Повесть "Фатима" - Хетагуров Коста Леванович - Страница 5

III

У крайней сакли, под навесом,

Играет с маленьким черкесом -

Сынишкой – молодая мать.

Она старается поймать,

А он, бутузик, убегает…

Хохочет… Вот упал… кряхтит…

Она проворно подымает

Его, целует… он визжит,

Барахтаясь в ее объятьях…

Блажен, кто матери в занятьях

Служить помехой в детстве мог!

Но… что за робость?.. Чрез порог

Калитки Джамбулат не смеет

Переступить в счастливый двор…

Как ночью малодушный вор

Ввиду своей добычи млеет,

Томится и дрожит в засаде…

Вперед – нет мужества шагнуть,

Назад – позорным мнится путь, -

Куда же?.. Джамбулат в досаде

Сжал челюсти… «Ужель с щенком

Холопа ей не надоело

Дурить?» – и мощным кулаком

В калитку постучал он смело…

Внезапный стук смутил на время

Ребенка… Молодая мать

Пошла к калитке… «Гость – не бремя»,

Адату этому послушна,

Она привыкла принимать

Его во всякий час радушно.

Дверь растворяется проворно,

И пред хозяйкою, задорно

Облокотясь на посох свой,

В широкой шляпе и с сумой

Предстал знакомый нам кунак.

Взгляд гостя, как огонь, пытливый

Смутил хозяйку… Словно мак,

Зарделись щеки… Взор стыдливо

Погас в ресницах… на устах

Улыбка замерла красиво…

Работа путалась в руках…

Огнем неизъяснимой тайны,

Волнуясь, трепетала грудь…

Но не надолго…

– Гость случайный, -

Она промолвила, – твой путь

Тяжел, далек, сомненья нет…

Но всем, кто ни проходит мимо

Убогой сакли, я привет

Передаю от Ибрагима, -

Не откажи его принять… -

Она, казалось, овладела

Собою, но очей поднять

На «пастуха» еще не смела…

Момент… другой, – и взгляд пришельца

Ей разум объяснил не так,

Как смутно объясняло сердце, -

И вновь пред ней стоял кунак,

Пастух усталый и голодный…

Его костюм простой, свободный,

Его осанка, смелый взгляд,

Улыбка – ясно говорят,

Что он из гор…

– Благодарю

Сердцами правящего бога!

Твое приветствье у порога

Я, как святыню схороню

В душе моей… Благодарю!

Красавиц видел я немало,

Но грудь мою ты взволновала

Иным восторгом, – я горю

Любовью брата… Никогда

Твой голос нежный не забуду:

В минуты счастья и труда

Я за тебя молиться буду

Всегда, везде… Я прост, ты видишь, -

Пастух не может быть иным…

Я знаю, скоро ты забудешь

Мои слова; как снег, как дым,

Как клятвы юности незрелой,

Они исчезнут без следа

Из памяти… что за беда!

Прости, пастух я очень смелый, -

Таким красавицам, как ты,

Смешны восторги и признанья,

Забавны пылкие мечты

И скучны при луне свиданья, -

Вот ваш обычный недостаток!

Прости! Что гость твой больно падок

На откровенность… Не всегда

Таков я… Праздная болтливость

К ночлегу не сберет стада, -

А здесь… Где женская стыдливость

Не терпит юности затей,

Дичится радостей свободы,

Где слово мужа, визг детей -

Источник счастья и невзгоды,

Где ложны клятвы и обет,

Здесь промолчать… Уменья нет!..

Ты видишь, гость твой не скучает…

А если подадут пирог,

Волчком заходит турий рог, -

Забавен пастушок бывает…

– Кунак веселый ест немного

И напивается водой;

Он никогда не судит строго

Прием хозяйки молодой,

А потому могу я смело

Просить в кунацкую его, -

Не прогневись.

– Вот это дело!

Я ждал лишь слова твоего, -

Ведь басней соловья с тобою

Нам не насытить, – но теперь

Благословляю всей душою

И твой привет, и эту дверь…

Я мужа твоего знавал…

Мы часто в альчики играли…

Он лучше всех нас воровал,

Но мы его за трусость звали

Тихоней… О тебе, скажу,

Я знаю только понаслышке…

И мальчик ваш?

– Да.

– О сынишке

Не знал… и больно накажу

Его, разбойника, за это… -

Какая странная примета,

Читатель, узнавать людей:

Мы вызываем у детей

Испуг и слезы поцелуем,

Когда неискренне целуем,

Когда не любим их… Поверь,

И Джамбулат хотел теперь

Притворно приласкать ребенка,

Но он не дался, – мальчик звонко

Заплакал и – скорей, скорей -

В объятья матери своей!

Табу Всеправедному богу!

Табу хозяевам! Пора!..

Но гостя выпить на дорогу

Хозяйка просит из «тура».

– Я опьянею…

– Добрый путь!..

Ты пьешь здоровье Ибрагима…

– А чтоб вас вместе помянуть,

Скажи мне имя…

– Я – Фатима…

– Одну Фатиму знал и я.

С тех пор красавицу такую

Я не встречал… Как дочь родную,

Как равнокровное дитя,

Князей почтенная семья

Ее взрастила на свободе…

Одна другой звучней, милей,

Как о волшебнице, о ней

Слагались повести в народе…

Смотринам не было конца…

Но стать женой… нет, невозможно! -

Старик ей заменял отца,

А юный князь… О, как безбожно,

Как непомерно наказанье!..

За Сунжей вспыхнуло восстанье…

И князь исчез в бою одном

Бесследно… Но беда не в том, -

Пусть он убит, казнен на плахе,

Все ж лучше, чем…

– Жених был жив?!

Хозяйка перебила в страхе. -

Казалось, нет. Так порешив,

И старый князь стал падать духом.

Вторым ударом он убит:

Красотка, доверяя слухам,

Позорит клятвы, не щадит

Родных адатов и тайком

Выходит за раба…

– Довольно!

О ней доскажешь мне потом…

Ты мне о князе молодом

Не все сказал…

– Длинна уж больно

И не занятна речь о том,

Как он в плену, в цепях железных,

В темницах, в подземельях тесных

Грустил и думал лишь о ней,

Лишь о красавице своей…

Как, наконец опять свободный,

Он к ней пришел больной, голодный

И встретил безучастный взгляд…

– Но – имя князя?

– Джамбулат…

– Пастух! прости… я вся сгораю…

Я не могу владеть собой,

Все это – сказка… да? Я знаю,

Что князь убит…

– Он пред тобой!..