Из военных стихов - Деген Ион Лазаревич - Страница 4

4

Ноябрь 1956 г.

Разговор с моей старой фотографией

Смотришь надменно? Ладно, я выпил.Мне сладостно головокружение.Швырнул к чертям победителя вымпел,Поняв, что сижу в окружении.Выпил и сбросил обиды тонны.И легче идти. И не думать — к цели ли.Эмблемы танков на лейтенантских погонахДула мне в душу нацелили.Думаешь, что ты честнее и смелей,Если ордена на офицерском кителе?А знаешь, что значит боль костылей,Тем более — «врачи-отравители»?А что ты знаешь о подлецах,О новом фашистском воинстве,Которое, прости, не с того концаСудит о людских достоинствах?Верный наивный вояка, вольно!Другие мы. Истина ближе нам.Прости меня, мальчик, очень больноБыть без причины обиженным.Но стыдно признаться: осталось что-тоУ меня, у прожжённого, тёртого,От тебя, лейтенанта, от того, что на фотоОсени сорок четвёртого.

1962 г.

«Я весь набальзамирован войною…»

Я весь набальзамирован войною.Насквозь пропитан.Прочно.Навсегда.Рубцы и память ночью нудно ноют,А днём кружу по собственным следам.И в кабинет начальства — как в атакуТревожною ракетой на заре.И потому так мало мягких знаковВ моём полувоенном словаре.Всегда придавлен тяжестью двойною:То, что сейчас,И прошлая беда.Я весь набальзамирован войною.Насквозь пропитан.Прочно.Навсегда.

1963 г.

Фронтовые дороги

Грунтовые, булыжные — любые,Примявшие леса и зеленя,Дороги серо-голубые,Вы в прошлое уводите меня.Вы красными прочерчены в планшетах —Тем самым цветом — крови и огня.Дороги наших судеб недопетых,Вы в прошлое уводите меня.В пыли и дыме, злобою гонимы,Рвались дороги в Кенигсберг и в Прагу.Дороги были серо-голубыми,Как ленточки медали «За отвагу».

1970 г.

«Я изучал неровности Земли…»

Я изучал неровности Земли —Горизонтали на километровке.Придавленный огнём артподготовки,Я носом их пропахивал в пыли.Я пулемёт на гору поднимал.Её и налегке не одолеешь.Последний шаг. И всё. И околеешь.А всё-таки мы взяли перевал.Неровности Земли.В который разОни во мне как предостереженье,Как инструмент сверхтонкого слежения,Чтоб не сползать до уровня пролаз.И потому, что трудно так пройти,Когда «ежи» и надолбы преграды,Сводящие с пути, куда не надо,Я лишь прямые признаю пути.

1970 г.

Долгое молчание

Стихи на фронте. В огненной рекеНе я писал их — мной они писались.Выстреливалась запись в дневникеПро грязь и кровь, про боль и про усталость.Нет, дневников не вёл я на войне.Не до писаний на войне солдату.Но кто-то сочинял стихи во мнеПро каждый бой, про каждую утрату.И в мирной жизни только боль моглаВо мне всё том же стать стихов истоком.Чего же больше?Тягостная мгла.И сатана во времени жестоком.Но подлый страх, российский старожил,Преступной властью мне привитый с детства,И цензор неусыпно сторожилВ моём мозгу с осколком по соседству.В кромешной тьме, в теченье лет лихихЯ прозябал в молчании убогом.И перестали приходить стихи.Утрачено подаренное Богом.

1996 г.

«В кровавой бухгалтерии войны…»

В кровавой бухгалтерии войны,Пытаясь посчитать убитых мною,Я часть делил на тех, кто не вольныСо мною в танке жить моей войною.На повара, связистов, старшину,Ремонтников, тавотом просмолённых,На тех, кто разделял со мной войну,Кто был не дальше тыла батальона.А те, что дальше? Можно ли считать,Что их война собой, как нас, достала?Без них нельзя, конечно воевать,Нельзя, как без Сибири и Урала.Бесспорно, их задел девятый вал.Бесспорно, жертвы и в тылу бывали.Но только я солдатами считалЛишь только тех, кто лично убивали.Об этом в спорах был среди задир,Противоречье разглядев едва ли:Водитель, и башнёр, и командир,Мы тоже ведь из танка не стреляли.Я знаю, аргументы не полныНе только для дискуссии — для тоста.В кровавой бухгалтерии войныМне разобраться и сейчас непросто.

Январь 2002 г.