Паутина Судеб - Самойлова Елена Александровна - Страница 43

«Сестра, тебе же велели отвести нас в тепло и уют. Так веди, мы тоже продрогли в этой сырости не меньше вас. И нам тоже нужен отдых».

«Прости. – Я сбежала по ступенькам, держа Ланнан за руку. – Мной просто слишком давно… не командовали так уверенно».

«Ты отвыкла подчиняться. – Подлунный потерся мордой о мою ладонь и уверенно направился к низкому просторному сараю, покатая крыша которого виднелась из-за донельзя разросшихся яблоневых деревьев. – Но это не всегда к добру. Даже вожак должен иногда подчиняться словам мудрой волчицы».

«Вожак вообще много чего должен, – вздохнула я, подходя к сараю, и, дернув за кованое кольцо, с трудом открыла разбухшую от сырости дверь. – Плохо то, что ему часто приходится забывать о себе».

«Чем сильнее вожак, тем чаще ему приходится защищать свою стаю. – Подлунный лизнул мою ладонь, наблюдая за тем, как его братья и сестра по одному спокойно проходят в довольно теплый сарай и устраиваются на охапках соломы, наваленных на земляной пол. – Мы позаботимся о себе, а тебе надо идти к своему подкидышу».

«Ветер бы тебе ухо оторвал, если бы услышал, как ты его называешь», – улыбнулась я, присаживаясь на корточки рядом с волком и обнимая его за шею.

Подлунный довольно заворчал, лизнул меня напоследок в щеку и скрылся за дверью сарая, которую Ланнан почти сразу прикрыла и, как мне показалось, с трудом удержалась, чтобы не подпереть ее тяжелым дубовым брусом, прислоненным к потемневшей от времени бревенчатой стене.

Под моим задумчивым взглядом дриада поплотнее запахнулась в плащ и пробурчала что-то насчет того, что стоило бы побыстрее оказаться в тепле, если я не хочу, чтобы количество больных удвоилось. Спорить я не стала – только ускорила шаг, идя через оголившийся по осени яблоневый сад к широкому крыльцу знахаркиного дома.

Элия действительно оказалась знахаркой опытной и довольно сноровистой – пока мы с Ланнан устраивали волков на постой, женщина уже успела уложить Ветра в постель в дальней комнате и сейчас кипятила воду в небольшом котелке над огнем. Увидев меня, она улыбнулась, откладывая в сторону только что перебранный травяной сбор.

– Вовремя вы ко мне пришли, деточка. Еще немного, и вконец бы братишка твой расхворался, тогда надолго бы слег. А так через пару дней будет здоров и весел.

– Да уж, простудиться поздней осенью – дело нехитрое. – Я подсела на лавку поближе к Элии, принимая из рук знахарки горячий мятный отвар с кленовым сахаром.

– И чего вас понесло путешествовать в такую погоду? – Женщина улыбнулась, пододвигая ко мне блюдо с пирожками.

Я взяла один – оказался с брусничным вареньем, свежий, еще даже остыть толком не успел.

– К наставнику моему едем.

– Видать, очень дело срочное, раз ринулись в самую непогоду, – покачала головой Элия, прихлебывая из глиняной узорчатой кружки мятный отвар. – Нет бы Излома осени дождались, когда уже все уляжется, тогда бы первым заморозками и по дорогам ехать легче – по ледку да снегу лучше, чем по раскисшей грязи…

– Именно что, – вздохнула я, грея озябшие ладони о глиняные стенки кружки. – Элия, а скажи, пожалуйста, что тут за странный мужик по деревне шатается, с посохом? Здоровый такой…

– Это который на шею амулеты из птичьих перьев и лягушачьих черепушек вешает? – вдруг звонко рассмеялась знахарка, едва не выронив недоеденный пирожок с земляничным вареньем. – Только не говори, что он и вам по пути встретился!

– Нет, хуже. – Я улыбнулась. – Мы с ним у ворот столкнулись. Кажется, я, когда отодвигала брус, уронила его в лужу рядом с ним. По крайней мере, ругался он громко и поучать еще пытался.

– Поучать-то он умеет, – усмехнулась Элия. – Только не зря у нас Анисима-ведуна Юродивым кличут. Посмотрела бы ты на его «рецепты», которые он выдает местным умеющим читать и писать крестьянам. Их мне поначалу приносили – удостовериться, действительно ли надо такую глупость делать, чтобы вылечиться или получить желаемое, а я себе на память оставляла. Не знаю, где он такие «рецепты» набрал, подозреваю, что сам придумал… или нашел книгу о суевериях и решил, что это пособие по врачеванию.

Тихонько скрипнула дверь, ведущая в небольшую комнатку, которую Элия отвела нам с Ланнан, и в горнице показалась дриада, заинтересованно прислушивающаяся к рассказу знахарки. Ту, впрочем, увеличение числа слушателей нимало не смутило – она только улыбнулась и зачем-то подошла к небольшой книжной полке, выуживая запиханную между потрепанными книжками довольно пухлую пачку пергаментных листков отвратительного качества.

– Моя коллекция, – усмехнулась Элия, кладя листки на столешницу передо мной. – Если интересно, ознакомься. Некоторые рекомендации просто поражают в самое сердце своей, так сказать, оригинальностью.

Дриада подсела ко мне поближе, и мы с ней вместе стали перебирать желтоватые листки, исписанные неровным, корявым почерком, пытаясь разобрать написанное. Честно говоря, когда я осмыслила текст, накарябанный на выуженном наугад из пачки пергаменте, меня разобрал нервный смех, плавно перетекающий в почти истерический хохот. На первый взгляд казалось – простенький заговор, вроде бы кое-где даже распространенный, но то, что Анисимом приписывалось как обязательное к исполнению, вызывало один-единственный вопрос: неужто это кто-то соблюдал?!

Ланнан заглянула в листок, который я едва удерживала в подрагивающих от смеха руках, и довольно присвистнула:

– Экий Анисим затейник-то оказался! Заговор – ерунда ерундой, но вот обряд, который следовало бы пройти… Интересно, сам придумал или списал у кого? – Дриада вытащила из моих пальцев пергамент и принялась зачитывать вслух. Н-да, ей бы указы государя озвучивать. – Итак, первая рекомендация: «О, безвинно страдающая…» Хм, становится понятно, для чего это все придумывалось.

– Подтверждаю, последнюю дырку в женской бане еще летом закрыли тяжелой доской. – Элия сняла с огня котелок и отставила в сторонку, давая мятному отвару подостыть и настояться. – Бабы жаловались, что дует, да и жара меньше становится.

– Вот и результат – рекомендация номер раз. «Выйти на ранней заре во чисто поле нагишом»…

– Да-да, так и рисуется мирная картина. – Знахарка подсела к нам поближе, расплетая длинную с проседью косу. – Раннее утро, птицы еще спят, над единственным на всю деревню ржаным полем медленно и величаво стелется прохладный туман…

– Тогда уж ледяной – дело-то и осенью может быть, и ранней весной, – вставила я.

– Не принципиально, – отмахнулась Элия, продолжая вдохновенно расписывать красоты местного края. – Так вот, в поле тишь да гладь… ни одной дуры не видать – и тут появляется одна такая. Голая, воровато оглядывающаяся по сторонам и сжимающая в руках заветную бумажку с «ключом к исцелению». Ланнан, что там дальше надо сделать?

– Три раза на овсе перекувырнуться, – охотно подсказала едва сдерживающая смех дриада. Мне-то что, я и так уже полулежала на столешнице, представляя себе эту мирную картину в Бобруйских Хатках.

– А, тогда баба еще и охапкой овса прикрывается, поскольку на ржаном поле взять овес неоткуда, кроме как с собой принести. Будем считать, что кое-как она эту скромную охапку расстелила как-нибудь, и ей предстоит следующая задача – три раза перекувырнуться через голову так, чтобы попасть на разложенный овес, – знахарка выудила простенький деревянный гребень из кармашка на переднике и принялась расчесывать длинные пряди. – Будем считать, что ей это удалось и никто не пострадал, за исключением вытоптанной ржи в середине поля. Дальше-то чего?

– Сорвать охапку примятых овсяных колосьев… – хихикнула Ланнан.

Я попыталась понять логику человека, предлагавшего рвать овес на ржаном поле, но вскоре оставила это безнадежное занятие. Быть может, он надеялся на то, что где-нибудь ближе к краю кто-то случайно просыпал немного овса на хорошо удобренную землю.

– На ржаном поле. Прелестно. И?

– Обтереться ими полностью и подвесить на дереве.