мочки ушей вождя были продеты острые белые палочки. У некоторых женщин такие же палочки, только поменьше, торчали из носа и нижней губы. А лица у всех были чистые, без полосок. Наверное, у индейцев эти полоски вроде костюма, который надевают на охоту или когда выходят из дома погулять.

Самый высокий воин встал за спиной вождя и для внушительности положил стрелу на тетиву своего лука.

– Набу, – угрожающе сказал вождь, и самый высокий воин прицелился из лука в Блинкова-младшего, как-будто они были совершенно незнакомы.

Остальные воины тоже наставили на наших свое оружие. В общем, все повторялось, но Блинков-младший уже знал, что говорить.

– Уази, – сообщил он вождю.

Вождь подумал, глядя на Блинкова-младшего с большим сомнением, и не согласился.

– Набу, – повторил он. А Блинков-младший настоял:

– Уази.

Вождь опять задумался. С ним было бы хорошо играть во всякие настольные игры – обязательно выиграешь, потому что вождь совершенно не умел скрывать свои мысли. У него разве что буквами не было написано на лице: ох, парень, какой из тебя уази, если ты самый натуральный набу? Хотя, с другой стороны, раз ты сам себя называешь уази, то, наверное, имеешь причины. Почему бы тебе, в самом деле, не быть уази?

Неизвестно, чем бы это закончилось. Может быть, вождь решил бы, что Блинков-младший с Иркой все-таки набу, и тогда их могли убить! Но тут вперед выступил воин в черную полосочку и горячо заговорил, повторяя: «Шавара, шавара» – и показывая на ожерелье из змеиных зубов, которое сам же и подарил Блинкову-младшему.

Вождь так заинтересовался этой историей, что подошел к Блинкову-младшему и потрогал змеиные зубы. Самый высокий воин из-за этого ужасно занервничал и тоже стал говорить про щавару, показывая не на зубы, а на Блинкова-младшего. Это звучало как страшное обвинение! Дети в толпе стали прятаться за взрослых.

Против Ирки самый высокий воин ничего не имел. Он даже отвел ее немного в сторону, чтобы показать, что с Иркой вопрос отдельный, а вот с Блинковым-младшим все решено: он и есть не кто иной, как шавара.

Но вождю не понравилось, что самый высокий воин так раскомандовался, и он решил это дело по-своему. Громко, для всех, вождь объявил, что Блинков-младший с Иркой, может быть, и не уази, но уж во всяком случае не шавара. Скорее всего они нохи или даже шори.

Наши, разумеется, не понимали ни слова, но легко разбирались, что к чему. Вождь говорил очень выразительно, а индейцы вообще вели себя, как дети дошкольного возраста, которым рассказывают про Красную Шапочку. Если они слышали про набу, то хватались за оружие, шавару боялись, к нохи относились неплохо, а к шори – еще лучше. Совсем хорошо было бы, если бы они признали Блинкова-младшего с Иркой уази. Но до уази, по всеобщему мнению, наши пока что не дотягивали.

Закончив свою речь, вождь стал поглаживать Блинкова-младшего по плечам. А потом ударил себя в грудь и сказал:

– Тушуауа!

Скорее всего это и означало «вождь». Ведь свои имена индейцы вслух не произносят.

– Ирка, скажи ему мое имя, – попросил Блинков-младший, – а я скажу твое.

Ирка недовольно фыркнула, но все-таки прошептала что-то на ухо тушуауа, тыча пальцем в грудь Блинкова-младшего. А тот показал на Ирку и шепнул тушуауа в другое ухо:

– Ирина.

– Рина! – обрадовался тушуауа. – Блин!

Индейцы оказались милыми людьми, если, конечно, не считать того, что для первого знакомства они чуть не убили Блинкова-младшего с Иркой. Но ведь не убили же! И сами этому очень обрадовались. Приобняв наших за плечи, тушуауа тут же сплясал с ними народный индейский танец, похожий на «Прыг-скок, обвалился потолок». А потом на радостях устроил пир.

Женщины разложили прямо на земле кожистые листья какого-то водяного растения, и все индейцы стали выкладывать на эти листья у кого что есть. Большие желтые бананы, такие же, какие продаются в Москве, и маленькие красноватые бананы, каких в Москве днем с огнем не сыщешь. Толстенькие печеные корешки, похожие вкусом на картошку. Всякие неизвестные нашим плоды: у одних можно было есть только кожуру, у других все, кроме кожуры, у третьих только косточку. Первым угощение пробовал тушуауа и показывал Блинкову-младшему с Иркой, что как едят.

Если честно, все, кроме бананов, было на вкус так себе. Вдобавок индейцы жарили на костре термитов и щелкали их, как семечки. Нашим это зрелище аппетита не прибавляло.

Коронным блюдом была добыча воина в черную полосочку: змея и рыба. Воин закопал их в золу вместе с листьями, в которые они были завернуты. Когда змея и рыба испеклись, он преподнес обугленный сверток тушуауа. Индейцы смотрели, вытянув шеи, даже термитов перестали щелкать. Острым костяным ножом тушуауа разрезал сверток, и оттуда ударил пар. Пахло вкусно, Блинков-младший даже на секунду забыл, что это печеная змея, хотя и с рыбой.

– Шавара, – философски заметил тушуауа, разделывая змею на четыре части. Дескать, была ты опасной шаварой, могла кого-нибудь укусить до смерти, а теперь мы тебя съедим.

Один кусок змеи, похожий на сосиску, тушуауа вручил воину в черную полосочку, и тот моментально его проглотил, даже косточек не выплюнул. Второй кусок тушуауа съел сам. Кому предназначались оставшиеся два куска, Блинков-младший уже догадался. Его заранее тошнило.