Из военных стихов - Деген Ион Лазаревич - Страница 3

3

«Когда из танка, смерть перехитрив…»

Когда из танка, смерть перехитрив,Ты выскочишь чумной за миг до взрыва,Ну, всё, — решишь, — отныне буду живВ пехоте, в безопасности счастливой.И лишь когда опомнишься вполне,Тебя коснется истина простая:Пехоте тоже плохо на войне.Пехоту тоже убивают.

Ноябрь 1944 г.

«Мой товарищ, в смертельной агонии…»

Мой товарищ, в смертельной агонииНе зови понапрасну друзей.Дай-ка лучше согрею ладони яНад дымящейся кровью твоей.Ты не плачь, не стони, ты не маленький,Ты не ранен, ты просто убит.Дай на память сниму с тебя валенки.Нам ещё наступать предстоит.

Декабрь 1944 г.

«Осколками исхлёстаны осины…»

Осколками исхлёстаны осины.Снарядами растерзаны снега.А всё-таки в январской яркой синиПокрыты позолотой облака.А всё-таки не баталист, а лирикВ моей душе, и в сердце, и в мозгу.Я даже в тесном Т-34Не восторгаться жизнью не могу.Так хорошо в день ясный и погожий,Так много тёплой ласки у меня,Что бархатистой юной женской кожейМне кажется шершавая броня.Чтобы царила доброта на свете,Чтоб нежности в душе не убывать,Я еду в бой, запрятав чувства эти,Безжалостно сжигать и убивать.И меркнет день.И нет небесной сини.И неизвестность в логове врага.Осколками исхлёстаны осины.Снарядами растерзаны снега.

Январь 1945 г.

Ущербная совесть

Шесть «юнкерсов» бомбили эшелонХозяйственно, спокойно, деловито.Рожала женщина, глуша старухи стон,Желавшей вместо внука быть убитой.Шесть «юнкерсов»… Я к памяти взывал,Когда мой танк, зверея, проутюжилКолонну беженцев — костей и мяса вал,И таял снег в крови дымящих лужах.Шесть «юнкерсов»?Мне есть что вспоминать!Так почему же совесть шевелитсяИ ноет, и мешает спать,И не даёт возмездьем насладиться?

Январь 1945 г.

Товарищам «фронтовым» поэтам[1]

Я не писал фронтовые стихиВ тихом армейском штабе.Кровь и безумство военных стихий,Танки на снежных ухабахРитм диктовали.Врывались в стихиРваных шрапнелей медузы.Смерть караулила встречи моиС малоприветливой Музой.Слышал я строф ненаписанных высь,Танком утюжа траншею.Вы же — в обозе толпою плелисьИ подшибали трофеи.Мой гонорар — только слава в полкуИ благодарность солдата.Вам же платил за любую строкуЩедрый главбух Литиздата

Медаль «За отвагу»

Забыл я патетику выспренних слов.О старой моей гимнастёрке.Но слышать приглушенный звон орденовДо слёз мне обидно и горько.Атаки и марши припомнились вновь.И снова я в танковой роте.Эмаль орденов — наша щедрая кровь,Из наших сердец позолота.Но если обычная выслуга летДостойна военной награды,Низведена ценность награды на нет,А подвиг — кому это надо?Ведь граней сверканье и бликов играВы напрочь забытая сага.Лишь светится скромно кружок серебраИ надпись на нём — «За отвагу».Приятно мне знать, хоть чрезмерно не горд:Лишь этой награды единойЕщё не получит спортсмен за рекордИ даже генсек — к именинам.

1954 г.

Безбожник

Костёл ощетинился готикой грознойИ тычется тщетно в кровавые тучи.За тучами там — довоенные звёздыИ может быть где-то Господь всемогущий.Как страшно костёлу! Как больно и страшно!О, где же ты, Господи, в огненном своде.Безбожные звёзды на танковых башняхСлучайно на помощь костёлу приходят.Как чёрт прокопчённый я вылез из танка,Ещё очумелый у смерти в объятьях.Дымились и тлели часовни останки.Валялось разбитое миной распятье.На улице насмерть испуганной, узкойСтарушка меня обняла, католичка,И польского помесь с литовским и русскимЗвучала для нас, для солдат, непривычно.Подарок старушки «жолнежу-спасителю»В ту пору смешным показался и странным:Цветной образок Иоанна Крестителя,В бою чтоб от смерти хранил и от раны.Не стал просветителем женщины старой,И молча, не веря лубочному вздору,В планшет положил я ненужный подарок.Другому я богу молился в ту пору.Устав от убийства, мечтая о мире,Средь пуль улюлюканья, минного свистаВ тот час на планшет своего командира,Слегка улыбаясь, смотрели танкисты.И снова бои. И случайно я выжил.Одни лишь увечья — ожоги и раны.И был возвеличен. И ростом стал ниже.Увы, не помог образок Иоанна.Давно никаких мне кумиров не надо.О них даже память на ниточках тонких.Давно понимаю, что я — житель ада.И вдруг захотелось увидеть иконку.Потёртый планшет, сослуживец мой старый,Ты снова раскрыт, как раскрытая рана.Я всё обыскал, всё напрасно обшарил.Но нету иконки. Но нет Иоанна.